ведь протрезвел.
– Господи, да ты же больной, – прошептал я, видя, что Мученик говорит на полном серьезе. – Ты же просто псих, который уверовал в свои фантазии.
– Как же настойчиво ты стараешься убедить в этом самого себя, в первую очередь. – Он прогнал с морщинистого лица спокойное выражение, с каким предавался своим бредовым воспоминаниям и вернул эту отвратительную ехидную усмешку. – Да ты подожди. Если не сдашься, как и я, то еще и не такое увидишь.
– А кому сдаваться? – спросил я и сделал последний глоток из своего бокала.
– Сдаться легко. Стоит просто отказаться от борьбы и признать поражение перед самим собой. Сразу освободишься. А если не сдашься и будешь продолжать эту самую бесполезную в мире борьбу, так и будешь мышкой в кошачьих лапах.
– И ты не сдался?
Мученик опорожнил две последних рюмки рома и отправил в рот сразу две сырных палочки.
– Нет, – ответил он, закончив жевать. – Я не сдался и не сдамся никогда.
– И что? Пираты, рукописи, скрипачки – все по-прежнему?
– Всякое бывает.
– Ну, например? Что еще с тобой случалось в последнее время?
– Ничего особенного. Последнее время я занят тем, что измеряю Лоранну в шагах. Мне это нравится, но поскольку мне это нравится, значит, это не имеет никакого смысла. Тут так во всем.
– Сто восемнадцать шагов – ты не соврал.
– И не смог бы.
– А почему ты заплакал? Когда понял… что я якобы из твоей упряжки.
– Как, почему? Беспомощный, ты меня не слушал? Как я могу не проронить слезу, когда вижу глупца, который летним днем идет по улице, наполненной радостями жизни, и тащит на спине крест? И говорит мне, что поступает правильно!
– Понятно, – протянул я. – И что бы ты мне посоветовал? Бросить свой крест?
– Как хочешь. Счастливым можно быть и там, и там. Смотря, какого счастья ты хочешь? Если человеческого – бросай все, ломай меч и забудь, что было в эти два дня.
– Так ты тоже счастлив?
– Да, – сказал он и опустошил свой бокал.
– Каким счастьем?
Он посмотрел на меня долгим отсутствующим взглядом.
– Счастьем мученика, – ответил он и словно погрузился в себя.
Еще с полминуты я смотрел в его равнодушное лицо, после чего встал.
Он, казалось, даже не заметил, как я отошел. Я взял для него еще один набор выпивки и когда вернулся к столу, нашел старика в том же состоянии. Садиться я больше не стал.
– Я попробую забыть все, что услышал от тебя, – сказал я. – А мороз по коже – это реакция на солнечные бури, так и знай.
– Мороз по коже – это твое новое крещение, – ответил он, не поднимая на меня взгляда. – Сигнал о том, что на тебя обратили внимание и ты в игре. Когда надоест обманывать самого себя, когда примешь новую роль, можешь найти меня. Поболтаем еще.
Я усмехнулся и похлопал его плечу.
– Будь здоров, старик, – попрощался я и пошел к выходу.
– Необходимость! – крикнул он, когда я уже взялся за дверную ручку. – Теперь ты знаешь.
Я замер на три секунды. Затем толкнул дверь и столкнулся с компанией Бешеного. Их было человек пять, все навеселе. Заметив меня, мой сосед вдруг остановился и даже попытался обнять.
– А я тебя видел сегодня. Когда мою жену арестовывали. Мы живем в одном доме?
– Да, так и есть, – ответил я, отстранившись от него. – Более того, через стену.
– Да ты что?! Пойдем, выпьем! – он ухватил меня за локоть и потащил обратно в паб.
– Нет, спасибо, я спешу, – я освободил руку и отрицательно покачал головой. Даже на улыбку у меня не было сил при виде этого типа.
– Да ладно тебе. По кружке пива за знакомство! Пойдем! – настаивал он, прищурив глаза и криво улыбаясь.
– Правда, не могу, в следующий раз, – сказал я и пошел прочь не оборачиваясь.
На улице было еще светло. Настроение у меня, правда, было паршивое, и что делать дальше я представлял с трудом. А ведь обещал себе, что ни за что не позволю своему разуму впадать в уныние на протяжении этой недели. Чертов старый шизофреник! Разворошил тревогу в моем сердце. Бред! Бред, бред, бред! Пьяная околесица, старческий маразм, фантазии забитого неудачника! Просто забыть! Забыть этого пьяного дурака, и выкинуть из головы все, что он наговорил!
Я прислонился к стене двухэтажного дома с книжным магазином и кафетерием, мимо которого проходил, и закрыл глаза. Ощутил аромат свежесваренного кофе и запах шоколадных пирожных. Мне было так приятно угощаться этим кофе и этими пирожными своим обонянием, но, только представив себе этот легкий перекус в его классическом варианте, я почувствовал тошноту. Не думать. Просто не думать. Нужно было выключить мозг и отвлечься от этих тревожных мыслей, которые пробудил во мне Мученик. Пить было нельзя – завтра первый и очень ответственный рабочий день. Да я бы и не стал. Напиться – означало отбросить себя в самое начало, а я уже два дня на новом пути. И два дня в данном случае не так уж и мало. И уже успел кое-что завоевать.
Кинотеатр. Я вспомнил, что в двух кварталах отсюда есть кинотеатр, и дня четыре назад я даже обращал внимание на афишу какой-то безобидной комедии, на которую вряд ли бы пошел в своем нормальном состоянии. Понимая, что не придумаю сейчас ничего лучше, я оторвался от прохладной стены и побрел в кино.
Глава шестая
День 3. Утро
Даже несмотря на то, что в квартире моих нерадивых соседей этой ночью царила полная тишина, спал я отвратительно. Всю ночь меня мучили кошмары, от которых я просыпался в холодном поту, и пока благодарил высшие силы за то, что все это было лишь сном, детали этого сна успевали рассеяться в моем воображении, оставляя лишь мрачный и тревожный осадок. Более или менее отчетливо мне запомнился только последний выпуск этого ночного сериала, который я видел уже поздним утром, после того как проснулся уже примерно в десятый раз и вновь провалился в сон.
Мне снилось, как я гоняюсь за бродячими собаками с сосиской в одной руке и небольшой жестяной баночкой в другой. Собаки от меня убегают, одновременно громко облаивая, но я все бегу за их сворой, спотыкаюсь в подворотнях о мусорные баки, падаю в грязные лужи и слышу смех прохожих вслед. Наконец мне удается загнать их в тупик. Пять псин с оскаленными пастями все никак не хотят со мной подружиться, и сосиска в моих руках их к этому тоже не располагает ни