Через четыре месяца Триш исполнится двадцать шесть. Когда Пэт Хантер было двадцать шесть, у нее было уже трое детей, четвертый – в животе, а еще шестеро – в будущем. Она не могла удержаться ни на работе, ни в отношениях с мужчиной и едва сводила концы с концами.
У Триш все сложилось иначе. Она получила образование. Она думала о будущем и не позволяла своим планам полететь ко всем чертям из-за любви, каким бы потрясающим ни было это неведомое ей чувство. Нет уж, лучше идти прямо к цели и держать ноги вместе!
Так и было, пока не появился Нейт.
Если быть до конца честной с собой – до того момента, пока он не поднялся на сцену студенческого кампуса. Ранее у нее не было ни единой мысли, которая хотя бы приблизительно касалась Нейта Лонгмайра, тем более секса с Нейтом Лонгмайром… ну, или чего-то в этом духе, хотя она перерыла тонны информации о нем. Да, он был привлекательным, как статуя или картина в музее. Она отмечала факт привлекательности, но не свое желание. И какого же черта с ней творилось сейчас? Она его поцеловала! Сама! Мисс Триш Хантер поцеловала мистера Нейта Лонгмайра.
Что она наделала?
Интересно, а на что будет похож секс с Нейтом? Он вообще случится или здоровое чувство самосохранения все же заставит ее держать ноги крепко сдвинутыми?
На самом деле она могла допустить секс. По крайней мере, Триш была информирована о контрацепции и могла наслаждаться безопасным сексом с симпатичным мужчиной, но при этом не разрушить свою жизнь, как это случилось у ее матери.
Она же могла?
Ее размышления прервались шумом мотора приближающейся машины, за которым последовал громкий хлопок входной двери.
Это был он. Нейт Лонгмайр появился в дверном проеме, опираясь руками на косяки, будто боялся упасть.
– Нейт! Все в порядке? – Она взглянула на часы. Было только 8.45. – Я думала, ты вернешься через несколько часов…
– Я хочу, чтобы ты кое-что знала, – сказал он низким, хриплым голосом. Дрожь пробежала по спине Триш при звуках этого повелительного тона. – Я хочу, чтобы ты поняла: я не нарушаю договор.
Он оборвал фразу, будто был зол на себя за эти слова – или на нее? Она не понимала, что происходит. Триш никогда не видела Нейта в таком состоянии. Гнев? Ярость? Бешенство? Стало страшновато.
– Д-да?
– Я привык держать свое слово. Слово мужчины нерушимо – так меня воспитал отец. – Она смотрела, как его пальцы сжимаются на дверном косяке. Он хотел вырвать его из стены? – Когда я сказал, что собираюсь что-то делать – или не делать чего-то, – значит, так и будет. За исключением того, что я не пришел на два мероприятия на прошлой неделе… из-за Брэда и Елены. Но это было выше моих сил, я с ума сходил…
Триш закрыла ноутбук и отложила его в сторону. Она не знала, что и думать. Что сделает Нейт через пять секунд? Уволит ее? Поцелует? Сорвет с нее одежду? Что было хуже, девушка не знала, чего хочет она сама.
– Я вижу.
– А вот когда люди нарушают данное мне слово, начинается беда. Люди дают мне обещания, а потом нарушают их, и я не стану этого терпеть!
– Ну… ты можешь быть безжалостным, такова твоя репутация.
– Я должен быть. – Он произнес это мучительно, будто обрекал кого-то на смерть. – Убить или быть убитым, таков закон.
Даже на расстоянии нескольких метров она могла видеть, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в дверной косяк. Но он будто не мог сделать еще один шаг в комнату.
– Я был помолвлен.
– Правда?
– С Дианой Картер.
Он поежился от неприятных воспоминаний. Имя прозвучало как удар гонга. Бам-м! Нейт Лонгмайр против Дианы Картер! Триш вспомнила: судебное дело. Слухи о том, что между истцом и ответчиком были интимные отношения, не подтвердились и не были опровергнуты в суде. Дело закрыто, информация закрыта.
– Подожди. Это женщина, с которой вы судились за исходный код твоей программы SnAppShot?
Он коротко кивнул:
– Она была там сегодня. Я стараюсь не думать о ней, но сегодня я понял: она сильно повлияла на меня.
Триш встала. Она шагнула вперед, к Нейту. Он поднял голову. На его лице снова появилось жесткое, даже злое выражение.
– Что она сделала?
– Мы были помолвлены. Я привел ее домой, познакомил с семьей, а она переспала с моим братом.
У Триш отвисла челюсть от удивления. Это было совсем не то, что она ожидала услышать.
– Она нарушила обещание. А потом утверждала, что половина компании принадлежит ей, поскольку мы были вместе, когда я основал ее.
– А что случилось сегодня?
Триш сделала еще один шаг ему навстречу. И еще…
– Она хотела начать все сначала. Но я уже никогда не смогу ей доверять. Не смогу доверять так, как доверяю тебе.
– Мне? Но мы не так уж давно знакомы.
– Я доверяю тебе жизнь своей племянницы. Это намного важнее, чем просто часть кода.
Она сделала еще несколько шагов ему навстречу. Нейт сурово посмотрел на нее:
– Не подходи ближе.
– Почему нет?
– Потому что я держу свои обещания. Я обещал тебе, что не стану заниматься с тобой сексом. Я не имею права воспользоваться тобой лишь потому, что ты красива, умна и мне комфортно с тобой, как ни с кем иным, включая Диану Картер. Просто потому, что я доверяю тебе.
Она сделала еще один шаг вперед. Нейт отступил. Его пальцы по-прежнему сжимали дверную коробку, а ноги теперь оказались в холле.
– Если ты подойдешь ближе, я не смогу сдержать это обещание.
Эти слова вывели ее из состояния равновесия. Она прижала руки к сердцу – убедиться, что оно еще бьется.
– Все эти женщины, которые сегодня ловили мой взгляд, – сказал он. – Лола, и Диана, и все остальные. Глядя на меня, они видели приз, который могли бы выиграть. Но все, что мог видеть я, и все, о чем был в состоянии думать, – ты, Триш. Я хотел пригласить тебя туда, потому что хотел быть с тобой. Но поскольку это оказалось невозможно, ведь некому было присмотреть за Джейн, я решил вернуться.
– И ты сдержишь свое обещание?
Он снова сглотнул, затравленно глядя на нее:
– Я должен. Осталось три недели, верно? Потом я найму другую няню, а ты уедешь. И тогда я приглашу тебя на ужин. Это будет правильно. Сейчас я не должен целовать тебя. И прости за то, что я сделал это тогда. Честно говоря, мечтал об этом с нашей первой встречи. Но сейчас – даю слово…
Он говорил так, будто решал самый главный вопрос своей жизни. Обещание. Обещание, которое он намеревался сдержать, – не важно, насколько больно ему было при этом. Она не знала никого, чье слово оказалось бы сильнее, чем его, ни среди мужчин, ни среди женщин. Люди лгали, предавали и делали всякие ужасные вещи друг с другом во имя любви. Никто при этом не думал, как чувствует себя пострадавший человек.
Ее мать не думала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});