— Черт возьми тебя, Хантер! Это ты во всем виноват. Что ты себе вообразил, если подкрадываешься ко мне подобным образом?
В ответ он скрестил руки на груди и иронически поднял бровь.
— Подкрадываюсь?
— Да, подкрадываешься! До смерти перепугал и Фантазера, и меня. — Лия встряхнула подол рубашки, приподнимая влажную от росы ткань. Обернувшись через плечо, она попыталась посмотреть, где рубашка порвалась. Увидев дырку, она с отвращением пробормотала: — Ты только посмотри, какая дырища.
— Я и смотрю.
Веселье, прозвучавшее в его голосе, заставило Лию резко вскинуть голову. Глаза его были устремлены вовсе не на материю, а на нее. Она неожиданно догадалась. Солнце светило ей в спину, и тонкий батист казался совершенно прозрачным. А Хантер, засунув большие пальцы за ремень, наслаждался редкостным зрелищем.
— Бывают минуты, Хантер Прайд, когда мне кажется, что я просто ненавижу вас, — свирепо проговорила Лия. Высказавшись подобным образом, она гордо собрала рубашку у колен и направилась по траве прочь. Однако ей не удалось уйти далеко.
Двумя быстрыми шагами Хантер догнал ее и подхватил на руки.
— Можешь ненавидеть меня, сколько твоей душе угодно, жена. Мне все равно, и от этого ничего не изменится. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя же самой.
Лия яростно вскрикнула и принялась колотить его по плечам, но от этого лишь сильнее запуталась в складках отсыревшего батиста. Волосы ее, казалось, обрели свободу и начали лезть в глаза, еще больше затрудняя ее движения, обвиваясь вокруг ее рук и плеч спутанной массой золотистых локонов. Лия перестала сопротивляться, решив прибегнуть к острому языку.
— Ты меня не проведешь. Может быть, ты женился на мне лишь потому, что иначе тебе было бы не заполучить ранчо, но это еще не означает, что ты выиграл. Я никогда, ни за что не уступлю тебе.
— Правда? — Сардоническая улыбка тронула уголки его губ, и в глазах появился веселый огонек. — Посмотрим.
Ей надо убедить его! Ей отчаянно надо убедить саму себя!
— Ты не выиграешь, Хантер. Я этого не допущу!
— Сколько страсти… И сколько энергии… — пробормотал он, крепче сжимая ее в объятиях. — И все это тратится впустую. Почему бы нам не пойти в дом и не направить эту драгоценную энергию на куда более приятное дело?
Она оцепенела, быстро сообразив, о чем он говорит, и еще быстрее начала возражать:
— Ты же обещал. Ты обещал подождать, пока я не буду готова. А я еще не готова.
— В самом деле? — Рот его снова искривила улыбка, а в черных глазах появился ироничный блеск. — Послушай меня, жена. Мне потребуется совсем немного, чтобы нарушить это обещание. И если это произойдет, тебе не придется жаловаться, можешь мне поверить.
Не говоря больше ни слова, он понес ее в дом. В первой же комнате он резко опустил ее, и Лия была вынуждена судорожно уцепиться за него, пытаясь удержаться на ногах. Под ее дрожащими пальцами его мускулы казались твердыми, как булыжники, а широкие плечи, подобно стене, преграждали ей путь к отступлению.
— Хантер, отпусти меня, — прошептала она, и эти простые слова прозвучали словно жалобная мольба. Она не смела поднять на него глаза, не смела увидеть желание и страсть, которые, как она догадывалась, горели сейчас в его взгляде. Стоит ей хоть раз посмотреть на него, и она уже не сможет подняться по этой лестнице одна.
— Ни в коем случае. — Неожиданно он резко, почти жестоко поцеловал ее. Когда же наконец ему было угодно отпустить ее, она уставилась на него широко открытыми, полными страдания глазами. Ей не хотелось, чтобы он прикасался к ней, целовал ее, помогал ей снова стать самой собой и вернуться к жизни. Ей не хотелось вновь испытывать любовь и вновь страдать, так как она слишком хорошо знала, что любовь к нему заставит ее снова чувствовать боль.
Однако Лия подозревала, что Хантеру нет дела до ее чувств, ему все равно, что он заставляет ее страдать. Ведь он преследует свою цель. И она — просто один из пунктов в списке дел, незначительная деталь, на которую он обратит внимание, когда ему нечем будет заняться.
Он подцепил пальцем ворот ее ночной рубашки и заставил ее сделать шаг вперед.
— Вчера вечером я тебя предупредил. Я не собираюсь ждать до скончания века. Стоит мне еще раз поймать тебя, когда тебе вздумается разгуливать по округе в таком виде, — и я за себя не отвечаю. Слышишь меня?
Лия вырвала ворот рубашки из его сильных пальцев, но не раньше, чем оказался разорванным еще один шов. Она сжала зубы.
— Можешь не беспокоиться, — пробормотала она, прихватывая одной рукой ворот, а другой — влажный подол. — Как только я поднимусь к себе, я ее выкину.
Уголки его губ приподнялись в улыбке, и он протянул руку, выпутывая из ее волос лепесток цветка.
— Можешь выкинуть и все остальные, раз уж тебе пришло в голову этим заняться. Они тебе больше не понадобятся… уже очень скоро. — Не успела Лия возмутиться, как он скомандовал: — Быстренько беги наверх и оденься. Сегодня утром я собираюсь осмотреть ранчо. Отъезжаю через пять минут — с тобой… или же без тебя.
Лия постаралась не терять времени даром. Быстренько натянув джинсы и яркую футболку, она сунула ноги в башмаки. Торопясь, она не стала расчесывать волосы, а заплела их в косу, затем схватила с вешалки широкополую шляпу и побежала вниз. Надо будет выкроить время и перенести все вещи в комнату, которую она теперь занимает с Хантером. Но еще успеется! Впереди долгие недели. Месяцы. Она прикусила нижнюю губу. Может быть, даже годы.
Хантер был в конюшне и седлал лошадей. Он передал Лии бумажный пакет.
— Вот, возьми. Мне подумалось, ты, наверное, хочешь есть.
— Спасибо. Хочу, и очень. — Заглянув в пакет, она увидела полдюжины булочек с яблоками и корицей, которые испекла для них Инес. — Наверняка ты не додумался прихватить кофе.
— Термос у меня в седельной сумке. Так что угощайся. — Он потуже затянул подпругу и бросил взгляд на Лию. — Я перевел кобылу с растянутым сухожилием в другое стоило. С этой стороны конюшня протекает. Похоже, нам нужна новая крыша.
Лия откусила кусок булочки.
— Я пошлю Патрика и пару работников починить ее, — сказала она и глотнула кофе.
— Нет. — Хантер надвинул шляпу на лоб. — Я сказал, что конюшне нужна новая крыша.
Лия вздохнула, завинтила крышечку термоса и засунула и его, и пакет с булочками обратно в седельную сумку.
— Это как раз одно из супружеских испытаний, верно?
— Как это?
— Ты же меня отлично понял. Испытание. Ты говоришь, что нам нужна новая крыша. А я говорю, что не нужна. Ты говоришь, что теперь тут командуешь только ты, а потому у нас будет новая крыша. А я скажу, что мы не можем себе это позволить. А ты скажешь, что, даже если ближайшие месяц-другой нам придется питаться грязью, у нас все равно будет новая крыша. И если я скажу еще что-нибудь, ты примешься напоминать мне, что, выходя за тебя замуж, я обещала, что буду делать то-то и то-то, и что я согласилась, чтобы командовал теперь только ты, и лишь твое слово что-нибудь тут значит. Ну как, похоже на то, что сейчас произойдет?