информацию, я бы хотел сам задать вопрос. — Сезонов вел себя достаточно уверенно, хотя внутри его колотило от страха быть непонятым и отвергнутым. — Следствие по делу о смерти офицера Арсения Ковалева, тело которого нашли возле полигона. Оно на вашем контроле, товарищ генерал-лейтенант? Следователь Аверченко — он ведь руководитель, координатор следственной группы?
Обрушилась тяжелая тишина. Генералы переглянулись друг с другом беспокойным взглядом, поменяв позы. Ага, значит, ярославское следственное командование что-то да знает; ему известно то, что не хотелось вносить в материалы дела, и намеренно скрывает, шифрует чем-то другим, подменивает!
— Не на ту дорогу ступаете, подполковник. Неверный вопрос задаете. О ходе этого следствия ничего не разглашается. Особенно посторонним лицам, — ледяным тоном произнес Шевчук, неодобрительно глядя на Сезонова.
— Арсений Ковалев был моим близким товарищем. Его смерть внезапна и скоропостижна. И даже в большей степени странна, поскольку его тело нашли возле охраняемой спецчасти, куда попадает не каждый даже из высшего офицерского состава.
— Что вы хотите всем этим сказать, подполковник? — Один генерал-майор подозрительно косился на Сезонова, сложив руки на столе в замок.
— Я ничего не хочу сказать, потому что сам не знаю ничего. Я пришел искать ответ здесь, у вас. Что известно об объектах на полигоне?
Второй генерал-майор резко опустил ладонь, ударив по столу. От неожиданности Сезонов вздрогнул.
— Это закрытый вопрос. Мы не разглашаем данные следствия перед другими лицами. Дело ведется лучшими сотрудниками военной юстиции в контакте с главным следственным управлением.
Насчет последнего не уверен. Скорее всего, врете. Никому из вас не надо, чтобы о чудовищах знали «высшие». Потому что если бы те о зверях действительно догадывались, то не допустили, чтобы гражданские их видели. Хотите сами разгрести эти дела, но не знаете как, и одновременно боитесь помощи сверху, отрицаете ее. Патовое положение.
— Дело действительно в работе старшего следователя Аверченко. Сейчас его нет на месте. Он производит следственные действия вблизи полигона, — осторожно говорил Шевчук вполголоса, глядя на подполковника. — Ознакомление с материалами лицами, не связанными со следствием, только с разрешения следователя и моего об этом подтверждения, но при наличии веских оснований. Следствие непростое. Отпечатки, оставленные объектами, сложно поддаются опознанию. Территория вокруг тщательно изучается. Это всё, что могу вам сказать на этот счет. Очень сожалею о смерти вашего товарища.
— Товарищ генерал-лейтенант. А я ведь не уточнял, о каких объектах идет речь. — Сезонов, помолчав, медленно качнул головой, не спуская с Шевчука внимательного взгляда.
Офицер со всем ужасом понял, что попался. Его прошиб холодный пот. Он только что косвенно признался и подтвердил, что знает о невероятных существах на полигоне — о следах, которые оставили эти чудовища на месте преступления. Не об известных в кругу военнослужащих оружии и клеточных образцах говорил этот московский — он имел в виду зверей! Так ловко закрутил разговор и ввел в заблуждение: перекрестные фразы о спецчасти в целом и конкретно следствии на ее территории. Подполковник обыграл его, а сам он попался, так просто промахнулся!
Генералы нервно переглянулись, вызывающе посмотрели на Сезонова, перевели вопросительно-тревожный взгляд на Шевчука. Тот поднялся и подошел к подполковнику, возвышаясь над ним и силясь понять, кто он такой на самом деле и что ему надо.
— Как много вы знаете об этом деле? — властно прошептал генерал, опираясь о стол и спинку стула, на котором сидел Сезонов.
— Думаю, точно меньше, чем вы. И я хочу найти правду, — без вызова, ровно ответил подполковник, глядя генералу в глаза.
— Правду найдем мы. На то мы и следственный. А вы, московский служащий кабинетного управления, лучше-ка забудьте об этом всём и возвращайтесь в столицу. Я вам запрещаю составлять запросы относительно этого следствия и заниматься какими-то собственными поисками, иначе…
— Это угроза?
— Жесткое приказание.
Некоторое время офицеры упирали друг в друга твердый взгляд, но потом Сезонов из любопытства взглянул на других генералов. Те то ли боялись его, подполковника, то ли думали, как убрать, ведь он только что стал им большой помехой.
Ну вот и доигрался.
— А вы, товарищ генерал-лейтенант, сами доверяете следователям, верите тому, что они пишут в документах и предоставляют вам по делу Ковалева? Или вы сами просите их умалчивать об одном и писать другое? — осмелился произнести Сезонов. — Что если и вы врете, и вам врут? Ведь помимо оружейных испытаний и хранений образцов спецчасть скрывает от мира более страшную опасность, фантастически реальную. Полигон рад молчать, что́ прячет в своих бункерах. Двое существ, которых выгуливают ночами, словно домашних собак, существ, из-за которых и погиб офицер!
— Хватит! — прогремел Шевчук и ударил обеими ладонями о стол, так что отбил их. Он глубоко дышал, играющие на лице эмоции выдавали нестерпимое, горячее желание врезать Сезонову, но генерал сжал кулаки и медленно потряс ими перед подполковником, наклонившись к нему почти вплотную.
— Еще одно слово, подполковник… Еще одно слово и поверьте — вы сами пожалеете, что узнали то, чего не должны были. Вы просто не понимаете, что происходит. Не отдаете полный в том себе отчет. Об этом опасно говорить. Часть находится в распоряжении умелого офицера охраны. Дело ведет толковый офицер юстиции. Всё на жестком контроле. Там сейчас тихо и спокойно. Все истинные обстоятельства и причины произошедшего, конечно, будут выявлены. Чем меньше людей знают о случае на полигоне, тем лучше. Здесь у нас профессиональные кадры. Разрешат всё быстро. Это не ваша работа, не ваша компетенция. Вы. Должны. Молчать. Иначе мы примем соответствующие меры. Я понятно выразился, товарищ подполковник столичного управления Минобороны?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант юстиции.
Выходя из здания управления, Сезонов затылком чувствовал жгучие взгляды в спину. Вот что точно взяли на контроль в следствии по делу о смерти Арсения, так это его. Теперь он и проблема, и опасность для офицерского состава и полигона, и следственного гарнизонного командования. Он, московский, знает то, что столице знать не надо. Теперь точно придется оглядываться по сторонам: юстиция, подполковник чуял, уже начинает собирать о нем данные и наводить справки, в том числе, что не исключено при существующих обстоятельствах, чтобы устанавливать слежку. Но с другой стороны — а до него ли сейчас всему гарнизону, всем его частям? У них проблемы серьезнее — у них тут чудовища на полигоне и надо даже друг от друга информацию скрывать. Хотя о тварях и раструбить могут в два счета — он, Сезонов, по мнению военного следствия, этим сейчас и думает заняться: поднять всех на уши, потревожить Москву и привнести в Ярославль некий хаос, явно не охватываемый мыслями здешних военнослужащих.