Читать интересную книгу Последний вираж штрафбата - Антон Кротков

— Ну что, впечатляет? — не без гордости поинтересовался Славик. Он пояснил, что длинная рука символизирует способность нового ракетоносца достать противника в любой части света. Молнии же — это его ракетное вооружение.

— Американцы вроде бы тоже назвали наш самолет «Белой молнией». Машина новая, а неофициальных названий у нее уже добрая дюжина: «Фрегат», «Громобой» и так далее. Но есть у нашей птички и еще одно прозвище, так сказать, народное — «Лука», — с сальной улыбочкой хохотнул радист.

— А почему Лука?

Мячиков пожал плечами.

— За длинную форму фюзеляжа, наверное. За настоящий мужской характер, за способность так далеко вторгнуться во вражескую территорию, что противнику остается лишь расслабиться и получать удовольствие. Ты поэму Баркова читал?

— Нет, — признался Игорь. Хотя его мать одно время преподавала русскую литературу в школе. Тем не менее поэзию он с детства не слишком любил.

Стараясь перекричать запущенные техниками двигатели, юный скоморох в шлемофоне вместо шутовского колпака процитировал читанные им в самиздате вирши запрещенного пиита:[21]

— Тебя, х… длинный, прославляю, тебе честь должно воздаю! — после чего уже серьезно добавил. — А, в общем, машина у нас действительно выдающаяся. Это большое везение служить на флагманском корабле ВВС.

Самолет действительно поражал своими размерами и чистотой линий. Выкрашенный в ослепительно белый цвет, остроносый, с изменяемой геометрией крыла, он даже на земле напоминал стремительную и благородную птицу. Это был новейший бомбардировщик-ракетоносец — очень скоростной, способный прорваться даже через самую мощную ПВО, просто прошив ее на огромной скорости насквозь. При необходимости самолет мог лететь примерно 15–20 минут на рекордной скорости в три маха.[22] Турбореактивные двигатели сверхзвукового бомбардировщика были оборудованы особыми форсажными камерами. Форсаж обычно применялся экипажем на взлете и для разгона машины до сверхзвуковой крейсерской скорости. А также для того, чтобы прорвать ПВО противника или оторваться от преследования истребителей.

Благодаря своим уникальным характеристикам самолет мог решать широкий круг задач. Конечно, главным его предназначением было нанесение ядерного удара по территории главного противника в случае начала большой войны. Но машина также могла эффективно использоваться в качестве «убийцы авианосцев» против крупных соединений вражеских кораблей. А также в качестве дальнего фоторазведчика. Для этого под фюзеляж подвешивались несколько контейнеров с широкообъективной фотоаппаратурой высокого разрешения для панорамной детализированной съемки объектов в далеком тылу врага.

Только одна эскадрилья во всех Военно-воздушных силах достигла состояния боеготовности на новейших бомбардировщиках. Игорю предстояло лететь на борту 03, то есть всего лишь третьей серийной машине. Значительную часть летного времени этот воздушный крейсер выполнял роль летающей испытательной лаборатории, в которой обкатывались новые технологии. А вообще во всех ВВС таких машин было только пять. Приказ о вылете суперсекретного ракетоносца мог отдать только лично министр обороны или главком ВВС. Нередко такое решение принималось на уровне ЦК.

Характеристики готового изделия намного превзошли условия технического задания, выданного шесть лет назад Министерством обороны известному конструкторскому бюро на перспективный бомбардировщик, способный нести крылатые ракеты. По мнению экспертов, готовое изделие лет на двадцать опередило свое время. Это был грандиозный скачок в идущем военно-техническом соревновании с Западом.

Очень многое в этом самолете было в новинку: он был построен из титанового сплава и экспериментальных композитных материалов. При полете на скорости свыше 3000 км/час поверхность фюзеляжа моментально разогревалась до 400 градусов. Поэтому фюзеляж и крылья изготавливались из экспериментальных жаропрочных материалов. Для обеспечения приемлемых температур воздух внутри пилотской кабины охлаждался кондиционером, тепло из кабины переносилось на топливо через теплообменник, находящийся перед силовыми установками.

Специально для пилотов Институтом авиационной и космической медицины совместно с несколькими военными НИИ[23] были разработаны комбинезоны, сохраняющие постоянную температуру тела и не допускающие ни перегрева, ни переохлаждения, а также термобелье, тоже обеспечивающее под верхней одеждой комфортный микроклимат. В особых случаях комбинезоны в комплекте с гермошлемами могли превращаться в скафандры полного давления, как у космонавтов.

Вместо обычных троссовых тяг и гидравлических приводов для управления элеронами, закрылками и прочей пилотажной механизацией впервые в мире использовалась электрическая проводка. Все команды пилотов контролировались бортовой ЭВМ.

Некоторые маститые летчики, по 15 лет отлетавшие на обычных машинах, даже отказывались переучиваться на новую технику, говоря: «Не хотим „летать по проводам“. А вдруг сбой в ЭВМ или короткое замыкание в проводах. „Мама“ сказать не успеешь, как наберешь полный рот земли!» Однако на деле новая система оказалась на порядок надежнее прежней. Она была гораздо менее уязвима к боевым повреждениям, имела четырехкратное дублирование. И вдобавок на крайний случай конструкторы предусмотрели резервную механическую аварийную систему управления.

Благодаря внедренным в его конструкцию многочисленным ноу-хау, а также необычной центровке фюзеляжа, мощной механизации крыла и избытку мощности двигателей тяжелый бомбардировщик получил такое чисто истребительное качество, как сверхманевренность. Этот самолет сменил правила игры в воздушном бою. В качестве эксперимента в Летно-исследовательском институте неоднократно имитировалась ситуация ближнего боя тяжелого бомбардировщика с истребителями. В ходе этих необычных поединков экипажу бомбардировщика всегда удавалось «стряхнуть противника с хвоста». Многие наблюдавшие за этими схватками не верили своим глазам, когда впервые видели, что вытворяет в небе остроносый гигант. Например, пилот новейшего ракетоносца мог резко «убрать газ» и одновременно взять ручку управления на себя (впервые на бомбардировщике вместо традиционных для машин данного класса штурвалов использовались рычаги управления истребительного типа), неожиданно для условного противника «подвесив» в воздухе свою стотонную машину. Такой выход на большой угол атаки почти на нулевой скорости, близкой к скорости сваливания, всегда являлся неприятным сюрпризом для преследователей. Ни один истребитель не мог повторить такой трюк на пределе управляемости. Для любого самолета, особенно со стреловидным крылом, положение с высоко задранным носом — смерти подобно. Крылья теряют подъемную силу, что неизбежно ведет к сваливанию в плоский штопор, вывести из которого машину почти невозможно.

Но экипаж новейшего советского ракетоносца ничем не рисковал, ибо их чудо-машина была оснащена специальной компьютеризированной системой предотвращения сваливания в штопор, которая автоматически регулировала обороты двигателей и не только. Самолет мог выполнять маневр уклонения в диапазоне углов атаки от 60 до 70 (градусов), благодаря экспериментальной автоматической системе управления вектором тяги двигателей и установленным в передней части фюзеляжа генераторам вихрей.

Таким образом, пилоты ракетоносца неожиданным маневром просто «проваливали» преследующих их перехватчиков, при этом уверенно держа ситуацию под контролем. Противоядия против такой контратаки не существовало. Охотники и дичь мгновенно менялись ролями. Теперь «стратеги»[24] могли на выбор: обстрелять выскочившую вперед «свору крылатых гончих» ракетами класса «воздух — воздух» либо, не опуская носа своей машины, вывести двигатели на полный форсаж, чтобы резко выйти из боя в крутом наборе высоты. Кто-то из аэродромных острословов даже придумал новому бомбардировщику прозвище «Запредельный четырехмоторный истребитель». И трудно было сказать, чего было больше в этом неофициальном названии — иронии или правды.

Такой самолет заслуженно вызывал гордость за державу. В программу его строительства было вовлечено огромное количество предприятий. Можно сказать, что весь Союз работал над этой машиной. Бюджеты большинства стран мира просто не потянули бы такой проект. Даже в кооперации друг с другом. Известна масса примеров, когда далеко не бедные западноевропейские страны пытались совместно делать современную боевую машину, но в итоге консорциум разваливался. В условиях демократического плюрализма мнений собственные же парламенты и оппозиция вынуждали правящий кабинет в целях экономии выходить из баснословно дорогого проекта.