у реки.
– Сколько тебе было, Джонни, – спросила Пэт, – когда ты решился проплыть тут ночью?
– Шестнадцать.
– Ну, больше!
– Нет. Ровно шестнадцать. Я проплыл там в день рождения.
Пэт протянула руку, и ветки коснулись ее пальцев.
– Я бы и сейчас одна не смогла. Меня бы схватила рука скелета, поросшая черной шерстью. Видишь, вот она. А почему ты так расхрабрился?
– Потому что ты сказала, что я там не проплыву.
– Правда?
– Еще бы! Дразнила, не знаю как.
– А ты и купился? Да, ты многим мне обязан. Нет, ты подумай, мы тут бывали совсем детьми, а теперь – усталые, старые, совсем другие…
– Я не другой.
– Это в чем же?
– Ах, не знаю!
Джон опустил весло. Он хотел во всем разобраться.
– Почему ты думаешь, что я другой?
– Эти белые пятна, наверное, гуси.
Джон гусями не интересовался.
– Я… – начал он, – я… – он хотел сказать, что любит ее, но вовремя опомнился и завершил фразу: – совсем такой же.
– Тогда почему ты со мной не общаешься? – упорствовала Пэт. – Бог знает, когда ты приехал, а я только сейчас тебя вижу. И то пришлось швырять камешки в окно. Как по-твоему, приятно бродить в одиночестве?
Джон удивился. Получалось, что он не деликатен, а равнодушен. Казалось бы, если ты объяснился и узнал, что тебя не любят, уйди с дороги, пока не сотрется память о твоей наглости. Да половина несчастных случаев на охоте, в Африке, обязана этой статье кодекса!
– Я не знал…
– Чего?
– Что ты хочешь меня видеть.
– Конечно, хочу. Вот что, Джонни. Ты завтра свободен?
– Да.
– Тогда сбеги из узилища, заезжай за мной и мы устроим пикник, как в старое время. Отец уйдет в гости. Приезжай к часу. Ну как?
Джон опять ответил не сразу. Чувства его были слишком сильны для слов. Тем временем река приняла лодку с той неспешной, важной, сонной любезностью, благодаря которой разумные люди считают ее лучшей из рек.
– Согласен? – осведомилась Пэт.
– Еще бы!
– Вот и хорошо. Даже прекрасно. Значит, в час.
Река журчала, мягко посмеиваясь. Она была доброй и мудрой, а потому посмеивалась, как старый джентльмен, которому приятно, когда молодые люди счастливы.
– Мы часто устраивали пикники, – припомнила Пэт.
– Да, – согласился Джон.
– Просто не пойму, зачем тебе общаться с ехидной, капризной, сварливой девицей!
– Что ты такое говоришь?!
Показался старый мост, едва заметный во тьме. Джон подвел лодку к берегу, она зашуршала в камышах, словно феи заиграли на дудочках. Пэт вышла и повернулась к Джону.
– Теперь я не очень плохая, – тихо сказала она. – Если потерпишь, ты это увидишь. Спокойной ночи, Джонни. Значит, к часу, мой дорогой.
Она исчезла в темноте, а Джон рванулся вперед, словно его ударили током. Он дрожал. Конечно, ему померещилось, но на одну долю секунды он ощутил что-то вроде поцелуя.
– Пэт! – крикнул он, едва дыша.
Никто не ответил. Река спешила к Северну рассказать новости.
– Пэт!
Джон ударил веслом по воде. Река возмущенно заворчала. Лодка ткнулась носом в берег, лодочник выскочил на землю. Он прислушался. Звуков не было. Мир затих и опустел.
Наконец раздался хоть какой-то звук. Река опять засмеялась.
Глава IX
Сонное зелье
1
Джон проснулся поздно и, просыпаясь, смутно ощутил, что очень счастлив. Мир почему-то стал лучшим из возможных миров. Тут он все вспомнил и вскочил, громко крича.
Эмили, свернувшаяся в корзинке, подняла тяжелую голову, ибо, судя по всему, вернулась под утро. Обычно она суетилась вокруг Джона, пока он мылся и одевался, но сегодня слишком устала. Решив, что скажет позже о незнакомце, которого встретила на их земле, она дважды вздохнула и погрузилась в сон.
Выйдя на воздух, Джон обнаружил, что упустил несколько волшебных часов. Двор был залит солнечным светом; легкий ветерок шелестел верхушками кедров; пушистые облака плыли в лазурном небе; от птичника доносился мирный клекот. Ощутив благоговение перед всем, что есть живого, Джон посмотрел на птиц, и они ему понравились. Насекомые, жужжавшие в солнечном тепле, были выше всех похвал, включая осу, подлетевшую совсем близко. Когда же подъехала машина и из нее вылез шофер, восторгу не было пределов.
– Доброе утро, Болт, – сердечно сказал Джон.
– Доброе утро, сэр.
– Куда вы так рано ездили?
– Мистер Кармоди послал меня в Вустер, оставить сумку в камере хранения. Если вы идете в дом, сэр, не передадите ли ему квитанцию?
Джон был рад оказать услугу и жалел лишь о том, что она столь ничтожна. Но и то хлеб в такое утро. Он положил квитанцию в карман.
– Как дела, Болт?
– Спасибо, сэр, все в порядке.
– Как жена?
– В порядке, сэр.
– А ребенок?
– И он тоже.
– А собака?
– Спасибо, не жалуется.
– Превосходно! – сказал Джон. – Просто замечательно! Большой им привет.
И, улыбнувшись как можно сердечней, направился к дому. Как бы ни вознесся дух, низшая природа требует завтрака, и Джон, в ту пору практически бестелесный, все-таки помнил, что два яйца и кофе очень недурны. Подходя к дверям, он подумал, что надо бы спросить и о канарейке, но решил, что время ушло. Надеясь, что случай еще представится, он продвигался к столовой, где яйца просто кишат, а кофе льется рекой. Остановился он только для того, чтобы почесать кота за ухом, и открыл дверь.
В столовой никого не было. Видимо, все уже позавтракали. Джон не огорчился, при всей его любви к людям. Когда тебе предстоит пикник с единственной девушкой на свете, лучше побыть одному, чем с кем-то разговаривать.
Однако ближние подкрепились уж очень основательно. Где кофе, например? Он позвонил в звонок.
– Доброе утро, Стергис, – приветливо сказал он, когда тот явился. – Вы не могли бы принести мне кофе?
Дворецкий, сухонький и седой, служил тут сколько Джон себя помнил. Как ни странно, он не менялся, сочетая субтильность, солидность и изысканную вежливость, словно положительный отец в мелодраме.
– Мистер Джон! А я думал, вы в Лондоне.
– Вернулся ночью и очень этому рад. Как ревматизм, не беспокоит?
– Беспокоит, мистер Джон.
– Быть не может!
– Может, мистер Джон. Почти совсем не спал.
– Какой ужас! Нет, какой ужас! Наверное, от тепла пройдет?
– Надеюсь, мистер Джон.
– И я надеюсь, и я! А где все прочие?
– Мистер Хьюго и мистер Фиш уехали в Лондон.
– Ах да, я забыл.
– Мистер Моллой и мисс Моллой в саду.
– Поня-ятно. А дядя?
– Он в галерее, мистер Джон. С полицейским.
– С кем?
– С полицейским. Пришел из-за кражи.
– Из-за чего?
– Кражи, мистер Джон. Разве вы