Читать интересную книгу Вторая путеводная звезда - Татьяна Гармаш-Роффе

– А мне, – задумчиво сообщил Кис, – показалось, что она поехала вниз после того, как я нажал на выключатель за столиком с горшками. Я думал, это какой-то дополнительный свет, как в зимнем саду, но, кажись, ничего такого не включилось, а?

– А я в этот момент вообще ни к чему не прикасался! – отчитался Костик.

– Тогда давайте на все нажимать по очереди, – предложил Димыч. – Я пошел дергать за ручку ящика!

Ничего не произошло, и Кис в свою очередь нажал на кнопку.

Но и на этот раз комната-лифт не двинулась. И дополнительный свет не включился, пустой номер, обманка.

– Гошка, давай поднимай свой горшок!

Парнишка направился в угол и, оглядываясь на старших коллег с торжествующим видом, взялся за тяжелый горшок в углу.

Комната дрогнула, дернулась и отправилась наверх. Димыч хлопнул парня по плечу в знак одобрения.

Возбужденные приключением, все четверо вывалились из комнатенки, спустились вниз, во двор. Димыч – в качестве ответственного за операцию в отсутствие Сереги – принялся звонить на Петровку.

– Погоди, – остановил его Костик. – На фиг нам подрывники? Все завалит, комната-лифт тоже пострадает… Нам нужен автоген! Скажи, чтобы с автогеном кого-нибудь прислали!

– А там, в саду, в сарае, топор есть! Может, мы ее топором сумеем? – не унимался Гоша.

– Не суетись, – утихомирил юного коллегу Костик. – Пусть Димыч вызовет автоген, а мы пока можем и сами попробовать, с топором…

* * *

От супа Серега так и не ощутил никакого неприятного эффекта – ни сонливости, ни слабости, – отчего решил, что его можно вполне употреблять в пищу. Впрочем, нельзя исключить, что в следующий раз ведьма туда чего-нибудь подложит, коль скоро он от «компотика» отказался… Тут все время придется быть начеку!

Протекло еще несколько томительных десятков минут. Сколько именно, не разберешь в этой чертовой темноте! Но вновь отворилась дверь, вновь Колдунья появилась с глиняным подсвечником. На этот раз она направилась к его сокамернице: видимо, пришел ее черед глотать зелье. Тут все по расписанию, чисто санаторий!

Колдунья потрясла женщину за плечо. Никакой реакции. Потрясла посильнее…

Юля наконец подала признаки жизни. Сначала она пробормотала: «Убирайся к черту, колдовка!» Сереге эта реплика понравилась: она совпадала с его личным настроением. Затем Юля приподнялась, выпрямилась, села. Насколько Серега мог видеть, девушка была весьма хорошенькой, несмотря на растрепанные волосы и опухшее лицо.

…От побоев, – вспомнил он, что рассказывал ему Кис.

Колдунья всучила пленнице кружку, уже знакомую Сереге: «компотик». Однако Юля ее послушно приняла.

– Чем, Аринушка, девушку травишь? – спросил он.

Колдунья зыркнула на него, но не ответила. Юля, меж тем, опустошила кружку. И, едва вернув ее Колдунье, уронилась на свой лежак.

Колдунья бросила на пленницу взгляд удовлетворенный: хорошая девочка, послушная! – и недовольный на Серегу: плохой, непослушный!

Подхватила подсвечник и убыла.

Снова тьма. Духота. Наручники. Жесткий, колкий тюфяк.

И неровное дыхание Юли на соседнем лежаке.

Против всех ожиданий, его подруга по заточенью вскоре пошевелилась. Звякнула цепь. Ага, он был прав: бандиты не стали пренебрегать столь удобным и готовым средством заточения.

– У тебя цепь на ноге? – спросил он.

Молчание. Может, она не разглядела Серегу, когда Колдунья приходила? И теперь испугалась?

– Хм… Я не представился… Я твой сосед по камере, – усмехнулся Громов. – Меня сюда притащили, пока ты спала. Ты Юля?

Он гадал, чего ему ждать в ответ от женщины, которую похитили, которую били – сначала бывший муж, затем бандиты. Истерики? Слез? Просьб о помощи?

Но чистый голос прозвучал спокойно:

– Юля. А как тебя зовут?

– Сергей Громов. Я в милиции работаю, на Петровке.

– Это к тебе мой сын пришел за помощью?

Ох ты, блин… Кис ей сказал, не иначе!

– Ко мне, – чуть дрогнув, признался Серега, чувствуя себя почему-то страшно виноватым.

– А ты на своего приятеля, частного детектива Алексея Кисанова дело переложил, так?

Серега не ответил. Да и что тут ответить? Так оно и было…

И вдруг он встрепенулся.

– Наши разговоры могут прослушивать… Взвешивай слова, малышка! Имен называть не надо, поняла? – прошептал он.

Юлина цепь громыхнула, и вскоре она, ощупав лежак и частично Серегу, присела на край его тюфяка. Впрочем, тюфяк был столь узким, что Юля едва не сползала с него. Снова ощупала Серегу, нашла наручники, которые приковывали его к спинке кровати.

– Мне лучше, чем тебе, – усмехнулась Юля. – Я хоть могу передвигаться!

Она немного поерзала и вдруг прилегла возле Громова на бок. Места на лежаке было столь мало, что ей пришлось притиснуться к Сереге. Тот отодвинулся вплотную к стенке и сам тоже повернулся на бок – так, что они с Юлей оказались лицом к лицу, телом к телу.

Несмотря на все его старания ужаться, он чувствовал, что Юля балансировала на полоске в какие-то тридцать сантиметров, не больше, и протянул свободную руку, обвил ее спину, придерживая, немного прижимая к себе.

Спина – узкая, сильная – слегка напряглась под его рукой, но Юля ничего не сказала: поняла, что иначе она просто свалится на пол.

– То зелье, которое ты выпила, – шепнул он, – я думал, что там снотворное… Или наркотик. А ты, смотрю, не спишь. Я ошибся насчет зелья?

– Нет, – тихо ответила Юля. – Просто я его выплюнула, пока колдовка на тебя смотрела. На мне куртка Гарика, я ее специально потребовала, потому что у нее воротник высокий, – так что я воспользовалась… Ты знаешь, где он?

– Гарик? Нет… – отозвался Громов.

– А где бандиты?

– Тоже не знаю…

Серега чувствовал себя полным ничтожеством. Делать умный вид бесполезно, оправдываться тем более. Он решил, что лучше всего сказать правду и заодно немного поднять свой престиж в глазах Юли.

– Я вычислил подземный ход, по которому вас увели бандиты!

– Надо аплодировать? – ехидно осведомилась Юля.

– Нет, я в том смысле, что… Просто он хитро замаскирован был… В общем, я по нему двинул… Дошел до выхода… но меня чем-то огрели по башке. Я потерял сознание, и вот… – бесславно закончил он.

– Браво.

– Эй! – шепнул он. – Ты не выйогивалась бы, а? Сама тут сидишь на цепи!

– Так я же не мент.

Ответить на это Сереге было нечего, и он умолк. Протекло несколько томительных мгновений в темноте и тишине. Он все прижимал Юлю к себе, и ему было жутко жарко от ее горячего тела, к тому же в теплой куртке. Но попросить ее снять он не отважился: они лежали столь тесно, что… Можно сказать, только куртка их и разделяла!

– А ты, ты знаешь, куда Гарри делся? – вернулся к беседе Громов.

– Куда делся… нет. Но думаю, что ему удалось сбежать. Эти люди, которые меня били, бывшие сообщники Гарика, – когда они решили смываться с дачи, то намотали мне мою же майку на голову… Которая теперь на мне, под курткой… Погоди, я ее расстегну, жарко жутко…

Она приподнялась, немного повозилась, вжикнула молния, и он угадал по движениям, что Юля ее содрала с себя, бросила на пол, и снова вытянулась рядом с Серегой, подперев голову рукой, согнутой в локте.

– И я не видела, куда нас вели, – продолжила она. Серега теперь чувствовал через рубашку ее грудь под тонкой, мокрой от зелья майкой… – А когда мы вышли наконец на свежий воздух, то тут начался шум-гам-тарарам. Я догадалась, что Гарик сбежал.

– Зачем вас похитили? Чего хотели? – шепнул Серега. – Дележки?

– Да… Драгоценностей. Тех, из-за которых Гарика осудили. Его бывшие сообщники считают, что Гарик припрятал их, и требуют сказать, где.

– Он сказал?

– Нет. Поэтому они начали меня бить… По лицу… У меня кровь из носа пошла, так сильно били… И майку с меня сорвали… Грозились изнасиловать… Надеялись Гарика этим расколоть…

Сереге захотелось ее погладить, в знак сочувствия, но он не решился. Лишь чуть теснее прижал молодую женщину к себе.

Он ощутил, как ее спина снова напряглась, но Юля и на этот раз ничего не сказала. Однако хватку Серега все же ослабил, на всякий случай. Чтоб чего лишнего не подумала…

Юля ничего «лишнего» не подумала. В спорте физический контакт – иногда тесный, с тренером, например, который поддерживает, направляет тело, – был нормой, рабочим моментом, необходимостью. Случалось, конечно, что этот телесный контакт приводил к непредусмотренным правилами последствиям… Но это являлось отклонением от нормы. Не способным повлиять на общее о ней представление.

Вот и сейчас, с трудом удерживаясь возле Громова на узком тюфяке, она отнеслась к его объятию как к вынужденной необходимости. И ничего лишнего не…

Впрочем, подумала: что тело у этого мужчины, которого она почти не разглядела при свете свечи, крепкое, сильное. И что пахло оно хорошо, здоровьем. И что дыхание у него чистое. И что быть прижатой к нему… не неприятно.