— Будет вдохновлять, — подтвердил Клифтон.
Наскоро позавтракав, они около двух часов были на пристани, где их уже ждал Жанно, тонкий, с живыми глазами и приятной улыбкой француз. Он встретил Клифтона так приветливо, что они сразу почувствовали себя близкими.
В последнюю минуту Клифтон спохватился: побежал в соседнюю телеграфную контору и отправил Антуанетте Сент-Ив, пассажирке поезда на Метабетчуан, следующего содержания телеграмму, которую она должна была получить около половины четвертого:
«Побывал у психиатра. Уверяет, что я душевно здоров, но нуждаюсь в очень нежном внимании и заботах. Люблю.
Клифтон».
Спустя несколько минут полковник Денис смотрел, как гидроплан птицей взвился над водой, выровнялся и, держа путь на север, быстро скрылся из глаз.
Глава XVI
Клифтон летал в свое время над Бельгией и Эльзасом и некоторыми французскими провинциями; смотрел сверху вниз на шпицы Лондона и Парижа; дважды парил над Гайпоонгом и с английским летчиком побывал над Бомбеем, но ничто не производило на него такого впечатления, как этот старый город Квебек и окружающие его удивительной красоты места. Мысль его работала с такой же быстротой, с какой они неслись вперед, и думалось, что Картье и Шамплэн, и Роберваль, должно быть, внутренним зрением посмотрели сверху вниз на эту сказочную страну, прежде чем сделали ее колыбелью Нового Света.
В других местах Клифтон с интересом и любопытством присматривался к делам рук человеческих; здесь же все усилия человека казались ничтожными, торжествовала природа. Мелькнул мощный замок Фронтенак на краю обрыва, старинные укрепления, серые стены монастырей. С запада на восток прорезала леса могучая река святого Лаврентия; другая, поменьше, словно защищающая рука, обвила Квебек, покоящийся в колыбели, которую она образовала. Куда ни глянь — всюду искрились и голубели воды.
В рамке царственного багрянца поднимался из них остров Орлеан, а дивная река Монморанси терялась в лесах, раскинувшихся по земле, как огромные желтые ковры. Он видел десятки рек и озер и между ними — старинные города и селения, которые вдруг выглядывали из-за зеленой завесы или со дна укромной долины и тотчас скрывались снова. Жанно взял выше, и горизонт расширился, дали затянуло синей, неуловимой дымкой.
После нескольких первых минут, усвоив общее впечатление, Клифтон стал разбираться в деталях. Он снова увидел огромный замок Фронтенак — величиной уже с детскую игрушку. Квебек быстро расплывался черно-белым узором из теней и солнечных пятен. Остались позади и Левис, и Шарльбург, и Сен-Фуа. Вспыхнул золотом крест в Интиан-Лоррете. Все уже становилась река святого Лаврентия, все длиннее ленточки рек — Монморанси и Жак Картье.
— Увидим мы поезд? — в рупор спросил Клифтон летчика.
— По ту сторону озера Балискан я буду лететь вдоль железнодорожного пути. Мы минуем ваших друзей около четырех часов.
— Если бы они могли видеть нас! — воскликнул Клифтон.
Жанно ухмыльнулся. Денис рассказал ему достаточно, чтобы любопытство и воображение его заработало.
— Обещаю вам заинтересовать всех пассажиров, — сказал он.
Клифтон взглянул на часы. Было половина третьего. В три они пролетали над роскошной озерной страной, которая начинается за полосой густых, непрерывных и диких лесов бывших земель Губерта. Исходя от озера Крош и озера святой Анны как центра, Клифтон насчитал до сорока озер по радиусу в тридцать миль. С севера и запада горизонт замыкало озеро Балискан, как огромный изумруд, оправленное в суровый гранит и вечнозеленые леса. Еще полчаса — и гидроплан понесся над длинной, едва заметной ниточкой, перерезывавшей эту дикую страну. Это была железная дорога. Француз снизился настолько, что было видно, как сверкают на солнце стальные рельсы.
Немного погодя они миновали идущий товарный поезд; сверху он казался цепочкой игрушечных вагончиков, неподвижно стоявших на месте. Тут Жанно заговорил о вещах, интересных для Клифтона: о том, как быстро сводятся на нет громадные леса Квебека. Клифтон слушал его, но сам не спускал глаз с железнодорожного полотна.
— Беда не в том, что леса вырубаются, — говорил Жанно, широко поводя рукой, как бы охватывая тысячи квадратных миль, — это могло бы продолжаться бесконечно, если бы была организована правильная охрана лесов вместо «политического контроля». Политические деятели не умеют бороться с червем, выедающим почки, с жуком, сгрызающим кору, с грибковыми болезнями; и пока им будет предоставляться возможность заменять кадры лесных работников своими фаворитами — положение не изменится. Взгляните. Вот что вскрылось благодаря съемкам с гидропланов. То темное пятно там — это десять квадратных миль леса, выжженных в прошлом году. И от червя, и от грибка погибло за последнее время сосны и других хвойных деревьев не меньше чем на десять миллионов долларов. Если бы не искусство и техническая сноровка отдельных лиц и организаций…
— Я и еду на север ради того, чтобы бороться с таким положением вещей, — отвечал Клифтон. — Вы знаете Хурда?
Жанно выразительно пожал плечами.
— Хурда и его банду? Вот вам пример, как десять умных негодяев могут в парламенте заткнуть рты и отвести глаза в десять раз большему числу благонамеренных людей. Если бы что-нибудь разрушило политическое влияние Хурда, через пять лет у нас был бы налажен такой же уход за лесом, какой фермер оказывает своему полю, своему саду. Но для того чтобы у нас справились с Хурдом и ему подобными, надо, чтобы народ наш осознал, что вся жизнь его зависит от леса. Если бы не лес, у нас невозможно было бы ни земледелие, ни развитие промышленности, торговли, невозможна была бы никакая культурная жизнь. Вот что надо внушать народу, и тогда царству политических паразитов быстро придет конец.
В увлечении Жанно свернул с линии железной дороги. Теперь он вернулся к ней и вдруг протянул руку:
— Дымок! — крикнул он. — Вы, вероятно, не видите пока. Но мы различаем. Это поезд, миль на десять впереди.
В манерах француза внезапно произошла перемена. Он вытянул вперед голову, настороженно вглядываясь, и подозрительные складочки залегли в уголках его рта.
— Надеюсь, вы выдержите, если мы поныряем немного? — сказал он. — Это лучший способ вызвать их к окнам, а раз вы хотите видеть мадемуазель Антуанетту… Она знает, что вы со мной?
— Нет.
Он улыбнулся про себя. Что бы сказала мадемуазель Антуанетта Сент-Ив, если бы знала, что он в машине, которая скоро будет проделывать сальто-мортале над медленно ползущим поездом? Как будет она реагировать, когда он, добившись своего, встретит ее на вокзале в Метабетчуане? Ах, если бы Жанно был настолько искусен, что сумел бы начертать в воздухе его инициалы. По ту сторону океана он такие штуки видывал. Чертовски опасно, разумеется, но он готов рискнуть. Клифтон намекнул об этом французу. Тот пожал плечами и промолчал.