Читать интересную книгу Академический обмен - Дэвид Лодж

«Вы слушаете шоу Чарлза Буна, — запел Бун, — то самое шоу, которое губернатор Дак пытался запретить. Звоните нам по номеру ноль-два-четыре-девять-восемь-девять-во-семь и поделитесь с нами своими мыслями».

Филипп выскочил из постели, и, натянув халат, помчался по лестнице в нижнюю квартиру. Позвонил в звонок. После довольно долгой паузы к двери подошла Дидри и, не открывая, спросила:

— Кто там?

— Это я, Филипп Лоу. Я хочу поговорить с Мелани.

Дидри приоткрыла дверь.

— Ее здесь нет.

— Но я только что слышал ее голос по радио. Она звонила в студию на шоу Чарлза Буна.

— Может, и звонила, но не отсюда.

— Вы уверены?

Дидри распахнула дверь.

— Хотите обыскать помещение? — спросила она с иронией.

— Прошу меня извинить, — сказал Филипп.

Нет, с этим надо кончать, сказал он себе, поднимаясь по лестнице. Нужно передохнуть, отвлечься. В свой первый же свободный от занятий день он на автобусе поехал по длинному двухъярусному мосту в центр Эссефа. И вышел из автобуса в тот самый момент, когда (учитывая семичасовую разницу во времени) Моррис Цапп, сидя в гриль-баре лондонского «Хилтона», со смаком впился зубами в первый пристойный на вид бифштекс, который попался ему с тех пор, как он прибыл в Англию.

Отель «Хилтон» был дорогим до чертиков, но Моррис решил, что заслужил себе поблажку, безвылазно просидев в Раммидже целых три недели. И уж конечно он постарался получить сполна от занятого им номера — теплой, не без шика обставленной комнаты с прекрасной звукоизоляцией. Вселившись туда, он дважды принял душ, погулял нагишом по коврам, купаясь в волнах прогретого воздуха, повалялся в постели перед телевизором, заказал в номер многоэтажный бутерброд с жареной картошкой впридачу, запил все коктейлем из виски с вермутом и заел яблочным пирогом. Привычные и нехитрые атрибуты американской жизни здесь, в далекой ссылке, стали казаться ему неслыханной роскошью.

Теперь, пожалуй, пришла пора высунуть нос на улицу и взглянуть на веселящийся Лондон, заключил он, вразвалочку возвращаясь после ужина из гостиничного ресторана с приятной тяжестью в желудке и раскуривая купленную в холле дорогую сигару «панателла». Натянув на себя пальто, перчатки и высокую черную шапку-хрущевку из синтетического меха, он окунулся в сырые лондонские сумерки. Прошелся по улице Пикадилли до одноименной площади и через Шефтсбери авеню добрался до Сохо, где через каждые несколько метров на него стали набрасываться изрядно продрогшие на ветру зазывалы стриптиз-клубов.

И тут следует заметить, что Моррис Цапп, столько лет проживший буквально за углом от крупнейшего в мире центра индустрии стриптиза, а именно Южной улицы в Эссефе, оказывается, ни разу в жизни не вкусил подобного удовольствия. Порнофильмы — да. Похабное чтиво — само собой разумеется. Порнография считалась вполне допустимой забавой эйфорийской интеллигенции. Но стриптиз и всевозможные его вариации, которыми славился Эссеф…

…и которые именно в этот момент впервые в жизни лицезрел Филипп Лоу, дойдя до кварталов Южной улицы, чтобы навестить памятные места, и с изумленным недоверием упершись взором в череду стриптизных забегаловок, заполонивших Кортес авеню — пинг-понг с полуголыми партнерами, рулетка, чистка обуви, барбекю, коверная борьба без правил, танцы в дискотеке, — и все это там, где когда-то находились солидные бары и кафе, художественные салоны и картинные галереи, ночные клубы для интеллектуалов и подвальчики, где собирались поэты, и все это сверкало неоновыми огнями, соперничая с солнцем (в Эйфории еще не вечер), и манило одиноких праздных мужей в дымный полумрак за бархатными шторами, где под звон и грохот музыки сошедшие с рекламных щитов девушки, выставив вперед устрашающе огромные и лоснящиеся, как ракетные боеголовки, груди, «Танцуют перед вами раздетые догола и абсолютно ничего не скрывают»…

…все это было уделом провинциалов, туристов и бизнесменов. И если бы кто-нибудь из студентов или коллег вдруг увидел, что Моррис Цапп наведывается в стриптиз-бары, на его репутации пресыщенного сноба можно было бы поставить крест. «Что? Моррис Цапп шастает по стриптиз-шоу? Моррис Цапп платит деньги, чтобы увидеть голые титьки? Он что, бесплатно это поиметь не может?» И так далее, в том же духе. Так что Моррис ни разу не переступал порога ни одного из стриптиз-клубов на Южной улице, хотя частенько, проходя мимо по дороге в ресторан или кинотеатр, испытывал приступ нездорового любопытства, и вот теперь, за десять тысяч километров от родного дома, стоя в иноземном порномире Сохо, где его могли видеть лишь незнакомцы, да и тех что-то было негусто (вечер выдался сырой и холодный), он думает: «А почему бы и нет?» и ныряет в ближайшую забегаловку мимо застывшего у дверей унылого индуса.

— Добрый вечер, сэр, — сказал индус, просияв улыбкой. — Будьте любезны, один фунт, сэр. Представление вот-вот начнется, сэр.

Моррис заплатил фунт и, протиснувшись внутрь сквозь вращающуюся дверь и за суконный занавес, оказался в тускло освещенной комнатке с маленькой низкой сценой, перед которой в три ряда стояли стулья с гнутыми спинками. На сцене лиловело пятно прожекторного света, а из допотопного динамика с хрипом пробивалась поп-музыка. В комнате было холодно и ни единой души, кроме Морриса. Он уселся посередине в переднем ряду и стал ждать. Прошло несколько минут. Моррис поднялся и пошел к выходу.

— Эй, — сказал он индусу.

— Желаете что-нибудь выпить, сэр? Пива, сэр?

— Я желаю увидеть стриптиз.

— Конечно, сэр. Один момент, сэр. Чуточку терпения, сэр. Девушка сейчас будет здесь, сэр.

— Она что, одна?

— По одной на представление, сэр.

— А почему такой собачий холод?

— Сейчас будет тепло, сэр.

Моррис вернулся на свое место, а индус притащил маленький электрический обогреватель на длинном шнуре, которого, впрочем, не хватило, чтобы дотянуть до стульев. Обогреватель издалека затеплился слабым розовым огоньком. Моррис надел шапку и перчатки, застегнул на все пуговицы пальто и мрачно закурил сигару, приготовившись сидеть до победного конца. В кои-то веки он так дьявольски оплошал, но сам себе он не собирался в этом признаваться. Так он и сидел, уставившись на пустую сцену и время от времени растирая конечности, чтобы разогнать застывшую кровь.

А в это же самое время Филипп Лоу, ожидавший разочарования, надувательства, раздражения и в конечном счете тоски зеленой (и тут следует согласиться с расхожим мнением о том, что коммерциализованный секс есть не что иное, как обман и скука), обнаружил, что ему отнюдь не скучно, что он заворожен и восхищен и, сидя с бокалом джина с тоником (полтора доллара — дороговато, но зато не надо давать сверху), взирал на трех прекрасных юных девушек, танцующих в чем мать родила буквально у него перед носом. И девушки эти были не только прекрасны, но и цвели здоровьем, и светились интеллектом, и совсем не были похожи на нескладных и вульгарных девах, которых он ожидал увидеть, так что вполне можно было допустить, что они делают это из любви к искусству, а не ради денег, — как будто, перебирая ногами и покачивая бедрами под звуки популярной музыки, они вдруг взяли да и сбросили одежды, чтобы доставить не только себе, но и окружающим маленькое невинное удовольствие. И было их трое, и пока одна из них танцевала, другая разносила напитки, а третья отдыхала. На них были плавки и короткие накидки, похожие на детские распашонки, и они то и дело сбрасывали с себя это нехитрое облачение попросту и без затей и прямо на виду у посетителей, наверное, потому, что в тесных помещениях не было раздевалок, — ну разве можно назвать это стриптизом! — и, сменяясь, приветливо похлопывали друг друга по плечу, будто исполненные духа товарищества участницы спортивной эстафеты из монастырской школы. И во всем этом не было ни капельки порока.

Когда сигара Морриса истлела почти наполовину, из-за суконного занавеса вдруг послышался девичий голос, звеневший на повышенных тонах, то ли оправдываясь, то ли протестуя — Моррис не смог этого разобрать, так как у его обладательницы явно был заложен нос. Спустя некоторое время она появилась в сопровождении индуса и за сляпанной кое-как ширмой прошествовала в дальний угол комнаты. На ней были неуклюжие сапоги вроде тех, что он видел на миссис Лоу, голова повязана платком, а в руках — сумка из кожзаменителя на молнии, и в гаком обличье она была не более соблазнительна, чем победительница социалистического соревнования из далекого сибирского села. Но индус, судя по всему, был абсолютно убежден, что репутация его спасена. Взяв в руки микрофон и вперившись взглядом в Морриса, который по-прежнему сидел в одиночестве, он завопил:

— Добрый вечер, леди и джентльмены! Наш первый номер в этот вечер — «Фифи, французская горничная»! Встречайте!