Читать интересную книгу За Русь святую! - Николай Андреев

Август четырнадцатого года. Государственная дума, литовцы, латыши, поляки, евреи, эстонцы, финны - вся империя поднялась, откликнулась на манифест императора. Это был единый порыв сотен народов и миллионов человек. Никто не думал, то победу нельзя будет взять вместе с ключами от Берлина в считанные месяцы или хотя бы за год…

Наступление в Восточной Пруссии, окончившееся Мазурскими болотами. Горькое поражение. Но именно после него французский маршал Фош сказал, что "если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России" и сотням тысяч загубленных жизней. Блистательное наступление в Галиции и Карпатах против Австро-Венгрии, едва не поставившее соседку на колени. Взятие без единого выстрела Львова и почти без сопротивления Галича. Деникин более не мог спокойно находиться в штабе, и ушел в строй. Он чувствовал, что сможет сделать намного больше для победы над врагом, если будет воевать не на картах, а в реальной жизни. Антона Ивановича назначили в Железную бригаду - "пожарную команду", не раз "тушившую пожары" германских и австро-венгерских атак. Встреча с Корниловым. Галицийская битва, унесшая двести тридцать тысяч жизней русских солдат и обескровившая австрийские войска. А потом - Великое отступление. Россия кровью платила за устойчивость Западного фронта англичан и французов. Слишком большой кровью. Бывали ясные моменты: например, взятие Луцка…

На письменном столе в маленькой комнате лежал листок телеграммы.

"Корпус занял Луцк и…"

А внизу - резолюция почерком генерала Брусилова, более походившая на шутку: "И взял там в плен генерала Деникина". Две боевые части спорили за право называться покорителями города. Но именно бригада Деникина смогла взять вражескую крепость…

А потом, после Великое отступления - Брусиловский прорыв. Многие не уставали повторять, что дух Суворова решил спуститься с небес на землю и все-таки помочь своим потомкам в этой войне. И - второй Луцк. Один из пленных австрийских офицеров, дрожащим голосом, затягиваясь сигаретным дымом, нервно, чуть ли не истерично, рассказывал ведущему допрос офицеру, что ничего не может понять.

- Ни теоретически, ни практически сделать этого было невозможно. Ваши солдаты - сущие дьяволы. По-моему, стоит нашей армии теперь соорудить гигантскую доску и на ней написать, что ни в коем случае, никогда больше нам нельзя воевать с Россией…

Легендарная Стальная дивизией немцев сошлась с героической Железной дивизией Деникина. В обеих частях лишь немногие могли после боя держать в руках оружие. И уж затем Деникин снова ворвался в Луцк. А потом его заметили - и отправили на Румынский фронт. Как обычно, приходилось ценой солдатской жизни вытягивать из пропасти союзников…

А под гром снарядов и пушек разыгрывалась другая, совершенно иная история: история любви "старого" офицера и потерявшей возлюбленного корнета, бросившей исторический факультет девушки Аси…

- Господи, почему сейчас хотя бы в тылу не может быть спокойствия? - воскликнул в сердцах Антон Иванович, пробежав глазами заголовок газеты. А ведь Кирилл предупреждал, что события могут пойти по такому руслу. Предсказал? Или подстроил…

Глава 8.

Кирилл Владимирович смог оценить отличия "Красной стрелы" от ее предшественника, курсировавшего между Петроградом и первопрестольной. И надо сказать, Сизову невероятно понравился именно "предок". Может быть потому, что и вагон был весьма и весьма неплох. К сожалению, времени на получение удовольствия от поездки, рассматривание зимних пейзажей в окно и потребления чая (или чего покрепче) у Кирилла не было совершенно. Все время шло на обдумывание и планирование. Сизов с горькой усмешкой подумал, что так он недолго и до празднования успеха его "операции" среди карт и схем за столом кабинета: найдется, над какой ситуацией пораскинуть мозгами.

Итак, что же было в наличии у Кирилла: он даже стал загибать пальцы. Первое. Никки невероятно разозлился, узнав о том, что третий в ряду наследников престола явно интриговал с оппозицией, при этом едва ли не отдав Богу душу. Император, дабы хоть как-то унять, к сожалению, далекие от лени языки столичного общества и газетчиков, направил Кирилла в Москву и далее, в Тулу. Со стороны это должно было выглядеть как инспектирование промышленности и готовности ее к снабжению летнего наступления русской армии. При этом "интриган" должен был ознакомиться с идеями некоторых инженеров, предлагавших для армии свои нововведения. Первым делом те должны были поступить в Гвардейский экипаж и, как ни странно, жандармерию с полицией. Кирилл мысленно пожал руку родственнику: Николай все-таки внял голосу разума (или запискам черносотенных кругов), решив усилить более или менее надежные части в Петрограде.

Второе. И это тоже не менее важно: за Сизовым, скорее всего, теперь ведется слежка контрразведки или Охранки. Кириллу с этих пор придется вести себя как можно более осторожно.

Третье. Вот это как раз более или менее приятно: Львов, а вслед за ним Гучков и, вероятно, Керенский, охотнее поверят в желании Кирилла Владимировича встать под знамена демократии. Ну как же, родственники не доверяют, слежку назначают, и это - ревнителю блага для империи? То есть, конечно, блага в понимании думской оппозиции.

И, наконец, четвертое, самое приятное: у Сизова теперь развязаны руки в деле снабжения Экипажа оружием. Кирилл помнил, что есть в Москве несколько людей, которые могут предложить невероятно интересные образцы вооружения для армии. Конечно, понадобится вся изворотливость, хитрость и выдержка, чтобы провернуть это дело…

И тут у Кирилла заболела голова: верный признак того, что сознание Романова, дремавшее до того, начинало просыпаться. Так иногда бывало. За приступом головной боли, ввинчивающейся в виски ржавой отверткой, приходили образы, мысли, имена, названия предметов, но хуже всего были воспоминания. Иногда Романов "просыпался", когда сон одолевал Кирилла Сизова. Тогда Кирилл Владимирович погружался в прошлое претендента на престол Российской империи, становился свидетелем былых событий. Мчался на скорости по кручам (кажется, это была Италия), тонул в холодном, бурлящем, полном смертью море, боролся за свою любовь к Даки. Сложнее всего Сизову было чувствовать себя участником борьбы Кирилла Романова во имя великого чувства к этой "немке". Страсть, забота, любовь, тепло, быстро-быстро стучащее сердце, невидимые глазу крылья, вырастающие при одной мысли о Даки, - и завеса непонимания, презрения к человеку, нарушившему древние устои. А Кириллу Романову было все равно, он боролся за свою любовь. И в конце концов победил.

На этот раз - пришли мысли, предлагающие простое решение всех проблем.

"Да расстрелять всю шайку-лейку большевицкую да думскую - и вся недолга. Нечего плести кружева интриг, когда можно решить все быстро и красиво" - предлагал Романов.

"Отрезав голову гидры и не прижечь огнем - значит дать вырасти двум другим. Уничтожь Львова или даже Керенского, проблем не решить, а только прибавить. Если хоть один волос упадет с их голов, тут же поднимется кровавая волна. Дума, кадеты, трудовики и многие другие, подгоняемые собственным желанием отомстить и настойчивыми толчками в спину масонами, создадут анархию. Императорская семья, которая сейчас в Петрограде, будет поднята на штыки или же брошена в тюрьму: все потому, что именно Романовых обвинят в смерти будущих лидеров революции".

"Тогда надо устранить тех, кто сможет подняться, едва главари окажутся в аду. Руководство, партийных деятелей, "капралов" большевиков и эсеров с меньшевиками, ложи. Люди просто так не возьмут да поднимутся на революцию. На бунт - да. А революции кто-то готовит, так ведь?"

"Да. Но я не могу дотянуться - пока не могу - до тех, кто организовывает это дело. Ни до фирмы Гельфанда в Швеции и Дании, которая снабжает через кредиты большевистскую партию, ни до пьющих их любимый напиток, пиво, Каменева с Лениным и компанией, ни до Имперского банка и Генерального штаба Германской империи. Да, мне известны некоторые их агенты. Но пока что рано, можно вспугнуть. А голову гидры надо отрубать и жечь каленым железом"

"Каким же образом?"

"А я их выманю. Надо собрать их в России. За границей не доберешься, у меня просто не будет шансов ударить по тем людям, что разваливают армию и страну все сильнее и сильнее. К тому же надо будет действовать быстро. Если начать уничтожать ячейки - руководство заляжет на дно, и мы потеряем шанс его достать. Если убрать только руководство, и не уничтожить в кратчайшие же сроки его агентов - подчиненные рассеются по империи и загранице, и через некоторое время снова начнутся волнения. Нужно создать организацию, которая смогла бы дотянуться и до голов гидры, и до ее хвоста, запечь ее надо всю в одной печке за один раз. Иначе смысла в этом я никакого не вижу. Но! Даже устранив политическую оппозицию, но не сделав ничего, дабы успокоить народ, улучшить его жизнь, привести к победе в кажущейся бесконечной и бессмысленной войне - мы проиграем. Без мощных реформ, ломки существующего строя, выпаривания и выплавки из всего этого шлака золотых гранул, все просто рухнет на наших же глазах. И мы будем виноваты. Все будет бессмысленно"