— Ах, бедняжка Лючия! — подхватила Кларисса, прижимаясь спиной к стене, отчего ткань её омерзительного непристойного платья ещё больше натянулась, буквально позволяя лицезреть выдающийся бюст во всей красе, а сволочь Март сделал ещё более заинтересованное и сосредоточенное лицо. — Не следовало ей мешать средство для потенции с кристонским ромом, а потом хлебать это пойло в обе глотки, но что уж теперь говорить. Нет, пусть покоится с миром, на её поминках мы получили месячную выручку, так что я не в обиде. Но да, дело в клиенте. Лирт Артлан уже весьма немолод и при том непристойно богат. К его величайшему прискорбию, все деньги Магра и лучшие целители не в силах заставить его ощипанного дохлого петушка снова кукарекать, как он говорит, вся надежда на моих курочек, но и мы не творим такие чудеса… Может быть, хоть ты сможешь поднять покойного? Мы сорвали бы хороший куш!
— Ох, Клар, ты неподражаема! — расхохотался Март, а мне захотелось достать что-нибудь острое и немедленно проверить свою теорию про воздушные шарики. — Но всё же, прошу тебя, позаботься о Камилле.
— Непременно, дорогой! — проворковала хозяйка местных путан и посмотрела на меня с плотоядной нежностью. — Непременно!
* * *
— Да ладно, — почти упрашивающим голосом пела за дверью Кларисса — надо же, сама пришла, соизволила. — Успокойся, вдохни, выдохни, поставь на пол скамейку, не гневи Единую, открой дверку и выходи, ну же, дорогая…
— Ни за что! — решительно ответила я, поудобнее перехватывая скамейку. — Ещё чего!
— Ужин, я тебе ужин принесла! Мартик сказал, тебе мясо надобно, так вот, у меня как раз очаровательный гуляш!
— Сами его и ешьте, поголодаю пару деньков! — решительно заявила я. — Ещё не хватало, чтобы вы мне какой-нибудь наркоты подсыпали!
Слово "наркота", значит, местный язык очень даже знал… не самое радостное открытие.
— Не глупи, лирта! Что-то ты шуток совсем не понимаешь!
— Вы хотите сказать, что приглашение поработать тут у вас шуткой было? Что тот жирный, страшный и старый мужик не был клиентом?!
— Ну, как бы, если с такой стороны посмотреть, то, клиент, конечно, а ну и что же, ну, понравилась ты ему и его петушку, зачем же скамейкой да по лысине-то, — гипнотически умиротворяющий голос хозяйки столичного борделя журчал, как ручеёк. — Знаешь, Март сказал, проблемы у тебя, деньги-то никогда не лишние, а работа непыльная, разве что, ха-ха, с него пыль посыплется, в его-то годы, но он может отстегнуть неплохую…
— Ааа! — заорала я и в качестве аргумента яростно пнула дверь. — А-а-а!
— Ну, ладно, ладно, не нервничай ты так, лирта! Просто я подумала, и волосы такие у тебя, и вообще всё удачно сошлось…
— А что — волосы? — насторожилась я.
— Так цвет же, редкий цвет у тебя. Бирюза изначально цвет гильдии любовных утех!
— Что-о? Слушай, как тебя там, лирта Кларисса, а можно их покрасить? В чёрный? Есть тут у вас краска для волос?
— Окстись! — искренне изумилась за дверью хозяйка, и я, подумав немного и так и не выпустив из рук скамеечку, всё же рискнула дверь открыть. — Какая ещё краска для волос?! Целиком облик изменить можно, если владеешь донумом наложения иллюзий, но только одни волосы… нет, не думаю.
— И что, мне вот так всегда ходить с волосам цвета… гильдии продажной любви?!
— Гильдии любовных утех. Поверь мне, дорогая, мои девочки — далеко не самое худшее в нашем лучшем из миров!
Фраза оказалась до боли знакомой, и я усмехнулась.
Лучший из миров, как же.
Есть он вообще, этот лучший мир?
* * *
— Как тебя, говоришь, зовут? — округлила глаза пухлощёкая рыжеволосая Катриса. — Ка-мил-ла? Никогда такого имени не слышала.
Я решительно зачерпнула ещё горстку тёмно-лиловых овальных ягод — надо же, вкусные какие! — и хмыкнула:
— Так называется… в общем, один цветок из моего родного… провинциального города. Беленький с жёлтой серединкой, почти что как тараксум. Мы на нём гадали в детстве, — неожиданно для себя я глупо всхлипнула. Надо же, вот не ожидала, что хоть какое-нибудь воспоминание из детства заставит меня расчувствоваться, да ещё и здесь, в иномирном публичном доме среди иномирных путан.
Правда, девчонки вроде и впрямь ничего. А работа — ну что, работа, всякое бывает, кто я такая, чтобы их судить.
— Гадали на цветах? — изумилась черноволосая путана, которую я мысленно окрестила "грушей" за узкие плечи и тяжеловесные бёдра. — Это как?!
— Ну-у, сейчас покажу, — я икнула и тут же прикрыла рот рукой. — Есть у вас бумага, краска и… ик… клей?!
Следующие полчаса мы увлеченно вырезали и клеили бумажные ромашки, а потом с не меньшим энтузиазмом обрывали им лепестки. Моё состояние было странным и до боли напоминало опьянение — невообразимая лёгкость во всём теле, смех, легко переходящий в слезы и обратно, головокружение, которое казалось даже приятным…
— Повтори ещё раз! — умоляюще шептала "груша", и я послушно в стотысячный раз декламировала детскую считалку:
Любишь,
Не любишь,
Поцелуешь,
Не поцелуешь,
Обнимешь,
Обманешь,
Чужой,
Моим станешь,
К сердцу прижмёшь,
К чёрту пошлёшь…
…
Правда, чёрта пришлось заменить на неведомую "хмыру", но мои внезапные подружки оказались в полном восторге. У каждой из них имелся