меня в покое, по крайней мере сейчас.
– А массаж, помнишь, ты мне делала? Приходит такая с предложением расслабиться. Я уж было подумал подфартило. Нет, ошибся. Помяла ты меня тогда знатно. Пару синяков даже оставила.
Закатываю глаза. Он еще долго припоминал мне тот массаж. Ведь никаких мыслей про эротичность моей затеи не было. Я действительно хотела сделать ему массаж. Самое интересное, он не расстроился. Мы потом еще долго смеялись, когда Глеб мне все рассказал. Долго целовались, непозволительно долго. Всегда нравилось это делать.
А потом в машине снова тишина. Глеб резко погрустнел и в мою сторону больше не поглядывал. Он думал о чем-то своем. Мне бы спросить, продолжить тему. Но я просто снова смотрю в окно. Проносятся леса, поля, какие-то деревеньки. А через несколько километров мы приблизились к Москве.
Между нами уже ничего нет. Только воспоминания, которые со временем забудутся. Их смогут вытеснить другие, более важные, более сильные, более новые.
Мистер М говорит, что человеку можно внушить какое-то воспоминание, историю, где он принимал непосредственное участие, и он со временем начнет думать, что это было так на самом деле. То есть в память можно врезать фрагмент, который и не существовал вовсе, но человек будет уверен, что это с ним произошло. Может, и нам внушили те хорошие моменты, о которых мы якобы сейчас вспоминаем. А на самом деле их и не было. Ведь те полгода, которые мы провели с Глебом вместе, как отдельной островок моей жизни.
Но сидящий по левую руку от меня Глеб говорит об обратном. Все это было. И это правда.
Даже не заметила, как Глеб уже подъехал к моему дому. На часах полдень, а ощущение, что день заканчивается. Нет сил уже ни на что. И мне первый раз в своей жизни не хочется танцевать и исполнять роли. Хочется побыть просто Милой.
Выхожу из машины молча, не забыв прихватить свою сумку. Глеб остался сидеть на водительском кресле. Он даже не заглушил двигатель. Торопится?
А может, стоит пригласить его на чай? Нелепое желание показаться гостеприимной.
Это замешательство между нами, когда взгляд начинает бегать в разные стороны, пытаясь зацепиться за что-то, за любую мысль, что просто растянет минуты.
Пару секунд, и мы зависли. Его глаза грустные, морщинки кажутся заметнее, а на губах нет улыбки. Всматриваюсь в них. Для чего? Что я хочу там увидеть и рассмотреть?
А потом Глеб выключает мотор и выходит.
– Я провожу, – забирает у меня сумку и идет в сторону подъезда.
Я желаю, чтобы он делал это не из чувства долга или вежливости, а потому что хочет этого. И молча позволяю ему взять из рук сумку и идти следом. Здесь каких-то несколько метров. И мы в молчании доходим и до подъезда, и до лифта. Так же поднимаемся на мой этаж. Я долго ищу ключи, они будто специально спрятались от меня. Глеб ухмыляется, а мне хочется улыбнуться ему в ответ.
– Я ждал, – дверь наконец-то открыта. Один шаг – и нас снова разделят, – что ты позвонишь.
Глеб берет мою свободную руку и смотрит на нее. Голос такой же грустный, как и глаза. А еще уставший. Наши разговоры и из него вытянули силы. Плохо не только мне, но и ему. Наши воспоминания болезненны для обоих.
– А я ждала тебя.
– Жалко, что поздно мы поговорили.
– Думаешь, это что-то изменило бы?
– Не люблю сослагательное наклонение.
Снова молчим. Уходить и закрывать дверь не спешу. Между нами будто натянулась невидимая ниточка. Закрыться, значит, порвать ее. А я так не хочу.
Я вижу, что Глеб не собирается отпускать меня и мою руку. Или не хочет. Сейчас уже ничего не понимаю. Искушение велико просто подойти чуть ближе и коснуться его, разгладить эти морщинки, очертить линию губ.
– Пока, Мила.
– Пока. Глеб.
Дверь еще не закрылась, там осталась небольшая щель.
– Я никогда не жалел, что женился на тебе. И план твой был офигенным.
Глава 15
Мила.
Дверь захлопнулась. А я так и осталась стоять в коридоре с сумкой в руке. Она падает на пол с глухим звуком. Хочется сделать так же. Просто упасть.
Глеб поставил точку в нашем сегодняшнем дне, завершил первый раунд. Моим поражением.
Я действительно чувствую себя проигравшей, хотя в нашей игре точно не будет ни победителей, ни проигравших. Эта какая-то игра на выживание. Кто сильней ударит другого. У кого удар точнее, а следовательно, и больнее.
В полном непонимании дохожу до кровати и как есть опускаюсь на нее. Она незаправлена, и на подушке я отчетливо вижу след своей головы. Сон сегодня был беспокойным, словно я знала, что мне предстоит, от этого волновалась и переживала.
Волна злости поднялась откуда-то изнутри. Я в один момент вдруг осознала, что только что мне сказал Глеб. “Офигенный план”? “Не жалел о свадьбе?”
Какого черта это сейчас было? Если он изначально был рад такому положению дел, то к чему были эти разговоры, эти претензии, эта отдаленность и наше с ним расставание. По сути, у нас и правда все было хорошо. Мы бы справились, смогли быть вместе и преодолеть все трудности. Так, получается?
Со мной бы не случилось, того, что останется со мной до конца. Не было бы этих четырех лет, не было бы Риты.
С каждой мыслью и с каждым выводом злость усиливается. Волна становится больше.
Подхожу к сумке и теперь остервенело ищу телефон. Он находится на самом дне. Несколько пропущенных от девчонок, один от Мистера М. Мама, папа, потом незнакомые номер, спам, скорее всего.
Ищу Навицкого, пропускаю и возвращаюсь к началу списка ещё раз. От злости словно пелена перед глазами. Она не белая, как может казаться, а кроваво-красная. Теперь я знаю, что чувствуют люди, которые на грани того, чтобы причинить вред.
Гудки долгие, он словно думает, брать трубку или нет. Нервно отбиваю непонятный ритм пальцами по косяку двери.
– Ты уже соскучилась? – голос уже не такой грустный и уставший.
– Что это было?
– Ты о чем?
– Про твое “офигенный план” и “никогда не жалел”?
– Это была правда, – в салоне тишина. Может, он еще не успел отъехать и стоит спуститься вниз? Еще раз взглянуть в его глаза и понять, говорит ли он правду или просто выводит на эмоции. Раньше он любил это делать. Ему это нравилось. Темная сторона меня. Это другая Мила, которая так ему приглянулась, что другая часть, светлая, просто