Курта все еще не было.
— Он не отвечает. Я оставила сообщение. Попробовать дозвониться до Кайлы? — спросила Джуди.
Значит, все уже знают. Не из-за этого ли Шейла наглоталась таблеток?
Ее снова спасли динамики:
— Доктора Стил просят пройти в третью палату.
У мужчины в третьей видок был еще тот. Пепельно-бледный, он держался за грудь грубыми руками, широко открытыми глазами глядя в лицо смерти. Наглядный пример инфаркта миокарда.
— Давно болит?
Мужчина только застонал в ответ.
Спутанное сознание?
Пациент просто истекал потом. Его обтерли, но электроды ЭКГ все равно не держались. Младшая медсестра попыталась зафиксировать их липкой лентой. Не помогло. Бренда подготовила внутривенный доступ. Ввели аспирин и нитроглицерин.
Это помогло унять боль. Мужчина заговорил.
Боль появилась накануне вечером, когда он рубил дрова. Плохо дело. В течение ночи она то усиливалась, то уходила. У него одышка — тоже дурной знак. Пятьдесят лет, курильщик. У отца первый инфаркт был в тридцать восемь. Новости одна хуже другой.
По ЭКГ поставить диагноз не вышло. Она отличалась от нормы, но и на полноценный инфаркт не тянула.
— Тест на кардиомаркеры. Через десять минут повторим ЭКГ.
Вторая кардиограмма ничего не изменила. Эмма подписала ее, проставила время и попросила снова повторить через десять минут.
— Почему? Вы не верите этой? — нахмурилась Айша, младшая медсестра.
— Верю, но мне нужно видеть, есть ли изменения. Мы должны узнать, если станет хуже.
Стало хуже.
Она связалась с кардиологией. Там дежурил Виктор.
— У меня есть для тебя кое-кто, — сказала она.
— У меня тоже. Мы нашли Тейлор.
У Эммы перехватило дыхание.
Живую или мертвую?
Она не могла проронить ни слова.
— Она цела.
ГЛАВА 28
— Где она?
— У моей мамы, в Атланте.
— Маргрет сказала, что ее там нет.
— Соврала. Обещала не выдавать Тейлор и не хотела нарушать обещание.
— Что с ней?
— Беременна. В остальном все в порядке.
— Давно беременна?
— Не знаю. Мама говорит, срок ранний.
— Как ты узнал, что Тейлор там?
— Мама уговорила ее позвонить мне. Тейлор хочет сделать аборт.
— Аборт?!
Эмма не отличалась религиозностью, но она была врачом, призванным спасать жизни. Ее тревожила возможная беременность Тейлор, но еще больше — ее безопасность. Эмме часто снились кошмары, в которых она видела дочь, лежащую мертвой в придорожной канаве.
— Аборт, — подтвердил бывший муж.
Виктор считал такой вариант неприемлемым. Для него, верующего католика, не существовало более тяжкого греха. Девять лет назад, когда он ушел от Эммы и женился на Эмбер, это случилось именно из-за незапланированной беременности Эмбер.
Незапланированной… Черта с два! Эмбер прекрасно понимала, что делает, когда «забыла» принять таблетку.
— Кто отец ребенка?
— Она мне не сказала, — еле выдавил из себя Виктор. — Ей нельзя делать аборт, Эмма. Она себе потом не простит.
Эмма не могла согласиться.
— Тейлор всего семнадцать. А как же ее будущее? Учеба в колледже?
— Как-нибудь справится. Многие же справляются! Мы с тобой поможем.
— Ну уж нет, только не я! — содрогнулась Эмма. — Мне и одного ребенка более чем хватило. Даже представить себе не могу еще одного младенца в доме.
— Она же твоя дочь! Ей нужна помощь, Эмма! Ты не можешь ее бросить!
— Знаю. Бросить ее я не могу, но вполне могу сказать тебе прямо сейчас, что не собираюсь воспитывать ее ребенка. Только не я. Может, Эмбер согласится?
— Эмбер?!
— Или ты сам?
На том конце линии повисло долгое и зловещее молчание.
— Об этом мы подумаем, когда придет время, — наконец сказал Виктор. — Сначала нужно вернуть ее домой.
— Зачем? Ей лучше у твоей мамы.
Маргрет, мать Виктора, была настоящей южной дамой. Идеально воспитанная и неизменно вежливая, она отличалась прекрасными манерами и замечательно готовила, жила одна в большом доме в пригороде Атланты. Эмме она напоминала пожилую версию Мелани Уилкс из «Унесенных ветром» — красивую, добрую, благородную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Твоя мать ей нравится, — заверила Эмма. — Маргрет будет к ней добра. В Атланте Тейлор сможет обдумать все куда лучше, чем здесь.
— Ты что, пытаешься спихнуть ее с рук?
— Я ее туда не отправляла. Она сама решила уехать. Возможно, там она будет счастливее.
— Но надо с ней хотя бы поговорить!
— Так и сделаем. У меня на завтра назначена всего одна встреча, и я могу ее отменить. Полетим самолетом?
— Хорошо. Я куплю билеты.
— А я найду что-нибудь для твоей мамы.
Лучшего места Тейлор придумать и не могла. Может быть, интеллигентность и доброта Маргрет хоть немного на нее повлияют. Впрочем, кому я вру?
ГЛАВА 29
Эмма завернула в блузку подарок для Маргрет — выдувную вазу, напоминающую античный музейный экспонат из-за неровной формы и неравномерной прозрачности стекла.
Она решила, что нужно взять что-нибудь и для Тейлор, но ничего не смогла придумать. К тому же сейчас она не испытывала к дочери никаких теплых чувств. Теперь, когда девочка была в безопасности, Эмма снова вспомнила ее несносный характер.
Она была трудным младенцем, потом выросла в упрямого малыша с вечными припадками гнева. С ней была сущая мука. Другим матерям, кажется, удавалось ладить с детьми. Они даже, кажется, любили своих детей. Эмме Тейлор не нравилась.
Разумеется, она любила дочь. Других-то детей у нее не было. Материнский инстинкт и все такое. Но сама Эмма предпочитала собак. И даже кошек. Они могли быть неблагодарными, но не злонамеренными.
Она сунула в сумку книгу «Экстренная помощь в неврологии» — легкое чтение в дорогу — и налила себе бокал вина: Медок, «Шато Грейсак» 2012 года. Не слишком дорогое, но с отчетливым оттенком танинов, свойственным всем винам из Бордо. Эмма заслужила награду.
Денек выдался непростой, и все же она никого не убила. Вроде бы. Пациента с болью в груди Виктор направил на эндоваскулярную кардиохирургию. Нужно было стентирование, и как можно скорее.
— Вовремя ты сообразила, — сказал Виктор.
Он не шутил. За это Эмме и платили зарплату.
Совсем другое дело — Шейла.
Курт приехал только через несколько часов. Он злился. Злился на Эмму и сестер, на Шейлу. Но больше всего — на самого себя.
— Что вы с ней сделали? — рявкнул он.
Шейла дала разрешение рассказать ему все.
— Активированный уголь…
— Уголь не поможет. Слишком поздно!
— Так рекомендовал токсикологический центр.
— Что еще?
— Я положила ее на БИПАП. Были проблемы с дыханием. Дала жидкость, положила под капельницу с бикарбонатом. Вызвала реаниматолога и нефролога.
— Они придут?
— Уже были. Диализ ей не нужен. Во всяком случае, пока.
— Куда ее положат?
— В интенсивную терапию.
Он стиснул зубы так, что на челюсти заиграли желваки. Потом, не проронив больше ни слова, вышел и отправился к Шейле, чтобы проводить ее в отделение интенсивной терапии.
Спустя несколько часов Эмма застала его у себя в кабинете.
Надеюсь, он не собирается взорваться снова прямо здесь, посреди неотложки.
Выглядел он ужасно: багровое лицо, всклокоченные волосы. Похоже, он плакал.
— Как она? — спросила Эмма.
— Кажется, в порядке.
— Диализ?
— Пока не нужен.
— Хорошо.
Не придется втыкать в нее трубку для диализа. И ей не придется истекать кровью после того, как лошадиная доза аспирина убила все тромбоциты.
Курт встал, уставившись на свои руки. Они тряслись. Потом он посмотрел на Эмму покрасневшими глазами. Весь его апломб исчез.
— Спасибо, Эмма. Спасибо за все, что ты сделала для Шейлы. Я бы и сам не справился лучше.
— Не за что. Я рада, что у нее все хорошо.