Читать интересную книгу Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me) - laventadorn

Неожиданно ее осенила тревожная мысль.

— Вы же не собираетесь никуда переезжать?

— Мать переберется к психически нездоровой тетке.

— А ты? Поедешь с ней?

— Нет. Она оставит мне дом, — он остановился посреди дороги, и она притормозила вслед за ним.

— В чем дело? — спросила Лили, переводя взгляд с Сева на дорогу — там было пусто.

— Сомневаюсь, что твоя мать захочет видеть меня рядом с тобой. Если ты собираешься домой...

— Собираюсь, но не прямо сейчас, — опустив пакет с покупками на дорогу, Лили достала джемпер. — Это тебе, — сообщила она, подсовывая его Северусу в надежде на то, что тот машинально возьмет протянутое. Ничего подобного — он лишь посмотрел на джемпер сверху вниз, этот мальчишка невозможный — нет, мужчина, не мальчишка...

— Не думаю, что соглашусь его взять, — произнес он.

— Ну что же ты, Сев! Прошлогодний свитер тебе уже мал — считай, что это взамен того, — в ответ он лишь прищурился, и она сказала: — Даже не мечтай, в магазин я его обратно не понесу. Могу разве что оставить себе. Буду носить джемпер дома и вздыхать, что он твой, и это все, что мне от тебя осталось — кстати, ты в курсе, что мама до сих пор подозревает, что я от тебя залетела и потеряла ребенка?

На лице Северуса промелькнула целая буря эмоций — некоторые так мимолетно, что она даже не успела их толком опознать. Правда, в основном там преобладал панический ужас.

— Не будь ты такой никудышной лгуньей... — промолвил он с чувством, но больше не стал отмахиваться от джемпера, всунутого ему прямо в руки.

Лили мило улыбнулась, но он, похоже, не заметил, пытаясь застращать свой подарок свирепой гримасой.

— Он черный. Я думала, тебе понравится.

— Терпеть не могу яркое, — пробурчал он, подтверждая, что ему и в самом деле понравилось.

— Отлично, — сказала она бодро. — И я купила его на распродаже, так что можешь не переживать, что на него ушли все мои сбережения или что-то в этом духе. Ну давай же, надевай — ты уже на сосульку похож.

— Если я сниму куртку, чтобы надеть свитер, мне будет только холоднее, — заметил Северус — только чтобы возразить, она была совершенно в этом уверена.

— Всего лишь на пару секунд, дитя ты великовозрастное. Ну же!

Он послушался, но вид при этом у него был чрезвычайно страдальческий. Лили глазам своим не поверила: под этой тонюсенькой курточкой на нем оказалась только хлопчатобумажная майка с длинными рукавами. Однако она умудрилась ничего на эту тему не сказать — в основном потому, что пыталась придумать, как бы всучить ему еще и новую куртку.

Майка, кстати, была ему коротка — она задралась, когда он поднял руки, чтобы натянуть свитер. Взгляд Лили невольно задержался на его животе, на дорожке темных волос — и она тут же отвела взгляд в сторону, ощущая себя полной извращенкой, потому что Сев выглядел на шестнадцать... почти семнадцать, конечно, но какая разница — что стрижено, что брито, все голо... ой, все, хватит, никаких больше мыслей о волосах! Хоть Лили и выглядела на шестнадцать, чувствовала она себя все равно на двадцать один. И что с того, что Северусу, строго говоря, вообще уже тридцать восемь?

Лили нахмурилась — должно быть, она кажется ему сущим ребенком... За те семнадцать лет, на которые он ее пережил, Северус наверняка обзавелся тоннами жизненного опыта, которого у нее не было...

Она заставила себя не отвлекаться.

— Неплохо, — оценила она, окинув взором Северуса — тот поддергивал рукава на запястьях. — Как раз по размеру. Я покупала на глазок и, похоже, у меня обнаружился полезный навык. Прекрасное умение для моего грядущего блестящего будущего.

Взгляд, который бросил на нее Северус, было невозможно ни расшифровать, ни связать ни с одной ее репликой. Он что, счел ее слишком легковесной? Рядом с ним всегда было тяжело вести себя легкомысленно, а уж с его повзрослевшей версией...

О Господи, если она немедленно не прекратит искать скрытый подтекст в каждом его жесте, то так себя накрутит, что точно надерется. Даже когда они дружили, Северуса было непросто понять; что уж говорить об этом совершенно новом человеке, в которого он превратился за двадцать два года, проведенных с ней порознь.

— Спасибо тебе, — произнес он так серьезно и торжественно, как будто она вверила ему своего первенца. Правда, если бы она и впрямь дала ему подержать младенца — в особенности ее собственного — он, скорее всего, пришел бы в ужас. Интересно, как он вел себя рядом с Гарри все эти годы? Прошлой ночью его рассказ был лишен даже малейшего намека на эмоции.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулась Лили в ответ, гадая, часто ли он получал от других подарки. Ты первая из двоих, кто мне симпатизировал... Большинство меня откровенно ненавидит...

— Лили, — сказал он тоном, поразительно смахивающим на терпеливый, — что бы ты ни хотела у меня спросить — спрашивай.

— Что? — удивилась она, похлопав глазами.

— Было бы преуменьшением сравнить твое лицо с открытой книгой. Гигантские буквы на все небо — аналогия куда более корректная. Так что ты хотела?

— Ничего, — взгляд Северуса стал нескрываемо сардоническим. — Ну ладно, хватит сарказма — не то чтоб я... А, пропади все пропадом. Ты только не шарахайся — я куртку тебе купила.

Моргнув, Северус заглянул внутрь пакета.

— Весьма заботливо с твоей стороны. Надеюсь, ты сперла ее из магазина, так как я ни за что не возьму вещь, купленную на твои деньги.

— Не из магазина — я огрела по голове старушку на автостоянке.

— Будь это правдой, я бы ее взял. Даже если бы ты сняла ее с Пожирателя Смерти. Но у тебя нет необходимости...

— Нет, есть! Потому что сам ты о себе нипочем не позаботишься!

Лицо Северуса стало холодным и отчужденным.

— Я сам о себе заботился на протяжении многих лет.

От его тона Лили ощутила себя мелким ничтожеством.

— Знаю, — согласилась она тихо. — Поэтому позволь мне помочь.

Он скрестил на груди руки — так, словно пытался прижать к себе свою куртку, старую и потрепанную, пока его не атаковали и не раздели. Лили мысленно вздохнула — такую он скорчил мину, воинственную и упрямую, — но в то же время и обрадовалась, потому что пусть он лучше будет колючим как еж и своенравным как осел, чем пустым и безэмоциональным или же холодным и язвительным. Даже если все они — лишь разные грани одного и того же Сева...

— Логически рассуждая, — с точки зрения Лили, к его интонации лучше подходило не "рассуждать", а "взбрыкнуть", — мне незачем принимать вещь, которую я вряд ли буду носить. Я с десяти лет не был дома в холодное время года, а в Хогвартсе носят мантии.

— Но сейчас-то ты здесь, а не там. Что, так и будешь мерзнуть до самого тридцать первого декабря? Пока не сделаешь то, из-за чего вернулся домой — что бы там это ни было? Я не верну ее в магазин, Северус. Либо мы цапаемся, пока ты не возьмешь эту куртку, либо ты берешь ее сразу, и тогда мы не цапаемся.

— Сама ее носи, — фыркнул он, и на мгновение в его голосе прорезался обычный шестнадцатилетний подросток.

— Да не могу я, чудище — на меня она по фигуре не сядет.

— Сядет, — достав из пакета куртку, Северус развернул ее и приложил к Лили.

— Она же мужская, Сев...

— Женщинам позволительно носить мужскую одежду — это наоборот лучше не стоит, — Лили заметила, как аккуратно он ее сложил, прежде чем убрать назад в пакет. — Благодарствую, но я предпочитаю куртке ссору.

Лили зарычала. Он и ухом не повел. Черт бы его побрал — когда она рычала, Джеймс всегда шел на попятный.

— Отлично! Хочешь ссору — будет тебе ссора, — пообещала она, подхватывая с земли пакет с покупками. Северус изобразил вежливую заинтересованность — вот же зараза, а... Нет, она ни за что не будет смеяться.

— Идем, уже обедать пора, — поймав Северуса за руку, Лили потянула его в сторону дома, но он не сдвинулся ни на дюйм — у него там что, стальные прутья под кожей?

— Ты всерьез зовешь меня к себе домой на обед? Слушай, а это точно ты огрела по голове ту старушку, а не наоборот? — однако руку он не отобрал, только сжал ее в кармане в кулак. Даже сквозь все слои разделяющей их одежды Лили чувствовала, как напряглись его мышцы. У нее и в мыслях не было, что перспектива пообедать с ее семьей может настолько его переполошить, в Сочельник он казался таким уравновешенным...

Казался, Лили. Не забывай — ты имеешь дело с человеком, который умеет отключать эмоции. Какая же ты дура. Ну кому может быть и правда наплевать, когда он говорит "меня все ненавидят"?

— У меня есть хитроумная идея, — сообщила она. Он взглянул на нее скептически — это вышло настолько уморительно, что у нее не получилось даже обидеться.

— Надеюсь, более здравая, чем леска вместо зубной нити.

— И долго ты еще будешь мне это припоминать? — проворчала она. — Та идея была такая же идиотская, как сунуться под колеса машины. Эта же — по-лисьи хитроумная, столь же коварная и лукавая. Очень... слизеринская.