Читать интересную книгу Тюремная энциклопедия - Александр Кучинский

Сходку назначают и в зоне, чтобы решить насущный вопрос, не ожидая звонка. Раньше у воров была традиция собираться в тюремных больницах под видом пациентов. Лечебное учреждение, опять-таки, выбиралось в зависимости от вопроса. Воров свозили то в городскую, то в областную, а порой и в республиканскую больницы. Там братва могла расслабиться, выпить за редкую встречу и уж потом приступить к делам. Здесь же в одной из палат порой вручалась и воровская корона.

Известная столичная тюрьма Бутырка помнит забавный случай, когда в конце 80-х в ее стенах состоялся воровской сходняк. Воры в законе под видом родственников и друзей пришли навестить подследственного, также вора в законе. В «скромных передачах» были коньяк, икра, ветчина и прочая изысканная еда. В самый разгар застолья прибыл спецназ и арестовал всех, кроме самого виновника сходки – тот содержался под стражей уже не первый месяц. Но вскоре «родственники и друзья» были на свободе…

Приговорить вора к смерти вправе лишь краевой сходняк, а развенчать, то есть лишить воровского звания, может и местный. К блатным санкциям у воров подход особый. Провинившегося вора могут постигнуть три вида наказания.

Первый из них – пощечина. Ее, как правило, дают за оскорбление. К тому же публично, во время сходки. Уклоняться или бить в ответ наказанный вор не смеет. Безобидная, на первый взгляд, кара без последствий не остается: авторитет вора уже пошатнулся, по миру расползется слух – битый, мол. За очередную провину, которая раньше сходила с рук, может последовать вторая санкция – удар по ушам.

Бить по ушам – лишать воровского титула. Участь развенчанного вора зависти также не вызывает: он отстраняется от лакомого куска – общака, лишается рэкетируемого участка, а в зоне перемешается из угла или от окна поближе к центру. Экс-вор выживает уже самостоятельно, ибо другой воровской группировки подобного размаха (как, скажем, польских воров середины 50-х) нет. Он не сможет переметнуться и к бандитам, которые не любят законников, а те отвечают взаимностью. Развенчивают за обман, западло, а также нарушение воровского закона.

Московский вор в законе по кличке Монгол (фамилию его часто путают, называя Кольцовым. Корьковым и Коньковым) пика своей уголовной популярности достиг в начале 70-х годов, когда его молодцы из числа боксеров, борцов и штангистов бомбили цеховиков. После десятилетней отсидки Монгол УДВОИЛСЯ в рэкет и заставил с собой считаться всех авторитетов Москвы. Под его началом ковал свою рэкетирскую биографию и Слава Иваньков, получивший к тому времени звание мастера спорта по боксу. Но внезапно воровская звезда закатилась – на очередном сходняке Монгола развенчали. Как вор в законе. Монгол пользовался лагерным общаком, который заметно похудел. Подозрение пало на шестидесятилетнего Монгола.

Законник Андреев, имевший погоняло Кирза, лишился титула за то, что выступил на судебном процессе в роли свидетеля. Воровские понятия разрешали вору быть лишь подсудимым. Развенчанных воров еще называют прошляками.

Третья блатная санкция, самая жесткая – смерть. Ею карают только за измену. Предателем считается тот, кто сдал подельников, пошел на сотрудничество с милицией, похитил общак, убил вора в законе без санкции сходняка, вышел из воровского клана и, наконец, завязал.

Кстати, о выходе из клана. Воровским законом предусматривается и такая акция, но лишь в исключительных случаях. Отойти от дел вор может лишь по болезни, серьезной болезни. Недомогание в счет не берется: им страдает добрая часть воров – тюремно-лагерный режим здоровья не прибавляет. Когда вор «бракуется» медкомиссией ИТУ. физически не в состоянии посещать сходки и идти на дело, он может попросить братву отправить его на пенсию. Братва сама проведет «врачебно-трудовую экспертизу» и отпустит вора с миром и почестями. Воры не лишаются титула, а лишь переименовываются на вор в короне. Но во всех случаях судьбу больного законника решает братва, а не он сам. В противном случае он – изменник.

Изменник приглашается на очередную сходку, даже не ведая, что на повестке дня – его жизнь. Вор, обнаруживший предателя, оповещает об этом братву. Собравшиеся воры требуют подтверждений. Затем слово дается подозреваемому. Если он не сумеет доказать, что это – ложь, дела его плохи. Был случай, когда подозреваемый вор сначала наградил обидчика пощечиной, а лишь затем доказал свою невиновность. После этого братва одобрительно загудела. Поэтому, собирая сходняк, вор-обвинитель запасается уликами, чтобы не подорвать собственный авторитет.

Если предатель уличен, братва выбирает способ казни. Иногда стараются имитировать самоубийство. Жертве предлагают исполнить вторую часть воровской клятвы, раз первая была нарушена: беспрекословно принять смерть за измену.

С самоубийцей меньше пыли. Тут и посмертная записка типа: «В моей смерти прошу никого не винить», и пистолет в руке, и единственная дырка в голове. Изменнику вручают пистолет с одним патроном. Выбора у вора нет, и он даже рад такой казни, ибо порой карают еще хуже. Считается, что такая смерть – везение.

Если вор, чувствуя свою кончину, не явился на встречу

– назначают еще и палача. Среди законников бывает свой ликвидатор, работающий под «несчастный случай». Он поумнее, с фантазией, имеет в своем репертуаре дюжину способов отправить жертву на тот свет так, чтобы в милицейской сводке и в дальнейшем следственном деле стояло: «в результате ДТП», «в результате неправильного обращения с огнем» или т.п. Их жертвы «курят в постели», «не умеют плавать», «неосторожны на дорогах», «пользуются самолечением». Иногда эти киллеры имеют в своем арсенале соблазнительных девиц, которых подсовывают жертве. После бурной ночи с красоткой ей (жертве) уже не проснуться.

Сходняк может выбрать такой способ казни, что лишь диву даешься. Все зависит от вины. В Тюменской области помнят случай, когда приговоренного запихнули в отрезок строящегося нефтегазопровода и заварили вход. Чтобы доползти к выходу, пришлось преодолеть десяток километров. Когда через неделю вор увидел свет, то нормально соображать уже не мог Он долго лечился у психиатров, искололся транквилизаторами, но обрести прежнее душевное спокойствие так и не сумел. Вор боялся темноты, шарахался от металлических предметов, в тесных помещениях с ним случалась истерика, везде чудился запах ржавчины. Лишь с помощью гипноза из больного удалось вытащить историю с нефтегазопооводом, но это лечения не продвинуло. Наконец, промучившись два гола, пациент во время очередного ночного кошмара выбил окно и выпрыгнул с четвертого этажа психлечебнипы,

В 30-х годах особой ПОПУЛЯРНОСТЬЮ пользовались «бетонные боты» смертника ставили в таз и заливали бетоном, затем бросали среди болота или сталкивали в ставок. Казнь родилась именно в России, а не среди американских или итальянских гангстеров. Однажды вору выкололи глаза, отрезали язык и вбили по гвоздю в уши, якобы за то, что он сдал свою обману и указал на общак. На разборку вор не явился и попытался спастись бегством. Палач настиг его в поезде. Говорят, что казнь проходила прямо в купе. Закончив процедуру, палач оставил на столике записку: «Имеющий уши – да не услышит, имеющий очи – да не увидит» Дальнейшая судьба изувеченной жертвы неизвестна.

В зоне казнь происходила, как правило, в промышленном секторе, среди механизмов, агрегатов, котлов и печей. Здесь киллеру есть где развернуться. Он может и не работать под несчастный случаи, а специально устроить показуху, дабы другим неповадно было. Головы жертв попадают в шестерни и под прессы, животы натыкаются на штыри, причем раз десять. Приговоренный может взять «на язык» 380 вольт переменного тока или оказаться под тонной «внезапно» рухнувшего штабеля бревен

В конце 80-х криминальный лидер Среднего Урала по кличке Седой был приговорен к смерти заочно. В 1988 году по тюрьмам и лагерям прошла волна саботажа и даже открытых бунтов: уголовники пытались захватить власть в зонах и диктовать МВД свои условия. Как и в былые времена, силовикам вновь пришлось искать помощи у законников (имеется компетентное предположение, что воры специально разморозили лагеря, то есть устроили массовые беспорядки). Руководство МВД пошло на переговоры с Седым и этапировало его в среднеуральскую ИТК-17, где уже несколько недель подряд зэки пьянствовали и срывали работу. За два дня Седой прекратил пьянки и выгнал саботажников в промышленную зону. Наиболее активные отрицалы-подстрекатели поплатились здоровьем: их законник бил лично, без помощи шестерок.

Восстановив порядок, Седой получил от администрации обещанные права и полномочия. Фактически он стал хозяином колонии строгого режима. Вору даже удалось, не покидая зоны, взять под контроль свердловских бандитов, часть наркобизнеса и ряд промышленных предприятий Урала. Вскоре его аппетит стал мешать не менее крупному лидеру – законнику по кличке Хазар. Последние годы оба вора шли по лагерям рука об руку и доверяли друг другу. И вдруг Хазар обвиняет Седого в предательстве и сотрудничестве с КГБ. На очередном сходняке он объявляет Седого гадом. Это было равносильно смертному приговору. Сходка проходила в лагере, и прибыли на нее лишь несколько воров (к тому же земляки Хазара), но авторитет обвинителя был настолько высок, что воровской суд твердых доказательств не потребовал. Хазар разослал малявы по тюрьмам, лагерям и СИЗО. Начиналась охота на гада, которого, по законам уголовного мира, обязан ликвидировать любой законник, находящийся рядом. Администрации ИТК-17 пришлось упрятать Седого в штрафной изолятор. Защищали его вяло: кому приятно иметь под боком секретного сотрудника КГБ. Седой понимал, что местная сходка Хазара не имела права выносить такой приговор, но его жизнь действительно оказалась под угрозой. Хазар принадлежал к лаврушникам (ворам с Кавказа) и не особо соблюдал воровские традиции славянского крыла. Многие считают, что в среднеуральском конфликте схлестнулись не столько коммерческие интересы, сколько национальные. Вскоре Седого этапировали за пределы ИТК-17, и его дальнейшая судьба для многих неизвестна.