Читать интересную книгу Приключения сестры милосердия (СИ) - Порохня Александр

Видимо, мне сделали успокоительное, потому что я проспала до глубокой ночи, и если бы не переполнившийся мочевой пузырь, я бы так и не встала.

Пробираясь потихоньку по темному коридору в туалет, я повторяла про себя «Только бы все спали!». В самом деле, встречаться с мамками ну очень не хотелось — мне казалось, что их повторные расспросы о том, кто я такая, и как сюда попала, неизбежны. Но беда подобралась ко мне совсем с другого бока. Когда я довольная по уши, и, надеясь, что все обошлось, уже почти дошла до своей палаты, от стены отделилась невысокая тень и преградила мне дорогу. Я узнала санитара — бывшего церковного старосту.

Он был настроен решительно — схватил меня за локти, так, что я не могла пошевелиться, и приблизил свое лицо ко мне почти вплотную. В этот момент в коридоре зажегся свет, и я увидела Славу, Анну Павловну и санитарку из нашего отделения. Они стояли неподалеку и молча, смотрели на нас. Санитар зашипел, как кот, которого ошпарили кипятком и быстро выбежал из отделения. Я не могла опомниться. А что, если бы свет не включили? Слава махнул рукой, отпуская своих сотрудников, и зашел ко мне в палату. Дверь закрылась.

— Дрянь дело, быстрее уезжать тебе надо. У нас поговаривают, что по ночам творится неладное с женщинами молодыми. Они молчат, как воды в рот набрали, но, похоже, насилует их кто-то по ночам. А вот кто это, оказывается, по ночам к молодым ходит…  Хорош староста, черт наглый! В общем, решено, едешь в город и устраиваешься санитаркой в центральную больницу. Только там можно что-то накопать. Завтра принесу тебе паспорт, есть у меня одна пациентка, которой никогда не светит выйти отсюда, вот ее паспорт тебе и отдам, а сейчас спи.

Домой Слава не пошел, устроился ночевать в ординаторской, чтобы быть поближе ко мне. Предосторожность оказалась излишней — до утра в отделение никто не приходил.

Но завтра Славу срочно вызвали в область, он забежал ко мне утром и сказал, что вернется через пару дней. Я уже настроилась покинуть эту скорбную обитель, но что делать в городе без документов? Пришлось смириться с мыслью о том, что я пробуду здесь еще несколько дней.

Приняв решение не расстраиваться из-за неожиданной задержки, я оделась и вышла на прогулку.

Сегодня было пасмурно и прохладно, листья на березах и осинах уже начали опадать, низкие облака давили на психику. Меня насмешила эта игра слов, я не удержалась, и хихикнула.

— Девушка, можно я с Вами посижу? — Эти слова принадлежали молодому человеку с темными волосами и очень бледным лицом. Глаза чуть навыкате на его бледном лице смотрелись как две блестящие черные пуговицы.

Не дождавшись моего ответа, он сел рядом со мной. Я уже приготовилась «дышать в себя» — от большинства пациентов больницы исходило смрадное зловоние. Но от молодого человека доносился только легкий запах дешевого одеколона. Мне стало интересно, и я повернулась к нему, чтобы лучше его рассмотреть. Парень производил впечатление абсолютно нормального человека, не пускал слюну, не вертел глазами. Может быть, он был чуть бледнее обычного, так на этой кормежке большой гемоглобин не нагуляешь.

— Вы давно здесь? — спросила я его шепотом.

— Восемь лет. — Он помолчал. — Сейчас мне тридцать три. Как Христу.

Вы знаете, что изменилось в мире за последнюю тысячу лет?

Я молчала, не зная, что ответить.

— Если бы сейчас в мир пришел Иисус, его бы не распяли.

— Вы думаете? — в теологии я не сильна, поэтому решила по возможности поддакивать.

— Я уверен. Христа посадили бы в психушку. И пытали его электрошоком.

— А разве сейчас электрошок применяют? Я думала, что это только в фильме Милоша Формана возможно. Ну, типа, страшилка такая.

— Видите? — парень показал себе на висок. Там был шрамик белого цвета.

Меня как кипятком обдало, неужели лоботомия? А так складно говорит!

— Да нет, это следы после электрошока, после лоботомии я бы на каталке слюну пускал, а не с тобой разговаривал. — Мой собеседник неожиданно перешел на ты. Почему-то меня это не испугало, парень мне нравился все больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Внезапно он вскочил и быстро пошел прочь. «Все-таки псих!», с сожалением подумала я.

Вечером Слава вернулся неожиданно быстро. Он принес мне паспорт какой-то Анны Гвоздиковой. С безликой черно-белой фотографии на меня смотрело невыразительное лицо. Только девушка была блондинкой.

— Завтра машина в город пойдет, уезжай, Олесь, отсюда, а то до беды недалеко. Что я твоим родителям скажу, если с тобой здесь чего случится?

— Слава, ко мне сегодня на прогулке странный парень какой-то подсел. Бледный такой, брюнет. У него какой диагноз? — выпалила я то, что не давало мне покоя с обеда. — На психа вроде не похож.

— Он не псих, Олесь, он гений. Помнишь фильм смотрели, кода еще в школе учились. «Десять шагов в будущее». Про паренька, который, как Вольф Мессинг мог мысли читать.

— Помню. Так это он?! А почему он здесь?!

— А где ему быть? Работать он не может. Исследовали его вдоль и поперек, причину его способностей не установили, ну вроде опухоль у него маленькая на гипофизе, поэтому и способности сверхъестественные. А потом сунули к нам в больницу. Когда меня сюда направили, он уже три года здесь находился.

— А что у него на висках?

— Метки от электрошока. Врач к тебе заходила в палату, когда ты болела. Типа психолог. Так вот, она раньше по электрошоку диссертацию писала, хватала и поджаривала больных почем зря. Вообще, ты знаешь, что в то время жизнь пациентов психиатрических больниц была весьма нелегкой. Психиатрия как наука имела и карательный оттенок. Диссиденты и ученые, которых не за что было посадить в тюрьму, на долгие годы были заперты в подобных стенах безо всякой надежды выйти отсюда. О методах лечения того временя я знаю немного, но две известные мне процедуры — электрошок и инсулинотерапия даже мне внушают ужас.

При электрошоке больного, привязанного к кушетке, фактически пытали током, после чего, как правило, больной успокаивался и надолго засыпал. При инсулинотерапии больному вводили большую дозу инсулина, искусственно погружая его в кому, потом капали раствор глюкозы, после этой «встряски» иногда наступало улучшение психического состояния.

Сейчас эти методы практически не применяются.

— Значит в психиатрии как науке сейчас все хорошо? — Слава определенно не заметил моей скрытой издевки, поэтому ответил вполне серьезно.

— Не может быть в психиатрии все хорошо. Даже самые современные препараты и сейчас разрушающе действуют на мозг пациента, поэтому после нескольких лет лечения здесь возврата к нормальной жизни быть не может.

— Ужас какой. Я даже не думала, что у тебя так страшно здесь.

— Уезжай поскорее, да и забудь все как страшный сон. Хочешь, я тетке в Питер позвоню, поживешь там, пока Денис не вернется?

— Да нет, Слава, я уже сюда прибежала прятаться. Я попробую устроится на работу в Центральную, там поищу тех гадов.

— В Центральную? Без диплома?

— А я санитарочкой. Там даже общагу дают вроде. — Мысль о том, что я уеду отсюда придала мне уверенности в исходе дела. Я уже была далеко от этих стен, на воле, и жизнь, несомненно, начинала налаживаться!

— Ладно, давай до утра, я тебе денег еще немного дам, на первое время. Только обещай мне, что будешь осторожна, и я не пожалею, что отпустил тебя отсюда.

— Хорошо, Слава, я буду осторожной. Я постараюсь быть осторожной. Если что — опять вернусь к тебе сюда и дождусь приезда Дениса из командировки.

Когда Слава вышел, я вспомнила темноволосого паренька с черными глазами. Гений, надо же. Я помнила этот фильм, его показывали нам на уроке биологии. Парень не только мог читать мысли, но и запоминал количество букв или цифр на любой странице. Насколько жестоким может быть общество, сталкиваясь с чем-то непонятным и неизученным! Животным в голову не придет мучить своих собратьев, которые отличаются какими-то признаками от основной массы. Неужели человек с необычными возможностями угрожал государству настолько, что его на долгие годы поместили в этот Ад?