— Вот только нам не хватало, чтобы в египетском парламенте оказались фундаменталисты, — качая головой, произнес Брэкстон. — А что об этом говорят наши разведчики?? Кто это рванул?
— Мы не знаем, сэр, действительно. Ищем возможные нити в сторону «Аль-Каиды», но пока ничего не нашли. Хотя египетская полиция сообщила любопытные подробности. Они говорят, что нашли на месте взрыва следы НМХ.
— В смысле?
— НМХ, или октоген, — мощное взрывчатое вещество, которое можно использовать и в виде пластита. Малораспространенное, высокотехнологичное, используется в основном для детонаторов ядерных бомб и в составе твердого ракетного топлива. У нас нет данных, что «Аль-Каида» имеет к нему доступ, а то, что оно всплыло в Египте, — тем более странно.
Сидящий в соседнем кресле О'Куинн почувствовал, как у него поползли мурашки по коже, и прокашлялся.
— Вы уверены, что там был именно октоген? — спросил он.
— Мы ждем, когда нам доставят пробы для анализа, но пока что у нас есть лишь сообщение от египтян.
— У тебя есть что сказать по этому поводу, О'Куинн? — спросил генерал.
Разведчик кивнул.
— Сэр, недавно взорвалась бомба в мечети Йешиль в Бурсе, в Турции. За три дня до взрыва в мечети Аль-Азхар. Возможно, вы уже видели доклад с места событий. Погибло три человека, в том числе известный имам, лидер оппозиционной партии «Благоденствие». Как и в Египте, взрыв произошел в древней, почитаемой во всем мусульманском мире мечети.
Он отхлебнул кофе.
— Турецкие спецслужбы достоверно выяснили, что там был использован октоген.
— Значит, у нас есть две бомбы из одинаковой взрывчатки, взорванные в разных странах с интервалом в три дня, — подытожил генерал. — Оба взрыва произошли в древних мечетях, имеющих высочайшую историческую и религиозную ценность. Оба раза время подрыва, по всей видимости, выбрано так, чтобы в мечети находилось поменьше народа, чтобы избежать больших жертв. Отлично. Теперь скажите мне кто-нибудь, кто и зачем это делает?
Повисла неловкая тишина. Первым решился заговорить О'Куинн.
— Сэр, я не думаю, что до нынешнего момента кто-либо задумывался, откуда была взята эта взрывчатка.
— Мы проведем необходимый анализ сразу же, как получим образцы, — согласился сотрудник ЦРУ. — Хотя, если исходить из того, где есть октоген, я бы предположил, что тут замешаны иранцы.
— А что по этому поводу думают турки? — спросил Брэкстон.
— Как и в Египте, никто не взял на себя ответственность за теракт. И у нас нет сведений, что у турок есть хотя бы подозреваемые.
Генерал поерзал в кресле, будто сверля дырку в О'Куинне взглядом. О'Куинн работал с ним меньше года, и пока не заслужил у него особого доверия, но по взгляду понял, что советник хочет получить от него всю информацию сразу.
— Как вы сами оцениваете ситуацию? — резко спросил генерал.
Мысли О'Куинна заметались, он пытался ответить внятно, но на самом деле у него самого было больше вопросов, чем ответов.
— Сэр, по поводу взрыва в Египте ничего сказать пока не могу, а вот по поводу взрыва в мечети в Бурсе некоторые считают, что он может быть связан с недавней кражей мусульманских святынь во дворце Топкапы в Стамбуле.
— Да, я читал про нее, — ответил генерал. — Как я понимаю, там каким-то образом оказалась замешана женщина, член Конгресса.
— Да, Лорен Смит, представитель от Колорадо. Ей удалось спасти одну из реликвий, но она едва не погибла. А потом как-то ухитрилась сделать так, чтобы ее имя не попало на страницы газет.
— Мне бы таких сотрудников, — пробормотал себе под нос Брэкстон.
— Насколько мне известно, при ограблении Топкапы тоже использовалась взрывчатка, — продолжил О'Куинн. — Я немедленно проведу расследование на предмет связи этих двух происшествий.
— А какой может быть мотив?
— Обычно взрывы в мечетях происходят в ходе конфликтов между суннитами и шиитами. Время от времени они взрывают друг друга, — сказал сотрудник ЦРУ. — Но в случае с Турцией могу лишь сказать, что шиитов там очень мало и они не склонны к таким вопиющим актам насилия.
— Абсолютно согласен, — сказал О'Куинн. — Более реальным представляется теракт со стороны курдских сепаратистов. В Турции меньше чем через четыре недели пройдут выборы. Возможно, теракты там совершили курды или какая-нибудь оппозиционная партия, которая хочет извлечь выгоду от беспорядков, но тогда я не вижу связи со взрывом в Каире.
— Турецкие власти наверняка обвинят курдов, тем более что они, скорее всего, и вправду грешат на них, — сказал Брэкстон.
— Наверное, вы правы, — согласился О'Куинн, листая блокнот. И тут же остановился, увидев копию радиоперехвата, присланную из УНБ, которую перевел Джордж Уизерс. — Сэр, вот еще одно сообщение по поводу Турции, достойное внимания, — добавил он.
— Давай, — сказал генерал.
— Алтын Баттал, муфтий Стамбула и самый знаменитый фундаменталист в Турции, согласно данным радиоперехвата, собирается выставить свою кандидатуру на выборах президента.
— Президент Йылмаз несколько лет успешно правил страной, — заметил Брэкстон. — И в Турции, как нигде, сильны традиции светского государства. Мне кандидатура этого Баттала представляется совершенно маргинальной.
— Боюсь, здесь иной случай, — ответил О'Куинн. — В последний год позиции Йылмаза серьезно пошатнулись вследствие тяжелого экономического кризиса и нескольких коррупционных скандалов, связанных с членами его кабинета. А муфтий Баттал приобретает все больший авторитет, особенно среди бедноты и безработных. Непонятно, насколько хороший из него политик, но многие опасаются, что он может стать серьезным конкурентом остальным кандидатам.
— Тогда расскажи мне побольше про этого Баттала, — сказал генерал.
— Ну, согласно официальным данным, он в раннем возрасте осиротел и прошел школу выживания в трущобах на западе Стамбула. Бродяжническая жизнь закончилась, когда он пришел на помощь пожилому человеку, которого ограбили бандиты. В благодарность этот человек, старейшина одной из мечетей, отправил Баттала учиться в частную школу, мусульманскую, оплатив ему учебу и проживание. Образование в той школе было фундаменталистским, что и определило взгляды Баттала. Он был прилежным учеником, а также имел ораторский талант, в результате чего быстро поднялся по ступеням иерархии мусульманской общины Стамбула. Сейчас он считается лучшим теологом Стамбула. При всем его личном обаянии и таланте оратора, его проповеди сильно отдают экстремистским толкованием ислама, как у талибов. Он много говорит о тлетворном влиянии Запада и опасностях иностранщины. Сложно сказать, что случится, если его выберут президентом, но мы должны быть готовы к тому, что в одночасье потеряем Турцию в качестве союзника.