Олав ненадолго оторвал взгляд от моря. И внимательно посмотрел на молодого вождя.
– По-моему, совсем непохоже на то, чтобы ты испугался, Эрлинг Виглафссон…
Эрлинг усмехнулся:
– Ты ещё говорил, что Рунольв боится показывать корму… А я вот не боюсь.
Он умолк на полуслове. Он смотрел назад, на пёстрый корабль. Рунольв разворачивался там, на пологом склоне громадной волны. И разворачивался мастерски. Но передышка, которую дал себе шторм, кончилась слишком внезапно. Рунольв не разглядел тёмной полосы на воде, предвестницы шквала… Рванул бешеный ветер, и гребень волны вздыбился исполинской ладонью, накрыв и повалив корабль.
Эрлинг впился пальцами в борт и не заметил крови, выступившей из-под ногтей.
– Бог Ньёрд! – сказал он громко. – Вана-Ньёрд, хранитель Лебединой Дороги, хозяин морских путей! Не отдавай Эгиру этот корабль, и я подарю тебе пленника, если возьму хоть одного!
Смешное обещание: ведь теперь морской Бог мог сам взять кого только пожелает. И многих, а не одного…
Все люди Эрлинга смотрели назад. За корму. Если Рунольвов корабль не встанет, Эрлинг наверняка прикажет править туда… И может быть, успеет снять тело брата прежде, чем подоспеет со своей сетью морская великанша Ран… А потом, наверное, велит подбирать людей Рунольва и связанными бросать их в трюм. Или, наоборот, прикажет рубить всех, кто попробует ухватиться за борт. И это они сделают, пожалуй, охотнее всего, мстя за Халльгрима вождя!
И Олав Можжевельник уже крикнул готовиться к повороту, когда далеко позади медленно взошло над водяной горой тяжёлое багровое пятно… Парус.
– Рунольв хороший кормщик, если сумел поднять корабль, – сказал Олав с уважением. – Однако, как я посмотрю, не во всём ему сегодня удача!
Эрлинг повернул к нему осунувшееся лицо.
– Возьми круче к ветру, – проговорил он негромко. – Я хочу, чтобы Рунольв посадил их на вёсла. – Потом посмотрел туда, откуда дул ветер, и сказал: – Вана-Ньёрд, я обещал тебе и исполню, если останусь жив.
17
– Мы догоняем! – сказал Рунольв Раудссон. – А ну, навались!
День давно перешагнул полуденную черту. Чёрный корабль уходил всё так же круто под ветер, и Рунольв был вынужден посадить своих по двое на весло, чтобы совсем не потерять его из виду. Его лодья приняла полный трюм воды. Ещё и теперь, выбиваясь из сил, там работало сразу шесть человек… Отяжелевший корабль сидел по-прежнему низко. Он с трудом повиновался рулевому веслу. Волны били его в скулу, и ледяные потоки окатывали гребцов. Но для них, занятых в неистовой работе, холода не существовало… Солёное море лишь смешивалось с солёным потом на спинах, только и всего. Гребли все, в том числе сам Рунольв. Все, кроме тех шестерых и Эйнара у правила. Гребли с тех самых пор, как Эрлинг ударился в постыдное бегство.
На что он надеялся, Приёмыш? На то, что, едва не утонув, они оставят погоню? Или выдохнутся, ворочая вёсла? Да о какой усталости речь, когда чёрный корабль вот-вот будет настигнут…
Огромные волны по временам совершенно закрывали их друг от друга. Но полосатый парус раз за разом возникал там, впереди, – сперва далеко, потом ближе и ближе. Скоро бой: они не предложат Эрлингу сдаться.
– Для второго Виглафссона я добуду себе второй форштевень! – сказал Рунольв.
И вот уже их отделяла от добычи одна-единственная волна. Волна такой величины, что не всякий лучник взялся бы перебросить через неё стрелу.
– К повороту! – скомандовал Олав Можжевельник.
Он стоя держал рулевое весло. Расставив ноги и пригнувшись, словно перед прыжком с высоты…
– Поворот!
Моржовые канаты впились в мозолистые ладони. Парус описал полукруг и вытянулся громадным крылом, впервые разворачиваясь во всю свою ширину… Даже если не выдержит и сломается мачта – теперь наплевать! Нос корабля стремительно покатился под ветер. Вёсла высунулись из люков и помогли, ударив в разные стороны с разных бортов. И по слову кормщика спрятались вновь…
Быстро набирая скорость, чёрный корабль помчался назад. А люди на нём проверяли, легко ли ходили в ножнах мечи.
Эйнар внезапно закричал что-то с кормы…
Ветер отнес слова, но вытянутая рука указывала вперёд. Рунольв оставил весло и приподнялся со скамьи – оглянуться. И на мгновение застыл.
Чёрный корабль был высоко над ними, на гребне. Он летел, похожий на крылатого змея. Летел прямо на них! А чуть впереди неслась страшная боевая песня:
Волны встаютвыше бортов.Лодьи ныряют.Ветер попутныйи нам и смерти!
Рунольв так и не успел ничего предпринять… Почти все его люди сидели в одних рубашках, а иные и вовсе голые по пояс: попробуй-ка грести в полную силу в толстой боевой куртке с нашитыми железными чешуями! Эрлинг, этот щенок, обманул Рунольва Раудссона, сточившего зубы на вражеских костях.
Чёрный форштевень, окованный позеленевшим металлом, метил его кораблю прямо в скулу. И их разделяло мгновение.
Рунольв знал, как это будет… И уже видел перед собой раскалывающийся, расступающийся борт. И чёрную воду, ревущую в проломе…
Эйнар всё-таки попытался уйти от удара, отчаянно переложив руль. Но и Олав у себя на корме смотрел по-прежнему в оба! Чёрный дракон лёг на крыло. Ближе, ближе – и вместо удара вдруг тяжко и страшно пошёл по вёслам пёстрого корабля, по правому борту!
Однажды видевший подобное – не забудет, покуда живёт… С натужным треском ломались крепкие сосновые вёсла. Вздыбливались рукояти и ломали хребты гребцам. Рунольва сбило с ног, швырнуло на палубу. Чья-то кровь хлынула в лицо. Чужая кровь! Он смахнул её и вскочил.
Люди Приёмыша уже сбросили парус и закидывали крючья, стягивая корабли. И гудевшие на ветру верёвки некому было перерубить. Уже почти потеряв ход, чёрный корабль вцепился драконьей пастью в кормовой штаг пёстрого… Деревянные клыки оказались прочней. Хлопнул разорвавшийся канат, и мачта со стоном перекосилась налево, так, что захрустел палубный настил.
Люди Эрлинга хлынули через борт, не дожидаясь, пока корабли сойдутся вплотную. Подхватывали на левую руку щиты и на ходу выдирали из ножен мечи. И прыжком перелетали на чужую палубу: смерть!!!
Рунольв встретил их первым…
Копьё Гадюку никогда не видели далеко от хозяина. Вот и теперь достаточно было пошарить рукой, и пальцы оплели знакомое древко. Рунольв зарычал, как бешеный берсерк… Огромный, в седеющих космах, и копьё Гадюка то рубило широким лезвием, как послушный меч, то жалило, как живая змея! Он не звал своих в битву. Он бился!
Гадюка встретила самого первого прыгнувшего через борт… Остановила в прыжке, и воин без вскрика ушёл вниз, в чёрную воду. Но их было слишком много. Они перелетали с корабля на корабль, занося секиры, что-то яростно крича. Как перевернувшийся котел с кипятком!