НЕЗНАКОМЕЦ.
Отвернулась к своему шкафчику. Скрывалась от коллеги. Никто не должен заметить. Она сама справится.
— Катя, мы взвали бригаду, — пытался отговорить девушку сослуживец.
— Я сама проведу операцию, — решительный взгляд серых глаз не принимал возражений.
Бубня себе под нос недовольства, коллега покинул ординаторскую.
Переодевшись в форму, Катя сунула в руку в карман пуховика. На ладошке лежали две белые пуговички.
— Не имею ни малейшего представления, как вы оказались на полу моей квартиры, но у нас с вами очень важное дело, — тонкие пальчики сжались в кулачок.
Решительно вскинув голову, Екатерина Дмитриевна уверенной походкой вошла в операционную.
*********
Новогодние огоньки искорками сверкали в её глазах. Невероятное зрелище. Готов любоваться. Вечность. Лежать вечность рядом с ней. Прикасаться подушечками пальцев к линии её хрупкого тела, и наблюдать, как цвет индиго заполняет радужки. А ещё, больше всего, хотел её поцеловать.
Её пальчик очертили линию его губ.
— Хочу тебя поцеловать, — шептал в мягкую подушечку.
— Я уже соскучилась по твоим губам, — лицом тянулся к нему.
В предвкушение шелкового прикосновения глаза закрываются.
И ничего не происходит.
Во рту пересохло. Язык прилип к небу. Отлепил. Почти болезненно. Копчиком по губам. Потрескавшиеся изгибы неприятно царапнули.
Что происходит?
— Катя, — шептали связки.
Никто не откликнулся.
Какого черта так темно? Дернул веками. С трудом приподнял.
О, черт!
Перед глазами белый потолок.
В висках застучало. Монотонно. Неприятно.
Попробовал повернуть тяжелую голову. Движение больно отдалось в затылке.
Твою мать! Какого хрена.
Веки устало опустились.
Где, Катя?
Из горла вырвались лишь непонятные шипящие звуки.
Какого хрена! Не на шутку злился мужчина.
Попробовал сжать кулаки. Пальцы слабо поддавались. Но получилось.
Открыл глаза. На этот раз увереннее. Он разберется со всем происходящим вокруг.
Повернул голову, приложив максимум усилий. Получилось.
Под взгляд попалась светлая стена. Ничего интересного.
Глаза вниз.
Темноволосая макушка на кровати у его бедра.
Катя. Сухие потрескавшиеся губы растянулись в улыбку. Но почему в таком положении? Приподнял руку, кончиками пальцев убрал прядки с лица. Так необходимые глаза распахнулись.
— Привет, — тихо, нежась под его прикосновениями. Подушечки по контуру лица.
Как же она соскучилась. Перехватила его руку в свои ладошки. Спохватилась. Промочила пересохшие губы салфеткой. После несколько глотков воды.
— Что происходит? — самый главный вопрос задал сразу. Не любил ходить вокруг да около.
Екатерина Дмитриевна, поглаживала его костяшки теплыми подушечками. Нерешительно поджимала губы.
Холоднокровие врача покинуло её. Она так волновалась за него. Столько всего передумала, пока он приходил в себя после операции. Теперь боялась признаться во всем.
На её спасение дверь палаты открылась. Уверенно вошел заведующий отделением.
— Я вижу, вы пришли в себя, — Иосиф Семёнович остановился у постели больного. Не предаваясь лишним объяснениям, приступил к осмотру. — Надо осторожней быть за рулем, — короткая нотация, пока глаза бегали по делениям градусника. — На том повороте часто происходят несчастные случаи, — откинул одеяло, осмотрел повязки. — Хорошо, что все остались живы, — оттянул глазные веки, осмотрел, — благодарите Екатерину Дмитриевну, — кивок в сторону стоящей неподалеку притихшей девушки.
На лице пострадавшего вопрос. Он с трудом воспринимал реальность. Слова доктора больно по вискам.
— Она вовремя подоспела, — не совсем довольный взгляд на подчиненную, — подлатала вас, — что-то записал в блокнотике.
Андрей полностью перестал понимать происходящее.
— Катя? Подлатала?
— Так вы ничего не знаете, — незадачливо уставился на Катю Иосиф Семенович. — Вы, Катенька не рассказали больному причину его нахождения в хирургическом отделении первой городской больницы? — смущенные отрицания головой.
— Я только что очнулся, — наступление на его Катю не нравилось. — Она не успела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пожилой мужчина добродушно улыбнулся. Он все понимал. Разговор с подчинённой оставит на потом. А перед молодым человеком не хотел казаться старым противным ворчуном.
— Екатерина Дмитриевна один из лучших молодых хирургов нашей больницы, — брови Андрея взлетели вверх. Ничего себе. — Вы попали в аварию и были весьма в критическом состоянии. Катя примчалась из дома, на ваше счастье она живет рядышком и практически не употребляет алкоголь.
Андрей Владимирович не сводил нежного взгляда с девушки. Она стояла поодаль. Переминалась на месте. Он не мог быть так далеко от неё. Потянул руку. Она тут же метнулась к нему. Присела рядышком на край кровати. Он поднес переплетённые пальцы к губам. Поцеловал каждый тонкий пальчик. Катя смущенно смотрела на Андрея.
— Да, да, молодой человек, у неё золотые руки, — старческая улыбка умиления на морщинистых губах. — Вам придется целовать их не только сегодня…
— Я готов целовать их всю жизнь, — мужчина потянул девушку к себе.
Катя уперлась руками в грудь. Укор в серых глазах. Мы не одни.
— Да целуйтесь уже, — смахнул слезинку с морщинок у глаз Иосиф Семёнович и ретировался из палаты.
— Простите, доктор, — принес извинения больной.
— Прощаю и понимаю, — улыбался заведующим отделением. — Но вот только после того как поцелуете Екатерину Дмитриевну, выпроводите её домой, — настойчивость в голосе врача заинтриговала. — Она уже третий день в больнице, а из палаты ни в какую не хотела уходить. Ждала, пока вы очнетесь. Теперь с вами все хорошо. Она, — толстый указательный палец на парочку, — должна отправиться домой и отдохнуть. Это приказ, Катенька, — дверь за пожилым мужчиной захлопнулась.
— Я ничего не понял, — Андрей притянул Катю к себе, — но одно знаю точно, — указательным пальцем очертил её губы, — хочу тебя поцеловать.
— Я соскучилась по твоим поцелуям, — потянулась лицом к нему.
— Подожди, — придержал девушку за плечи, — кажется, я уже так говорил, и ты точно так же ответила мне.
Огромное количество непонимания в карих глазах.
— Я сама ничего не понимаю, — облегченно вздохнула Катя. Она не сошла с ума. — Мне тоже так кажется. И ещё мне кажется… — она потупила взгляд. Напоминать об их близости не решилась.
Каким-то шестым чувством Андрей догадался, о чем не решается сказать Катенька.
— Я помню твой вкус, — он снова потянул девушку к себе. Она замерла в растерянности.
— Вот, — на узкой ладошке перед его лицом две пуговички.
Ему не надо было объяснять. Он понял.
Звук рассыпавшегося гороха вернул в минуты их близости.
Он вспомнил все. До самых мельчайших подробностей.
— Это было великолепно, — карие радужки блестели
— Ты все помнишь? — недоверие исчезло с лица Кати.
— Не совсем, — бровки девушки напряглись. Он чуть не прыснул со смеху. Какая же она доверчивая. — Совершенно не помню, целовала ты меня или нет? — игриво посматривал на подружку. — Кажется, ты совсем не умеешь целоваться, — кокетливо дернул уголками притягательной линии.
— Ах, ты, — маленькая ладошка хотела хлопнуть по груди. Лицо Андрея Владимировича болезненно сжалось. — Не обманывай, я даже не прикоснулась к тебе, — победно вскинула подбородок.
— С тобой будет нелегко, — предпринял Андрей ещё одну попытку заполучить поцелуй, — но я согласен, справлюсь — признание в приоткрытый ротик.
— О, какая, самоуверенность, — короткое прикосновение к уголкам губ. — Но что же посмотрим, как справишься, — шаловливые искорки в её глазах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы вместе справимся.
Поцелуй, нежный, медленный, тягучий, сладкий.
А где-то в квартире новогодняя елка сверкала огоньками. Ждала сказочных принца и фею. Она знала. Они вернутся и напишут свою сказку. Наполненную чудесами и волшебством.