– Расслабься! И вот прямо здесь и сейчас расскажи всё, что накипело на душе.
Та пустила слезу.
Таня, делая строгое лицо, сверкая глазами в сторону Инны, продолжала:
– Давай-давай выгоняй из себя всё наболевшее. Души глубже. Ровно… – показывая, как надо делать.
Олеся сделала вдох-выдох.
Таня радуясь, успокаивая, продолжила:
– Вот и молодец! Теперь говори, чтобы было тебе же легче.
Олеся, хлопая мокрыми глазами, боясь, что её не поймут, переспросила:
– Это поможет?
Та, присаживаясь рядышком, обняв подругу, тихо с уверенностью в голосе прошептала:
– Да. Точно поможет! – стараясь поддержать, – не тушуйся. Здесь все свои.
Олеся, всхлипывая, соглашаясь с Таней, как-то неуверенно попыталась что-то сказать, но видно в горле застрял ком, махнув рукой, невнятно с горечью пробормотала:
– Вот всю душу ему отдала, а он в неё же и плюнул… Гад…
Таня вскочив с дивана суетясь, как «квочка» встав перед ней, как настоящий гипнотизёр, как-то уж очень артистично стала жестикулировать перед носом. Войдя в роль, отчётливо проговорила, чтобы та вняла её установке:
– Надо всё-всё высказать и станет легче.
Инна, с изумлением глядя на них со стороны, наконец-то вникнув в проблему Олеси проявляя любопытство, тоже посоветовала Олесе, тут же говоря:
– Лесь, надо выговориться. Мы не чужие. Поймём.
Та им кивнула в знак понимания.
Таня и Инна сели рядом с ней, приготовившись выслушать настоящую исповедь – любви.
Та, напрягая память, мысленно прокручивая секс с Димой, попыталась рассказать всё, как было. В слезе признаваясь, что ей стыдно. А так как всё – таки уже взрослая, а для некоторых вообще «тётя», то вдвойне. Но она не виновата, что от депрессии её лечит только секс. Олеся стала прокручивать картинку, рассказывая вслух о своей слабости. Говоря, как на духу…
… Дима пришёл, как всегда, чтобы проведать, так как она перед этим позвонила и сказала:
– Ты мне друг? – не дожидаясь ответа, приказным тоном потребовала, – а если друг, то просто обязан быть рядом со мной.
Ей стало так жалко саму себя, что пустила слезу, сетуя:
– Блин, как выходной, так даже поговорить по душам не с кем.
Дима, вздыхая, заверил:
– Ну, если по душам, то сейчас подъеду…
… Олеся постаралась пояснить девочкам:
– Ну, вы же знаете. Он у меня вроде «жилетки» и порыдать можно и нюни вытереть… – обводя тех взглядом, – конечно, Вы мои подруги! Но и он мой «подруг».
Продолжая:
– Ну, короче. Все было, как всегда.
Те, вслушиваясь в рассказ, молниеносно представляли в своём разгорячённом мозгу, рисуя сюжет за сюжетом, не смея перебить подругу…
… Дима не замедлил себя ждать. На звонок в дверь, Олеся выбежала в лёгком коротком пеньюаре тот, войдя, был просто ошарашен её видом. С осторожностью переспросил:
– Ты что одна?
Олеся, схватив его в объятья, потащила в их с Олей комнату. В одно мгновение, разложив диван, повалила на него Диму, нервно раздеваясь и раздевая того. Дима уже привык к такому обращению, поэтому не сопротивлялся. Он старался принимать всё как есть, тем более что перед ним была та, которую он боготворил и обожал. Правда, где-то как-то в чем-то её жалея. Возможно, именно по этой причине и не мог ничего сказать ей против. Да и как он мог сказать вообще, что-либо против, когда перед ним такая шикарная женщина.
В пылких объятиях, она, более чем, активна. Все происходящее Дима принимал, как нечто… Он был просто в немом восторге. И на самом интересном месте, как обычно, в общем-то, у них и происходило. Олеся, вырвавшись из объятий, вскочила на ноги, бегая по комнате, в безумии запричитала:
– Всё! Давай собирай манатки! Сейчас Олька появится…
– озабоченно поглядывая на дверь, нервничая, – что я скажу?
Ей было не по себе она бегала по комнате, как «загнанная мышь», собирая вещи, что валялись на полу, то и дело хватаясь руками за голову, орала:
– Давай собирай вещи и окно открой, а то здесь за версту несёт сексом! – настойчиво, – что смотришь, заметаем следы. Я в ванную.
Дима ошарашенно глядя на неё застыл на месте, не понимая: как это можно резко поменяться? Ведь ещё 5 минут назад она была самая ласковая и на тебе.
Стоя нагишом, прикрывая своё «достоинство», хлопая глазами, глядя в след убегающей Олеси, испуганно выкрикнул:
– А ты куда?
Олеся не оглядываясь, исчезая в дверях рявкнула:
– Куда – куда?! В ванную, смывать «грехи»…
Оставшись наедине, Дима, одеваясь по ходу собрал диван с сияющей улыбкой встретил вошедшую Олесю, что стояла перед ним в коротеньком махровом халатике и была чернее тучи, явно чем-то подавлена. Та глядя на него, не понимая его «счастья», вздыхая, призналась:
– У нас ничего не может быть. Я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
Лицо её менялось то было белое как полотно, то становилось пунцовым от стыда, перейдя на слезу, запричитала:
– Какая же я дура. Зря пудрю тебе мозги.
Тот поспешил её обнять, она тут же оттолкнула с всхлипыванием:
– Ко всему прочему ещё и втянула в разборку между мной и Аркашей. Твоим лучшим другом… – рыдая, – я не знаю, что это… – глядя на него, – может это месть?!
Тот хотел уже вновь обнять, как она, наотмашь отстранив его руку, в истерики крикнула:
– Ну, зачем ты приходишь? Что тебе от меня надо? Я же плохая! Сука!
Дима, разводя руками, опешив, безмолвствовал, ему было больно видеть любимую женщину в таком состоянии. Даже он привыкший к её взбрыкиваниям не мог к ним привыкнуть, каждый раз не зная, как реагировать.
Олеся, подав ему носки, ссылаясь на головную боль стала выпроваживать за дверь.
Оставшись одна, она была в шоке от того, что подбирала то, что ей не нужно и это в который раз, как-будто сорвалась с голодухи. Злясь на себя села на диван, найдя в халате успокоительное лекарства, не считая выпила сразу несколько, заглатывая слюной.
Она в очередной раз не могла себе дать ответ: какая она женщина?
Стараясь себе что-то доказать в очередной раз, впала в депрессию.
Олеся и вправду считала себя сволочью. Её помыслы только об Аркаше Фирсове, а Дима «тренажёр для секса». Ей так не хватало своего «секс символа» муженька. На предложение Инны принять бромчику, Таня вскользь бросила:
– Неча! Одной знакомой дамочки муж принимал, так стал импотентом.
Считая себя докой, весомо констатировала:
– Это снижает потенцию. А если говорить прямо, то просто никому не рекомендуется. Ещё хочется пожить по-бабски в объятиях с «Мачо», а не половым инвалидом. Не советую.
Олеся в который раз пролепетала, что она «сволочь», что не даёт жить ни себе, ни Диме, ломает и так чью-то никчёмную судьбу. Всхлипывая, искоса оценивая реакцию девчонок тяжело вздыхая, охала. Ставя аргументом, что все беды из – за её бывшего, въелся в мозги, что видит того чуть ли не в каждом. Фантом!.. Вытирая набежавшую слезу всхлипывая, призналась, что даже с душевым шлангом разговаривает и ведёт себя, как похотливая дура, считая, что это Аркадий. Поглаживая бедолагу по голове, Таня констатировала: