Читать интересную книгу Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

— Да, мисси… Раз, два, три, четыре, пять, шесть… нас шестеро!

— Благодарю, старина! — проворчал Жорж-Альбер. — Со мной нас семеро!

Цицерон не обратил внимания на реплику обезьянки.

— Ты иметь две пироги и по шесть гребцов в каждую!

— Отлично, две пироги и двенадцать гребцов… Где их можно найти? — осведомился Адриан.

— У моего друга, вождя Старый Волос! — величественно промолвил Цицерон.

— У него есть двенадцать гребцов?

— У него двенадцать сыновей, мисси!

Дальнейших разъяснений не потребовалось.

Зеленые глаза Флориса не отрывались от берегов Красной реки, по которой стремительно неслись две узкие пироги.

Флорис, Адриан, Цицерон и Жорж-Альбер разместились в первой лодке. Во второй сидели Федор, Ли Кан и Грегуар.

Сыновья Старого Волоса принадлежали, как и их отец, к племени мирных натчезов. Все они откликались на имя Мокасин — чтобы не путать, их называли Красный Мокасин, Желтый Мокасин, Белый, Зеленый, Синий… Впрочем, французам нелегко было в этом разобраться, ибо славные парни все как один ходили босые… Тем не менее Флорис и Адриан нарадоваться не могли на их расторопность и нисколько не сожалели о бочонке с медвежьим жиром, отданном отцу в оплату за их труды. Индейцы гребли неутомимо с восхода до заката.

До устья оставалось еще примерно двенадцать лье. Флорис томился — бездействие было для него мучительнее всего. Особенно угнетающее действовали густые заросли по обоим берегам реки — на вид они казались совершенно непроходимыми. Нити дикого ириса пересекли реку и терялись в плотных наростах испанского мха, облепившего дубы.

Сыновья Старого Волоса старались держаться у самой кромки, чтобы их укрывала густая тень леса. Река по ширине уже могла сравниться с Сеной. Адриан прищурился, увидев, что берега протока словно расходятся в разные стороны.

Пироги вышли на открытую воду, обрамленную зеленой растительностью. Это было малое озеро Баратария.

Накануне они пересекли большое озеро, имевшее почти пять лье в ширину. Флорис со вздохом вытянул занемевшие ноги. Адриан с тревогой озирался вокруг. Как разобраться в этом хитросплетении протоков, ветвившихся в гуще девственных зарослей?

— Хо! Смотри! Хорошо!

Черный Мокасин, указывая вперед веслом, с довольным видом похлопал себя по животу. По реке плыл неподвижный, как бревно, аллигатор. Флорис, встрепенувшись, зарядил ружье. Раздался выстрел. Адриан с трудом удержался, чтобы не выругаться. На водной глади расплылось красное пятно. Индейцы восторженно закричали. Красный Мокасин, сидевший во второй пироге, наклонился и ловким взмахом топора отсек хвост рептилии. Двенадцать сыновей Старого Волоса уже предвкушали, как будут пировать вечером. Жорж-Альбер скорчил гримасу. Будучи поклонником Эпикура, он предпочел бы фаршированного фазана.

— Ты ЮЛАКИМАТАНА! ЮЛАКИМАТАНА[25]! — воскликнул Красный Мокасин, салютуя Флорису веслом.

Одиннадцать братьев, хором повторив лестное для Флориса определение, весело взялись за работу. Флорис и Адриан тщетно пытались угадать, каким путем можно выйти к морю. Сыновья же старого вождя, с детства знакомые с этой местностью, решительно гребли к островку странной пирамидальной формы. Когда пироги обогнули его, перед путниками открылся узкий проход, почти незаметный в тени огромных мангровых зарослей. Это был один из рукавов Миссисипи или Красной реки.

— Зря мы это затеяли, она не смогла бы добраться сюда одна! — пробормотал Флорис, сняв треуголку, которую надел, чтобы укрыться от палящих лучей солнца.

Адриан с некоторым смущением взглянул на брата. Что мог тот понять или ощутить, когда был в коме? Флорис ответил на немой вопрос старшего своим вопросом:

— Надо полагать, ее позабавили наши несчастья?

Адриан печально покачал головой.

— Я… нет, Флорис… ты должен это знать… именно ей ты обязан жизнью!

Фиалковые глаза Адриана не отрывались от лица, любимого брата. Понять бы, о чем он думает, что творится у него на душе! Флорис провел рукой по горлу, тщетно пытаясь найти талисман. В висках у него гудело, лоб покрылся испариной, Он все еще чувствовал прикосновение белокурых прядей Батистины к своему лицу, но горделивая стыдливость мешала ему признаться в этом даже самому себе. Пироги свернули в проток, берега которого заросли баньянами с навечно спутанными корнями. В небо вспорхнули потревоженные стаи диких уток.

— Это просто не укладывается в голове! — громко произнес Флорис, но спутники так и не поняли, относится ли это восклицание к беглянке или к пути, полному неожиданных поворотов.

Впрочем, Жорж-Альбер оценил реплику Флориса однозначно:

«В сущности, хозяин ничего не смыслит в женщинах!»

Адриан отвернулся с озабоченным видом.

«Только бы Флорис не узнал, что она выдавала его за придурковатого!» — подумал Адриан. Содрогнувшись при одной мысли об этом, он украдкой взглянул на брата. Тот, казалось, перестал интересоваться разговором. Подняв голову, он втягивал ноздрями воздух — это был влажный воздух моря!

Впереди сверкала разлившаяся до горизонта вода.

— Море, барчуки! — радостно крикнул Федор.

Двенадцать сыновей Старого Волоса подняли весла в знак подтверждения. Флорис с Адрианом нетерпеливо ждали, когда пироги войдут в Мексиканский залив — но тут из зарослей прозвучал мушкетный выстрел.

9

— Сдавайтесь!

К пирогам направлялись четыре каноэ: в каждом было трое человек — двое гребли, а третий целился из мушкета в путешественников.

Флорис и Адриан одновременно взялись за ружья. Ли Кан потрясал кинжалом, а Федор саблей. Цицерон и Грегуар схватили то, что попало под руку — глиняный кувшин и бутылку с вином. Индейцы угрожающе взмахнули веслами… а Жорж-Альбер нырнул под скамью!

— Сопротивление бесполезно! Вы окружены!

Флорис и Адриан тут же обернулись. Сзади из зарослей вынырнули еще три каноэ. Пироги оказались меж двух огней.

— Гром и молния! — взревел Федор, описывая круги своей саблей в надежде испугать нападавших, однако желаемого впечатления не произвел.

— Сдавайтесь, или мы вас потопим!

Эти грозные слова выкрикнул громила с изъеденным морской солью лицом. В подтверждение прозвучал еще один выстрел, и пуля пробила пирогу Флориса и Адриана. В отверстие тут же хлынула вода. Сыновья Старого Волоса испуганно вскрикнули.

Братья быстро переглянулись. В зеленых глазах Флориса сверкала ярость, однако в данный момент ничего нельзя было сделать — только сдаться. Их всех могли перестрелять, словно кроликов.

«Уф! Кажется, они одумались!» — подумал Жорж-Альбер, видя, что Флорис и Адриан подняли руки над головой.

Спутники последовали их примеру.

— Бросайте оружие! Живо! А теперь вперед!

Семь каноэ взяли две пироги в кольцо. Индейцы гребли под прицелом — дула мушкетов и ружей почти касались их голов.

Тем временем братья присматривались к людям, устроившим им засаду. Одеты они были кто во что горазд — на одних были богатые камзолы, другие выглядели почти оборванцами. У многих на пальцах сверкали кольца с драгоценными камнями, в ушах висели рубиновые серьги, на шеях — жемчужные ожерелья; лица же были дочерна загорелыми у всех без исключения. Сомневаться не приходилось — молодые дворяне угодили в руки пиратов из бухты Баратария. Флорис чувствовал нарастающее бешенство и одновременно проклинал себя. Именно он был виноват в этом — нельзя было стрелять в аллигатора, чтобы покрасоваться перед индейцами. Непростительная ошибка — только зеленый новичок мог совершить такую оплошность. Впрочем, Флорис сам себя не узнавал с тех пор, как ступил на землю Луизианы: все валилось у него из рук, потому что в голове крутилась одна назойливая мысль… В этом состоянии он пребывал после бегства Батистины в ходе сражения при Фонтенуа.

Флорис казнился: конечно, морские разбойники услышали выстрел и подготовились к визиту непрошеных гостей.

— Прости, Адриан, это я виноват! — шепнул молодой дворянин брату, но тот лишь отмахнулся:

— Не терзай себя, я тоже оплошал! Кроме того, мы наверняка с ними как-нибудь договоримся!

Спокойствие Адриана при любых обстоятельствах всегда благотворно действовало на Флориса.

— Хватит болтать, братья! — прикрикнул на них верзила.

Флорис и Адриан ничем не выдали своего удивления. Однако пират раскрыл им глаза — их ждали, зная, с кем придется иметь дело.

Пироги вышли из протока под конвоем семерых каноэ. Флорис сощурил зеленые, как океан, глаза. Адриан глубже надвинул на лоб треуголку, защищая лицо от палящих лучей. Лодки достигли бухты Баратария. Два плоских песчаных острова почти закрывали проход в Мексиканский залив — лишь узкий канал вел к океану. Молодые люди и их спутники явственно различали шум прибоя.