– А вы думаете так, как я, правда? - обрадовался Шустеров.
– Конечно, как же я могу думать иначе? Раньше я ничего этого не знал и ничего, естественно, не думал. Теперь вы мне рассказываете, я что-то от вас узнаю и начинаю думать так, как вы рассказываете, то есть так, как вы, и никак иначе.
Шустеров рассмеялся и повертел головой.
– Ладно, я потом изложу и их точку зрения, но сперва про красное смещение. В двух словах: линии в спектрах дальних галактик смещены от номинального положения к красному концу спектра. Они объясняют это эффектом Допплера: мол, галактики удаляются от наблюдателя, то есть от нас с вами, и чем дальше галактика, тем больше скорость удаления. В уголовно-процессуальном кодексе природы это называется законом Хаббла. А если так - что было до того? По арифметике выходит, что десять-двадцать миллиардов лет назад все галактики были в одном месте. Там было тесно и жарко, и называлось это по-простому Первоатомом, а по-умному - точкой сингулярности. А потом грянул Большой Взрыв, в вихрях которого возникли частицы, атомы, звезды, галактики - и разлетелись во все стороны. Кто большую скорость получил при взрыве, улетел дальше, кто меньшую - поближе. В общем, эта теория мне шибко не нравится.
– Я вас понимаю, - отозвался -Александр Филиппович.
– Ладно, - сказал Шустеров. - Ладно. У теории Большого Взрыва есть две альтернативы. Во-первых, теория непрерывного творения, согласно которой возникновение вещества во Вселенной идет непрерывно и до сих пор возникают местные уплотнения, которые и распихивают Вселенную. В какой-то мере это сходится с гипотезой Амбарцумяна, который считает ядра активных галактик местом современного звездообразования. Еще подозрительны на этот счет гипотетические белые дыры, хотя, может быть, это одно и то же.
– Наверняка! - сказал Александр Филиппович. - Давайте про третью альтернативу, да простят нам лингвисты такой оборотец.
– Нет, с лингвистикой боле-мене, потому что это альтернатива не теории Большого Взрыва, а допплеровскому объяснению красного смещения. Есть такая гипотеза старения фотонов: пока они летят миллионы и миллиарды лет сквозь космос, часть энергии теряется на взаимодействие с электромагнитными и гравитационными полями, что-то рассеивается на пыли и виртуальных…
– О господи! - вздохнул Александр Филиппович.
– …частицах, - продолжал Шустеров. - А когда фотон теряет энергию, рн меняет цвет в сторону покраснения. Понимаете, и никто ведь в принципе не отрицает, что такое возможно: как про черные дыры - так пожалуйста, воздействует гравитация на свет, а как красное смещение - все забыли сразу!
– Это уж просто бестактно, - признал Александр Филиппович.
– Более того, тупо! Жить в мире, где действует второе начало термодинамики, закон неубывания энтропии - и в то же время верить, что возможно движение материального объекта в материальной среде без диссипации энергии - это, извините за грубость, естественнонаучный идеализм и самодовлеющий идиотизм! - Шустеров перевел дух и сердито запыхтел сигаретой.
– Здорово! Что здорово, то здорово! Как сформулировано: самодовлеющий идиотизм! Цицерон!… Но вообще аргумент серьезный. Вы, я вижу, склоняетесь к гипотезе старения?
– Обязательно! Мало того что она соответствует наиболее общим законам природы, она еще и эстетически привлекательна, потому что не нарушает совершенный космологический принцип! Красное смещение объясняет, парадокс Ольберса тоже: темно, потому что свет от дальних объектов до нас просто не доходит…
– Но вы упоминали еще какую-то третью гадость - как с ней?
– А-а, реликтовый фон будь он проклят! Они его считают главным доказательством существования в прошлом горячей Вселенной, то есть пресловутого Большого Взрыва! Они как толкуют: мол, в момент взрыва выделилось излучение с температурой десять миллиардов градусов, а потом за десять миллиардов лет оно претерпело мощное красное смещение и теперь соответствует температуре 2,7 Кельвина.
– Ну и как вы выкручиваетесь из этого антикварного фона?
– А-а! Вот тут и начинается самое интересное, так сказать, мой личный вклад…
– Действительно, - согласился Александр Филиппович, - что может быть для нас интереснее, чем наш личный вклад?
– Иронизируете? Как хотите. Могу и не рассказывать.
– Уже не можете. Лопнете, если не расскажете. Валяйте.
Шустеров обиженно помолчал, но потом улыбнулся и сказал:
– Ехидный же вы экземпляр, любезный Александр Филиппович!
– И тем горжусь. Но прошу, продолжайте. Вы распалили мое любопытство, теперь я не успокоюсь, пока не услышу. Будьте милосердны!
– Ладно… Знаете, на американских деньгах написано: “в бога мы верим”. Американцы добавляют: “…а остальное наличными”. Вот примерно так и у нас получается. Есть у нас бог - Эйнштейн. Мы в него верим парадно и громогласно. Но что же дальше? Или чистой верой и ограничимся? Я попробовал пойти вслед за Эйнштейном и продвинуться еще хотя бы на шаг. Он с чего начал? Принял аксиому, что скорость света постоянна. Отсюда последовал вывод: материальный объект не может перемещаться быстрее света. Но что такое электромагнитные колебания? Это колебания, то есть регулярное движение-в самом широком смысле-чего-то в чем-то. Раз есть ограничение скорости, значит, должно быть и ограничение частоты!
Александр Филиппович присвистнул и мягко улыбнулся.
– Красиво… Очень симпатично вы это придумали, Лев Иванович… И куда же отсюда бежит тропинка милая?
– Вам правда понравилось? - обрадовался Шустеров. И застенчиво признался: - Самому нравится… А дальше вот что: звезда излучает непрерывный спектр. Где-то у него есть максимум, но нам важно, что этот спектр не-тянется бесконечно за ультрафиолет и рентген, а где-то кончается: может, на десять в тридцатой герц, а может, еще где, не знаю, да и неважно - кончается, и все. И вот этот свет летит к нам и претерпевает красное смещение - по какой причине, сию минуту неважно. Оранжевые кванты становятся красными, зеленые - желтыми, фиолетовые - синими, невидимые ультрафиолетовые- видимыми фиолетовыми… и так далее. Но! Но не бесконечно, а до победного конца! Важно, что и при самых больших красных смещениях эти кванты-оборотни не будут выныривать из невидимости в видимость бесконечно. Раньше или позже кончатся. Кстати, еще один аспектик к парадоксу Ольберса…
– Бог с ним, с Ольберсом! Где реликтовый фон?
– Сейчас! Раз есть ограничение по частоте, а значит, и по выныриванию, то на достаточно больших расстояниях весь свет рассеется и до нас не дойдет. А что дойдет? Свет от звезд, находящихся внутри сферы конечного радиуса. В виде двух компонентов: то, что осталось после красного смещения, и то, что рассеялось, диссипировало. Вылейте стакан кипятка в ведро ледяной воды - получите ведро воды, нагретой до двух градусов. Вылейте свет звезды в бог знает сколько кубических парсеков космоса - и получите вакуум, нагретый до двух и семи десятых Кельвина. Ваш любимый реликтовый фон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});