— Сьюзан! Немедленно отпустите этого маленького мерзавца! Самое меньшее, что у него есть, это вши и глисты!
Сью сердито посмотрела на Джулиана и бросила:
— К вашему сведению, глисты есть у всех людей на земле. А вам должно быть стыдно. Вы ударили ребенка. Это немыслимо.
— Я виноват, не спорю, но это вышло случайно. Они же сущие дьяволята, эти туземцы. Видели, как они меня облепили?
Сью не обращала на него внимания. Она достала носовой платок, вытерла малышу слезы и сопли, потом сунула ему завалявшуюся в кармане карамельку и начала озираться в поисках сумочки. Джулиан торжествующе поднял голову.
— Вот! Что я говорил. Украли сумочку. Сейчас я вызову полицию, и этих малолетних преступников отправят туда, где им самое место. В приют!
Сью дернулась, как от удара, и хотела что-то сказать, но в этот момент из кустов вынырнули еще два негритенка, постарше. В руках они сжимали запыленную, но вполне целую сумочку Сью и явно были не в силах решить, кто из них более достоин отдать доброй белой леди ее имущество. Картина была такая смешная, что Сью расхохоталась, потом выгребла из сумочки всю мелочь и раздала малышам. Щебечущие и чирикающие звуки были ей наградой, белозубые улыбки так и порхали вокруг, и Сью стало казаться, что она угодила в куст цветущего жасмина, в котором присела отдохнуть птичья стая.
Наконец все угомонилось, и Сью с Джулианом продолжили свой путь. Настроение у Сью улучшилось, она вертела головой по сторонам и потому не замечала, что Джулиан тщательно избегает соприкосновения с ней, а на лице его явно написано желание окунуть Сью в раствор карболки.
Так они дошли до базара, и тут Сью окончательно оттаяла. Роскошный, яркий, пряный африканский базар раскинулся, подобно цветной цыганской шали, на огромной площади. Здесь можно было увидеть представителей едва ли не всех племен, населяющих Черный континент.
Белоснежные бурнусы, клетчатые платки, конические шапочки, костяные бусы, металлические ожерелья… Белозубые улыбки и яркие белки глаз на эбеново-черных лицах… Гортанная речь кочевников и плавная — оседлых крестьян…
У Сью закружилась голова, и она ухватилась за Джулиана. Просто очень жарко, подумала она. Очень и очень жарко…
Потом она мирно лежала в пыли и улыбалась посиневшими губами, а Джулиан метался вокруг. Когда Сью открыла глаза, то прямо над собой увидела непроницаемое и абсолютно черное лицо. Только белки глаз и яркая алая повязка под кудрявыми черными волосами. Опустив глаза, девушка увидела, что незнакомец к тому же практически наг, если не считать микроскопической набедренной повязки. Рядом с ним на земле лежало копье, которое он схватил с явным облегчением, едва Сью стала подавать признаки жизни.
— Масай…
Она прошептала это едва слышно, но чернокожий воин услышал ее, и тень удивления пробежала по худому скуластому лицу. Он ответил ей целой серией чирикающих и щелкающих звуков, но Сью только непонимающе разводила руками и виновато улыбалась. В заключение этой беседы масай решительно снял с шеи один из многочисленных амулетов на кожаном шнурке и протянул девушке, потом поднялся и почти мгновенно исчез в толпе. Сью осторожно села и поднесла амулет к глазам. Больше всего эта штука напоминала засушенного чертика, хотя скорее всего была растительного происхождения.
Джулиан разразился ахами и охами, призывая выбросить эту гадость, но Сью только отмахнулась от него.
Подвергать свою жизнь опасности и обедать в здешнем ресторане златокудрый секретарь отказался наотрез, к тому же его волновало здоровье Сьюзан, поэтому они вернулись на корабль. По дороге Сью купила сразу десяток открыток с видами Кейптауна и Африки вообще, потому что испытывала серьезнейшие угрызения совести перед своими близкими. Пообещав отправлять открытки из каждого порта, она до сих пор этого не сделала.
На корабле Сьюзан сразу ушла к себе, обедать не стала, и встревоженная Вивиан предложила вызвать врача, но девушка решительно отказалась.
— У меня просто болит голова, Ви. Было очень жарко, а на базаре мне стало плохо. Трудный день. Не понимаю, как люди живут в пустыне.
— Я тоже не понимаю. Отдыхай. Хочешь, принесу тебе мороженого?
— Нет, не надо. Совсем ничего не хочется. Я посплю.
— Конечно. Ты вроде сэра Эгберта. Он спит с утра. Считает, что Африку надо пережить в режиме «наоборот» — ночью бодрствовать, днем спать.
К вечеру Сью стало значительно лучше, и ужинала она вместе со всеми, а потом стали собираться в оперу. Серебряное платье пришлось как нельзя кстати, а у Вивиан нашлось очень элегантное серебряное ожерелье с бирюзой. Джулиан ахал и. целовал ей руки, сэр Эгберт приосанился и довольно крякнул, а Вивиан ласково улыбнулась Сью. И все-таки девушка не была до конца счастлива. Вот если бы ее видел еще и Майкл…
Пусть бы посмотрел, как здорово они смотрятся рядом с Джулианом, оба светловолосые и светлоглазые. Может, простил бы Джулиана…
Что ты несешь, сурово поинтересовалась Вторая Сьюзан Йорк. Неужели ты все еще ничего не поняла?
А что я должна понять?
Да то, что он не зря ТАК злится. И не будет он прощать красавчика Джулиана, в лучшем случае надает ему пинков, а красавчик Джулиан будет только хныкать!
Прекрати! Ведь ты — это я, а я люблю Джулиана!
Ты — это ты, а я — я. Ты понятия не имеешь о любви, а я терпеть не могу Джулиана.
Значит, у нас с тобой раздвоение личности.
Нет, просто я умнее.
Но ведь ты — это я?
— Сью? Все в порядке? Ты очень бледная.
— А? Да, Ви, все хорошо. Опять закружилась голова.
— Уже вечер, сейчас будет прохладнее. Тебе очень идет серебро, даже странно.
— Почему?
— Золотистым блондинкам подходит золото. Серебро для брюнеток. Шатенок, в крайнем случае.
— А я не знаю, что мне идет. У меня никогда ничего не было. Только крестик, он деревянный.
— Твой Беннет уехал.
— Знаю. Я с ним попрощалась. Только он не мой. Он вообще ничей. Дикий Беннет, Который Гуляет Сам по Себе.
— Да, похоже. Ты расстроилась?
— С чего это?
— Мне показалось, вы с ним подружились.
— Нет уж, Ви. Хулиганов из Вест-Энда с меня хватает. Просто… с ним было приятно поговорить. У него не язык, а осиное гнездо. Живым не уйдешь.
Вивиан рассмеялась. Такси подъехало к оперному театру. Сэр Эгберт уже распекал за что-то Джулиана, а тот оправдывался вполголоса. Сью поймала себя на том, что относится к этому совершенно равнодушно.
Давали «Аиду», голоса у солистов были довольно неплохие, а уж декорации — выше всяких похвал. В Лондоне Сью была один раз в «Ковент-Гарден» и получила массу удовольствия, сидя на гаперке, но и здесь, в партере, она чувствовала себя прекрасно. До антракта. В антракте головная боль едва не сшибла ее с ног, и девушка прислонилась к плечу сэра Эгберта.