Читать интересную книгу Легенды и боги древних славян - Александра Баженова

Б

БАБА – женщина, бабушка, прабабушка, прародительница, пращур (на санскр. «bеabеa» – бабушка, «bеabеabеa» – прабабушка). 1. Обожествленная прародительница, предок, душа рода, которая и после смерти жила в роду своих потомков, следила за соблюдением нравственных законов рода, обычаев, порядка.

1. Воплощение плодородия. Каменное изваяние богини (чаще это богиня Земли и плодородия), а иногда и бога, или высокий межевой камень. В Галицком Покутье еще в XIX в. была двуликая каменная Б., крестьяне соскабливали с нее ч. камня и употребляли как лекарство; во время засухи ее клали на землю, чтобы пошел дождь, а во время затяжного дождя – ставили головой вверх. В XIX в. этнографы зафиксировали в Харьковской губ. каменную Б., к которой приносили больных детей. Е.И. Забелин описал каменную Б. близ Никополя, где он вел раскопки Чертомлыкского кургана; жители приходили к ней на поклон ради исцеления от болезней. На Толстой Могиле, близ Запорожья, каменную Б., имевшую магическое влияние на людей, деятели местной христ. диктатуры свалили на землю; сразу после этого, в 1833 и 1834 гг., случились большая засуха, неурожай, голод; народ самовольно поставил Б. на место; тогда попы откололи ей голову – так печально заканчивалась судьба десятков тыс. древ. памятников истории и культуры слав.

2. Дух хлебного поля в виде последнего снопа в слав. жатвенных обрядах, связанных с плодородием.

Б. (наряду с дедом) – обязательный персонаж святочных и др. представлений ряженых (обычно Б. наряжался мужчина), исполнявших акты магического вызывания плодородия, а также персонаж или название различных детских игр.

БАБА-РЮХА, РЮГУ-БАБА, РЮГИНЬЕ, РУГИНИЕ – дух ржи, связан с плодородием и продолжением жизни. У лит. это Ругю-баба, Ругиние (ср. название о. Рюген, Руген, где находился крупнейший религиозный слав. центр). В инд. мифол. есть богини Рохини («красная»), они связаны с магическими познаниями. У юж. слав. Рюха также и Рок.

БАБА ЯГА – один из наиболее архаичных и загадочных образов слав. фольклора, с которой в сказках связаны самые волшебные моменты, самые необычные приключения героев. Баба Яга, Яга-баба, Яга Ягинична, Ягинишна, Егична, Егишна, Еги-баба, Егибоба (вятск., олонецк., яросл., север.), Ега, Егибаба (арханг., новгор.), Ежи-баба (словен.) как древ. устойчивое понятие состоит из двух слов. Баба – женщина, бабушка, прабабушка, прародительница, пращур. На санскр. «bеabеa» – бабушка, «bеabеabеa» – прабабушка; «Bе», «Бх», «Бг» в безгласном написании еще и Бог; то есть «баба» восходит к божественным, произошедшим от Бога, первопредкам. «яга» в др. – русск. означало: шкура ягненка (козленка, жеребенка и проч.) или шуба из такой шкуры, мехом наружу. Это ритуальная одежда древ. волхвы, которой, как правило, являлась любая старшая женщина в роде, племени, способная на эту миссию (сказочная же Б.Я. – образ собирательный). Кстати, в санскр. «агью» – огненное жертвоприношение; «ягашала» – «площадка для яги», жертвенная площадка. В чем-то это слово перекликается с «яга», так же, как с «агнец» (ягненок – жертвенное животное; жертвоприношение).

У древ. слав., за редким исключением, не было жреческого сословия (как, например, в Древ. Египте). Обязанности жрецов выполнял кто-либо из старейших в роду мужчин, лишь функции поддержания дом. огня (очага) и воспитания подрастающего поколения – старшие в роду женщины. Они проводили ритуалы инициаций – посвящения детей во взрослые (и наречения именем), проходившие в несколько этапов.

В свете современных исследований можно определить «возраст» одной из древнейших сказочных героинь – Б.Я., т. е. приблизительное время, с которого у наших предков существовали обряды. В книге «Русский Север – прародина индо-славов» (М., 2003, 45) индолог, санскритолог Н.Р. Гусева пишет: «Археологические раскопки, проводившиеся в основном в центральных и южных областях Восточной Европы, дали возможность ученым выявить исторически последовательные этапы развития этнических групп на этих территориях. В качестве главного признака был взят способ погребения как кремированных, так и некремированных покойников. В IV–III тыс. до н. э. их останки погребали в ямах, а во II–I тыс. до н. э. клали в закопанные бревенчатые срубы или в наземные избушки, стоявшие на земле или на столбах (отсюда со II тыс. до н. э. в наших сказках «избушка на курьих ножках»). Первый из этих этапов получил название ямной культуры, а второй – срубной». Время срубной культуры отдаленное, мы мало знаем о начальных обрядах посвящений. Все-таки, как-то изменившись, консервативные, по сути, эти архаичные обряды у разных ветвей и.-е., в т. ч. слав., дошли до письменных времен, запечатлены. Им посвящено немало научных изысканий. Наиболее известные из них – «Поэтические воззрения славян на природу» Афан. (М., 1995, т. 1–3) и энциклопедия «Мифы народов мира» (М., 1997, т. 1–2).

В и.-е. мире существовали возрастные и специализированные посвящения, погружения человека в традицию рода-племени. В процессе их происходил доступ к магическим силам и сакральным ценностям. В результате – обретение иных внутренних качеств. Поэтому и границы перехода из одной группы людей в др. непреодолимы обыденным, немагическим путем. Родившийся ребенок – нечто среднего рода, обозначенный словом среднего рода – не имел еще никакого права в новом мире, до 3 лет он жил без «выказывания» пола, носил унифицированную рубаху, воспитывался женщинами. В 3 г. (время первого пострига волос) дети вступали во второй (после рождения) цикл посвящения: введение в пол (конечно, мистическое). На Руси именно в этот период девочек одевали в сарафаны, мальчиков – в порты. В 7 лет проходило первое посвящение в род в качестве младшего его члена. основное посвящение осуществлялось по достижении ребенком 13–15 лет и превращало его во взрослого человека – полноправного члена рода, наделенного почти всем кругом прав и обязанностей, а также глубоким осознанием ответственности за свои поступки. Одновременно проводилась жесткая проверка того, насколько он готов, способен пополнить ответственное сообщество взрослых. В программу такой проверки входили: испытания огнем, водой, болезненные удары (борьба, бой), нанесение ран (для вырабатывания терпения, бесстрашия, мужества, сопротивления физическим страданиям, презрения к боли), заточение, голодание, поиск исчезнувших («украденных», спрятанных) предметов или живых душ. Именно это посвящение следовало путем «через смерть»: человек как бы «умирал» в одном качестве и «рождался» в др. В результате переживания «околосмертного» состояния происходило «пересотворение» личности, преображение внутренней сути. В процессе его человек терял свое детское имя и возрождался в качестве взрослого, получая новое, настоящее. Молодой человек одновременно вводился в мир духовных ценностей и этику рода-племени; узнавал священные традиции с начала мира, имена богов, историю их деяний, правила поведения и принципы организации жизни взрослых, производственные приемы.

Здесь уместно появление Б.Я. – одной, с дочерьми или сестрами (которых 3, 40, 40 и одна… – числа эпические; пример – приводимая Афан. сказка о Заморышке и др.). В большинстве сказок с архаическими элементами, где угадываются дела посвящения, Б.Я. – одна из гл. действующих лиц, ее помощники волхвы – женщины и мужчины – на первый план почти не выступают. Б.Я. как бы осуществляет посредничество между земным и неземным мирами. С одной стороны, она реальная женщина-прародительница, с др. – обладает сверхъестественными силами.

Посвящение проходило, как правило, за пределами проживания племени. Подросток должен был провести трудные ночи или ночь-г. (здесь сохранилась память о полярной ночи на родине предков в Приполярье) в лесу, на границе с Иным Миром, во владениях Б.Я. Т. е. на какое-то время молодые люди оказывались как бы «похищенными» ею. Вот откуда сюжет о путешествии (или перенесении) сказочного героя за тридевять земель, за леса, за долы, за высокие горы, в мир невиданный и невидимый обычным зрением. Пока герой не вкусит жертвенной пищи Б.Я., он многого не понимает. Завет Б.Я.: «накорми, напои, а потом спрашивай». Следует оговориться, что при обучении молодой человек «программировался» спасать именно свои родовые ценности и образ жизни народа, свои род, племя (а не чужих и чуждых). И ныне русск. человек зачастую поступает жертвенно, благодаря заложенным на генном уровне древ. установлениям, о существовании которых он и не подозревал. Только сейчас он содержит, охраняет паразитирующих на его труде, творческой энергии, на его ист. терр. бесчисленных чужих.