Читать интересную книгу Чужие игры - Сергей Мельник

— Ты имеешь с ними дела? — Взгляд был серьезен и обращен не на меня, а на ряд документов, открыто лежащих на моем столе, по бегающему глазному яблоку понял — спешно читает, пытаясь запомнить как можно больше из того, что увидит.

Стало неловко. Мне из-за какой-то внутренней смуты и нежелания ее расстраивать, а ей, похоже, оттого, что я поймал ее за заглядыванием через плечо и чтением чужих писем.

— Ты шпионишь за империей. — Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— А ты шпионишь на империю, — совершенно спокойно подвел я черту.

— Это во дворце тебя надоумили? — Она уже совершенно бесцеремонно стала брать в руки мои бумаги, бегло их просматривая.

— В нем, родимом. — Я закинул руки за голову, наблюдая за ее активностью с каким-то ленивым пренебрежением. — Так сказать, плата за небольшую глупую выходку ценою в мою жизнь.

— Кто? — Она отбросила листки, присаживаясь в кресло напротив меня. — Ганс?

— Не думаю. — Я покачал головой. — Для него я никто и звать меня никак, по крайней мере пока я не предоставлю отчет.

— И не король, это точно. — По лицу девушки пробежала какая-то презрительная улыбка. — Значит, старушка все еще при власти?

Разительно, очень разительно изменился в мгновение ока человек на моих глазах. Куда ушла мягкость и невинность? Так и подмывало спросить: «Кто ты?», но не было смысла. Зачем? Кого обманывать? Да не сразу, но я уже достаточно давно понял, что за юным созданием стоят грязные игры, и она не так проста, как хочет казаться, правда была надежда, что не все наигранно, и есть в ней какая-то толика чувств, помимо всего этого налета невинности.

— Что ты узнал и понял? — Она извлекла из глубин платья свое странное колечко, нервно теребя его в руках.

— Не стоит. — Я не знал смысла ее действия, но понял, что колечко непростое. Хитрая вещица, квинтэссенция магии, компактный и мощный амулет, скрытый множеством слоев замысловатой паутины заклинаний.

— Думаешь? — Она с вызовом подняла бровь.

— Думаю. — Улыбнулся я, доподлинно зная, что в данный момент за моей спиной в беспорядочном хаосе движений, темнея на глазах и наливаясь чернотой, вырастала полупрозрачная тень по образу человека, завораживающе мерцая и наполняя комнату могильным холодом, из-за которого наше дыхание стало вырываться маленькими облачками пара.

Улыбка в мгновение ока слетела с ее лица, наполняя взгляд страхом и тревогой.

— Достаточно. — Она нервно и поспешно стала прятать свой перстень обратно, убирая его с моих глаз. — Вполне доходчиво.

Адель, пренебрежительно фыркнув, развеяла свой темный образ, вновь переходя в фазу ожидания. Моя умершая подружка, впрочем, по-прежнему оставалась рядом на своем боевом посту.

— Послушай, Ульрих. — Ромка разгладила складки платья на коленях, собираясь с мыслями. — Ты очень занятный и далеко не глупый парень. Мы могли бы договориться, я знаю твою нелюбовь к политике, также знаю, что ты весьма скептически настроен ко всем королевским династиям известной оконечности мира, но меж тем ты человек деловой, а значит, ценишь свое время, а также звон монет.

Купить пробуем? От банальности ситуации я даже улыбнулся.

— Ты не подумай. — Она вскинула примирительно руки. — Задание есть задание, и ты его выполнишь, просто, скажем… не на следующей неделе.

Ого! Я чуть от удивления рот не раскрыл, это же откуда она знает про поставленный мне срок? Очередная разыгранная комедия или оговорка по Фрейду? Ляпнула, что думала, даже не заметив, что говорит лишнее.

— Скажем, ты обратишься к Гербельту и попросишь его продлить срок хотя бы до весны. — Она попыталась улыбнуться, вызвав тем самым во мне доверие. — В конце концов, ведь никто не воспринимает тебя всерьез, и не думаю, что и вправду к тебе применят какие-то карающие санкции.

— Не применят, — кивнул я. — И даже думаю, что разрешат перенести срок.

— О, я очень рада, что ты с пониманием относишься. — Просияла она. — Назови сумму.

— Еще три поцелуя, моя прекрасноглазая, — рассмеялся я, поднимаясь и распахивая дверь своего кабинета. — Жаль, Ромка, что мы с тобой оказались по разную сторону баррикад, действительно жаль, мне были приятны наши пустые беседы и милые прогулки, но сейчас тебе лучше уйти.

Ее ладошки сжались в кулачки, а на скулах заиграли желваки, девушка встала, порываясь что-то сказать, но сдержалась, застыв в дверях и как-то тоскливо окидывая меня взглядом.

— Понимаю, — за нее сказал я. — Теперь мне стоит чаще оглядываться за спину, что же тут поделать? Таковы правила игры в этой жизни.

— Знаешь… — Она провела ладошкой по моей щеке. — Я постараюсь все же вернуть тебе свой должок.

— Буду надеяться. — Печально улыбнулся я, припоминая про первые три обещанных поцелуя. — И еще…

— Что? — Она смотрела мне в глаза.

— У тебя примерно три дня до того, как тебя начнут разыскивать. — Больше мне говорить не хотелось, я развернулся, возвращаясь к своим бумагам.

Да, вот так. Вот так закончились наши отношения, не успев как следует начаться. Хотя… Тоскливо на душе, мне будет очень не хватать ее внимания, ее слов и теплых рук. Что ни говори, а эта девочка умела улыбаться. Так немногие могут.

Как и прежде, от мирской боли и потери ушел в работу, всецело погружаясь в мир холодных чисел и статистики, с любовью к этим пустым закорючкам погружаясь в процесс монотонной писанины и подведения итогов. День, ночь, день, ночь. Спал урывками, ел тут же в кабинете, но к назначенному сроку был готов как никогда, ощущая себя холодной машиной без эмоций и чувств, лишь с какой-то степенью гордости за выполненную работу.

Холодная вода с плавающими в ней кусочками прозрачного льда вернула усталому лицу свежесть. Новый наряд, начищенные до блеска слугами сапоги.

— Карета прибыла, мой господин, — оповестил меня слуга.

— Грузите бумаги, — велел я, набрасывая на плечи плащ и выходя во двор под дождь.

Со мной встал рядом Ло, маленький монах будет сопровождать меня в городе, для подстраховки от нежелательных встреч. Вскоре мы уже тряслись по раскисшей дороге, ведя свой путь в сторону городских ворот. Немного-немало, а нам в сопровождение выделили аж два десятка гвардейцев, выглядели мы при подобном эскорте весьма солидно, а что самое главное — не встречали препятствий на улицах и воротах как въезда, так и при переходах меж внутренних колец.

Да уж, видимо, как карету, так и солдат, городская стража знала хорошо. Нам был везде зеленый свет, для полноты картины лишь мигалки не хватало на крыше кареты. Настроение было умиротворенно паскудным, в голове роились мысли о маленькой зеленоглазой девочке и грязных играх, и черт бы с этими играми, если бы в них принимали участие плетки, ажурное черное белье и шарик в рот. Те игры, в которых завязла моя девочка, были куда хуже, ниже и опасней во сто крат. Политика куда хуже и куда как опасней может быть, а главное беспощадней к маленьким людям. Ко всем людям. Политика может свободно оперировать принципом меньшего зла, разменивая тысячи во благо миллионов. В политике прячется бог всех страстей и пороков — деньги. Большие деньги, большой капитал. Это сейчас современность меняет принципы добра, а когда-то давно в нас, молодых, голозадых патриотов, смогли вбить пару научных тезисов, и главное, что я запомнил, так это то, что капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте десять процентов, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживлённым, при пятидесяти процентах положительно готов сломать себе и окружающим голову, тогда как при ста процентах он попирает все человеческие законы. И уже когда сумма уходит за триста процентов, нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, даже под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами.

Это не мои слова, не мои мысли и им уже более ста лет, но как же верно все расставлено по полочкам. Плохо, как ни крути, плохо, когда что-то эфемерное, выдуманное нами же, управляет и решает за нас, и куда хуже, что именно молодость без оглядки верит политикам и тем, кто громче всех зовет на баррикады.

Не знаю, может так статься, что я и не прав, не вижу смысла в желании облагодетельствовать всех и сразу лопатой по спине, чтобы, так сказать, осаночку выровнять и задать нужный вектор движению, но… к черту… если уж сильно хочется, пусть воюют старики, а молодость должна Make Love, Not War ибо нех.

Дуц!

С глухим треском деревянной обшивки внутрь кареты проклюнулся стальной наконечник арбалетной стрелы.

— Как хорошо, однако, с тобой. — Улыбнулся Ло, трогая пальчиком острое жало. — Много врагов, много битв.