Читать интересную книгу Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - Александр Огнев

Б. Соколов в своих работах представил Жукова лебезящим перед Сталиным, упрекнул его в том, что он предвидел удар немцев на Киев, но «тем не менее добился от Сталина согласия на проведение силами своего фронта наступления против Ельнинского плацдарма немцев, вместо того чтобы выделить несколько дивизий соседям с юга, В создавшихся условиях германское командование за Ельню держаться не стало, предпочтя окружить советские армии в районе Киева. А две недели спустя и без Ельни немцы смогли разгромить наши армии на Западе. Жуков в это время благополучно отсиживался на второстепенном Ленинградском фронте и вины за поражение не понес». На самом деле 29.07 Жуков считал нужным передать «соседям с юга» «не менее трех армий, усиленных артиллерией», и оставить Киев, что вызвало гнев Сталина, который отстранил его от должности начальника Генштаба 19.08 в телеграмме Сталину он предложил для предотвращения разгрома немцами Центрального и Юго-Западного фронтов создать ударную группировку в составе «10 стрелковых дивизий, 3–4 кавалерийских дивизий, не менее тысячи танков и 400–500 самолетов» (118). Через два дня он снова рекомендовал быстро отвести войска правого крыла Юго-Западного фронта на восточный берег Днепра. Но Сталин, опираясь на мнение Хрущева и Кирпоноса, отверг это предложение. 9.09 в разговоре с ним Жуков опять предложил немедленно отвести киевскую группировку на левый берег Днепра Как видим, он не раз настаивал на отводе этих войск. Сталин вначале высказался против Ельнинской операции и согласился провести ее по настоянию Жукова: «задача в июле-августе 1941 года состояла в том, чтобы не только перебросить на юг наши дополнительные силы, но и сковать силы противника на западном направлении и не дать ему возможности перебрасывать новые силы на юг» (М Гареев). Германское командование прилагало немало усилий, чтобы удержать Ельню. Гальдер писал 4.08: «Можно рассчитывать, что удача наступления на Рославль облегчит положение у Ельни. Не сдавать Ельню ни в коем случае…На переговорах с фюрером было отмечено, что Ельня должна быть удержана..» (Т.3. Кн.1. С.239). 14.08 Гальдер предостерег генерала Грейфенберга «в отношении сдачи Ельни» (274). bio немцы терпели там поражение, и 2.09 он отметил: «В результате обсуждения был сделан вывод о том, что следует отказаться от удержания дуги фронта у Ельни и приостановить на время дальнейшее продвижение на северном фланге группы армий» (324). А Сапожников писал в «Записках артиллериста» (2000): «Вспоминая прошедшие четыре года войны, могу сказать, что ни под Сталинградом, ни в Донбассе, ни в Крыму, ни под Шауляем я не видел столько убитых немцев, как под Ельней в августе-сентябре 1941 года» (42). Ельнинская операция, «как. первая успешная наступательная операция, имела не только большое оперативно-стратегическое, но и морально-политическое значение. Родилась советская гвардия» (СР.30.11.1996). Жуков внес большой вклад и в то, что Ленинград не был сдан врагу, он там успешно выполнил огромную военно-политическую задачу, имевшую немалые последствия для хода всей войны.

В книге «Битва за Москву» отмечено, что в ночь на 5 октября ГКО принял решение о защите Москвы в новых осложнившихся условиях, избрав главным рубежом сопротивления Можайскую линию обороны, а 12.10 решил строить третью линию оборонительной линии, она полукругом опоясывала Москву в радиусе 15–18 км. Было решено эвакуировать из Москвы некоторые правительственные учреждения, дипломатический корпус, крупные оборонные заводы. 13.10 собрание актива Московской партийной организации постановило: «Мобилизовать всех коммунистов и комсомольцев, всех трудящихся Москвы на отпор немецко-фашистских захватчиков на защиту Москвы, на организацию победы». В тот же день начали формировать 25 добровольческих батальонов. 14.10 приняли установку эвакуировать наркоматы и ведомства. Начиная с 15.10, многие предприятия и учреждения стали переезжать на восток. 16.10 выехал генштаб во главе с Шапошниковым. От генштаба было оставлено небольшая группа работников. 17.10 по поручению ЦК БКП(б) А. Щербаков выступил по радио и заявил: «За Москву будем, драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови. План гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало». С 20.10 было введено осадное положение. Судоплатов в своих воспоминаниях писал: «На тот случай, если немцам удастся захватить город, наша бригада заминировала в Москве ряд зданий… а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее».

Жуков считал самым опасным моментом под Москвой «с шестого по пятнадцатое октября» (Маршал Жуков… С.147). Ю. Походаев в «Литгазете» (2001№ 49) завил, что «война была проиграна немцами 16 октября 1941 года, во второй половине дня». Немцы подъехали «к какой-то» реке, где был солдат с маленькой пушкой, ему помогал мальчик, они стали стрелять в немцев, попали в бронемашину. Немцы скрылись. «Этот случай для немцев оказался роковым Если бы они знали, что, кроме пушечки, одною солдата и паренька, до самой Москвы никого нет, они спокойно и свободно могли бы доехать до Сокола или Белорусского вокзала А так, что они могли подумать? Мост заминирован, берег в обороне, надо готовиться к штурму, Для этого требовалось два-три дня. За это время прямой доступ к городу перекрыли регулярные войска. Всего два дня промедления — и судьба войны была решена..». Мальчиком был Походаев. Надо бы поставить ему памятник, но где найти «какую-то» реку? К ней, как вытекает из его статьи, подошла немецкая разведка, у врага там не было войск для наступления, и, конечно, не спас этот случай Москву и не вершил судьбу войны.

Доктора исторических наук А. Басов и Л. Гаврилов в статье «Столица-крепость» (СР.9.10.2001) тоже объявили 16.10.1941 г. «решающим днем битвы за Москву в Великой Отечественной войне против немецко-фашистского нашествия»: тогда «ГКО решил начать немедленно эвакуацию из Москвы». Это решение приняли раньше. Вызывает недоумение их утверждение: «Но народ, а вслед за ним и руководители партии и государства не выполнили этого постановления», им «пришлось возглавить работу по укреплению обороны города». В действительности эвакуация была проведена, а руководство страны ни на один день не уклонялись от работы по защите Москвы. Секретарь МК ВКП(Б) В. Пронин в «Битве за Москву» отметил: «За полтора месяца было эвакуировано на восток около 500 предприятий, фабрик и заводов, более миллиона рабочих, инженерных и научных работников, много учреждений, театров, музеев» (396). Паника 16–17 октября «захватила лишь небольшие группы населения». Были факты, когда «рабочие больших заводов и фабрик организовали охрану предприятий, не хотели эвакуироваться и требовали продолжать работу. Они первыми проявили уверенность в том, что фашисты не прорвутся в Москву», — писали Басов и Гаврилов. Не стоит напрасно искать, кто «первым» проявил такую уверенность. Кардин писал: «13–16 октября 12 тысяч москвичей добровольно вступили в коммунистические батальоны. Значительная часть волонтеров — «белобилетники»- студенты и беспартийная интеллигенция средних лет» (Мн.№ 18.2001). Они были уверены в том, что «Москва не будет сдана». Пронин писал, что, приступив к массовой эвакуации, Московский горком и Московский Совет «недостаточно разъяснили ее необходимость населению. Патриотическая настроенность рабочих и уверенность в разгроме врага под Москвой были настолько сильны, что на некоторых предприятиях часть рабочих противилась выезду на восток. 16 октября…рабочие 2-го часового завода не выпускали со двора нагруженные оборудованием и материалами автомашины». Пронин приехал на завод, выяснилось, что рабочие не знали, что эвакуация проводится по решению правительства. 17.10 толпа жителей не пропускала на шоссе Энтузиастов идущие из города на восток автомашины. Положение нормализовалось, когда жителям «разъяснили причины эвакуации, рассказали, что руководство остается на месте, что на подступах к столице строятся укрепления и никто сдавать Москву не собирается» (396).

Г. Попов, названный генерал-майором Б. Голышевым «ученым невеждой», в статье «Только правду, всю правду. К шестидесятилетию победы под Москвой» (Мк. 14,20,28.11.2001) объявил, что инициатива создать народное ополчение возникла у московского руководства, а Сталин был «не в восторге от этой идеи», думая: «Не создают ли в виде ополчения претенденты на новое правительство России вооруженную базу для себя?» По мысли Попова, эти формирования «со своими авторитетными формальными и неформальными лидерами, получив оружие, могли стать опасными», Сталин боялся, что Московский ГК ВКП(б) задумал-де отстранить его от власти. Но он, обращаясь к народу, еще 3.07 говорил: «Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение». Ополченцев на самом деле не успевали хорошо обучить, им не хватало оружия, это стало бедой многих наших соединений осенью и зимой 1941 г. Попов негодует: «все ополчение не остается в столице, сразу же уезжает из нее на рытье окопов», а «все грандиозные затраты человеческого труда и материалов» оказались бесполезными. В «Истории второй мировой войны» приведено донесение командира 5-го немецкого корпуса: «Используя хорошо оборудованные позиции… (не ополченцы ли создали их? — А, О.) и сильное минирование, 316-я русская дивизия… ведет поразительно упорную борьбу» (Т.4. С.98). В том, что ополченцы воевали, Попов видит не суровую необходимость, а желание погубить их «армейское командование получило приказ при первом же поводе двинуть ополченцев подальше от Москвы и бросить их в первую же мясорубку». Доктор военных наук Г, Кириленко писал о дивизиях народного ополчения: «Многие из них в последующем награждены орденами Ленина, Суворова и Боевого Красного Знамени, а дивизия народного ополчения. Киевского района Москвы стала даже 77-и гвардейской» (Пр.2002.№ 18). По версии Попова, Сталин не доверял тогда секретарю Московского горкома партии Щербакову, во как: объяснить то, что вскоре он назначил его начальником Главного политического управления Красной Армии! Тяжким 1941 г., жестокие бои на Западном направлении и под Москвой, массовый героизм советских людей показаны в романах К. Симонова «Живые и мертвые», В. Соколова «Вторжение». М. Бубеннова «Белая береза», И. Стаднюка «Война»., Г. Бакланова «Июль 1941 года», книгах, С. Смирнова «Брестская крепость» и «Герои Брестской крепости», повестях А. Бека «Волоколамское шоссе», К. Воробьева «Убиты под Москвой», Б. Васильева «В списках не значился».