Читать интересную книгу Rehab (СИ) - Шульгин Игорь

— Когда все закончилось, я полетел в Таиланд. И вот я здесь. Сижу болтаю с прекрасной французской наркоманкой о то, о сем и мне хорошо, как никогда. Ну хватит обо мне. Лучше расскажи, кто тебя ждет дома? Кроме родителей есть еще кто-нибудь, кому не насрать на твои проблемы? Может парень?

— Нет у меня парня! Я не хочу впускать в свое сердце никого! — сказала Вивьен и отвернулась. Я смотрел, как она копошится в карманах, доставая сигарету. Потом она закурила и повернулась. — Я не думаю, что способна сейчас на отношения. Мои предыдущие высосали меня. И мне совсем не хочется любви. Иногда мы вынуждены закапывать свои чувства к кому-либо, а вместе с ними закапывать и свою способность любить.

— Как же так? Ты красивая и умная, а парня нет? — недоумевал я. — Это не правильно. — Я подумал, что должен заняться этим вопросом. Но в слух добавил: «Женщины созданы для любви, они расцветают, когда любовь селится в их сердцах. Тебе нужно попробовать еще раз, Вивьен.»

Внезапно в наш разговор вмешалась Таша. Она попросила помочь с подготовкой помещения для проведения религиозного семинара или чего-то подобного. На это мероприятие монахи съезжались со всего страны. Всем мужчинам — пациентам предложили поучаствовать в подготовке. Необходимо было перетащить и расставить различную мебель, настроить аппаратуру и прочее. Ташина просьба пришлась как нельзя кстати. Мне казалось, что я перегнул палку в общении с Вивьен. За нашу недолгую беседу я успел выразить ей свою симпатию, и начал настойчиво интересоваться ее личной жизнью. Я не хотел спугнуть ее и с радостью воспользовался возможностью закончить разговор под благовидным предлогом.

— Идите за ним, — сказала Таша указав на пожилого человека в сутане и в очках. Он чем-то походил на Махатму Ганди. Его улыбка была точно такой-же, как на фотографиях, что я видел на уроках истории Индии. Лу и Джек тоже присоединились. Им надоело торчать в палате.

Глава X. Между нами тает лед

Глава X. Между нами тает лед.

Нас провели к прямоугольному двухэтажному строению с покатой красной крышей. На первом этаже располагалась столовая, а на втором был зал для мероприятий. Мы работали в столовой. Расставляли столы и стулья согласно плану Ганди. Всего из детокса помочь вызвалось более двадцати человек, так что мы довольно быстро справились с работой. Пока мы работали я не обращал внимание на мелодичные голоса, льющиеся откуда-то сверху. Только слышал их краем уха, но не впускал в свое сознание. Но после того, как каждый стол и стул заняли свои места мы вышли на улицу. И голоса эти плавно вползли в мою голову и завладели разумом. Мы видели через окна что в помещении второго этажа собралось множество монахов. Они сидели в позе лотоса и пели. Многие с закрытыми глазами. Некоторые периодически подсматривали текст молитвы в книжке в руках. Молитва длилась около получаса, так что подсматривать текст разрешалось. Больше всего меня поразила гармония их голосов. Я понимаю, что меня пробирает что-то, когда замечаю мурашки у себя на теле. От этого пения волна мурашек прошлась от затылка до самого низа спины завершившись небольшим трясунчиком. Волосы на руках встали дыбом. И по-моему мне немного захотелось всплакнуть. Не так чтобы сильно, но глаза стали влажными. Это было знаком того, что ко мне возвращается моя врожденная восприимчивость и чувствительность. Естественный гормональный фон моего тела приходил в норму. Это было и приятно и волнующе одновременно. Чувства мои обострились. Где-то на химическом уровне ощущения сходны с воздействием наркотика. Только процессы эти имеют естественную природу. Организм сам все умеет вырабатывать, когда нужно. Я догадывался, что за этой перестройкой восприятия кроется что-то большее, чем просто очищение организма.

Когда мы вернулись в палате стало на одну койку и вентилятор больше. На кровати скрючившись сидел человек. Когда я подошел к нему чтобы поздороваться он едва приподнял голову. Взгляд его был затуманен. Он протянул руку и сказал: «Меня зовут Джавед».

— Ден, — ответил я. Как себя чувствуешь, дружище?

— Хреново, — устало сказал Джавед. — все ноги его были усыпаны крупными круглыми шрамами.

— Что с твоими ногами? — поинтересовался я.

— Я все время ковырялся в них. Пытался найти синенькую. Иногда промазывал. Часто промазывал. Смотри, что получается, сказал Джавед засунув фалангу пальцу в дырку в ноге.

— Похоже на метадон, — присоединился к разговору Рик. — Откуда ты?

— Из Швейцарии.

— Что-то ты не похож на Швейцарца, — сказал подошедший к нам Джек.

— Я араб, — сказал Джавед потирая лицо сложенными в лодочку руками, — просто живу в Швейцарии.

Я обратил внимание что руки Джаведа тоже были в шрамах. Не шрамы, а красные и воспаленные шоссе, идущие от кисти до предплечья.

— А это? — Спросил я.

— Начал с кокоса, потом увлекся спидболом, знаешь, что такое спидбол?

— Какая-то командная игра? — спросил я.

— Кокаин с героином, — сказал Рик.

— Ты в теме, брат! — улыбнулся Джавед не поднимая головы. — Когда пришло время оттормаживаться, перешел на метадон. — Такие дела, брат, — сказал Джавед и почесал промежность. — И пах тоже вскрыт давно. — продолжил он, — Моя дочь застала меня в ванной как-то со шприцом, торчащим из окровавленного члена. У меня был передоз. — Такие дела, брат, — вздохнул Джавед. — Это было последней каплей для моей жены. Так я потерял семью. Никого у меня не осталось. И вен совсем не осталось, — Такие дела, брат, — обреченно сказал он.

Мне этот тип напомнил меланхоличного ослика из мультика про Винни-Пуха.

— Ничего, здесь тебе помогут, — сказал Рик.

Джавед улегся на кровать кряхтя и зашептал что-то на арабском.

Я никогда такого не видел, в России метадон не настолько распространен. Я слышал, что на западе есть метадоновые программы, но это очевидно не было ее последствием. Ведь в программе метадон принимают орально, а Джавед сказал, что он сам искал «синенькую». Зрелище отвратительное. Если бы он не сказал, я бы скорее подумал, что это последствие крокодила. Плоть начинает гнить практически сразу, когда сидишь на этой байде. Было удивительно как Джавед вообще еще ходит с дырками в ногах размером с лунные кратеры. Но даже он не терял надежду, что все еще можно исправить. Мне стало немножечко стыдно за себя. Ведь я считал себя конченным. Считал, что познал всю боль и унижение сполна. Но в сравнении с Джаведом я был просто неоперившимся птенцом. До Джаведа я видел подобное разве что по телику и на ютьюбе. И считал подобные ролики обычной антинаркотической пропагандой. Но вот передо мной появился живой пример того, как наркотики уничтожают организм человека. Еще из-за его рассказов про пах мне почему-то вспомнилось, как после хороших вечеринок, когда до меня уже доперло, что амфетамин укорачивает член до размеров пиписьки трехлетки; я, предчувствуя половую связь, был вынужден глотать виагру. Иначе член бессильно болтался, спрятавшись в собственную кожуру и его невозможно было вставить, разве только вмять во влагалище. Наверное звучит это все по идиотски, но так уж я жил. И может моя озабоченность членом не дала мне вскрыть пах в конечном итоге.

Вместе с Джаведом у нас уже было двое тяжелых в палате. Оба они в основном лежали и бредили. Изредка просили принести им попить. Француз пришел в себя быстрее. Хоть по нему и было видно, что похмелье его еще мучает, но уже стоял на ногах не шатаясь. И речь стала членораздельной. После рвотных процедур, правда, Винсан опять слег на койку. Но уже вечером опять встал и присоединился к нам за ужином. Мы чистили фрукты, упавшие с дерева. Я предложил Винсану мангустин и он с радостью принялся его есть. Он выглядел гораздо лучше, чем с утра. Лицо помолодело. Голос стал уверенным. Появилась даже некая брутальность. У Винсана были густые черные волосы средней длинны, с непослушной зачесанной набок челкой, которая вихром торчала с макушки. Нос у него был с горбинкой, как у многих французов, глаза были черными и выразительными. Он был загорелым и довольно крепким малым. Пока я рассматривал его оценивающе Винсан попросил сигарету у Лу и начал рассказывать о себе.