Врени удивилась. Она знала, что ведьмы часто пляшут голыми, но… поиск пропавших вещей… это может любая колдунья, тут ворожить не нужно. Самое простое. И для этого всегда нужен владелец. Или тот, кто его заменяет.
— Ты не можешь уйти из лагеря одна, — нахмурился Увар.
— Я с ней схожу, — предложил Медный Паук. — Пригляжу и верну живой и здоровой.
Магда перехватила взгляд зятя и торопливо заговорила:
— Виль… Виль мой названный брат. Мы… мы менялись кровью семь лет назад. И он уже помогал мне колдовать. Любой другой… если там кто-то будет… колдовство будет нарушено. Прости… я не должна рассказывать такие вещи слеп… людям, которые не владеют… словом, вы же не умеете колдовать.
Увар невольно осенил себя священным знаком.
— Да если бы я её украсть хотел, — добавил убийца, отвечая на просительный взгляд ведьмы, — я б это сделал без такого шуму.
Глаза цирюльницы постепенно округлялись. Брат ведьме Паук или ещё кто, но только она к нему жалась, словно боялась чего-то.
— Скажи, где это будет, Бертилейн, — уступил наёмник, — я поставлю вокруг людей. Подглядывать они не станут.
Магда обменялась с убийцей непонятными взглядами, потом кивнула.
— Я подготовлюсь, — сказала она, — потом пойдём выбирать место. Потом вы уйдёте, а я начну.
— Делай как знаешь, — отозвался Увар.
Он задумчиво посмотрел, как ведьма и её названный брат идут к своему шатру. Врени уловила тихое «А я тебе говорил!».
— Слышь, Большеногая, — негромко позвал Увар. — Тоже заметила?
— Что твоя сестрица жмётся к Пауку? — спросила цирюльница.
— Она так дёргается, словно её вот-вот убьют, — нахмурился Увар. — Я пытался с ней поговорить, но она не стала слушать. То травы надо собирать, то сушить, то дочка… я их породу знаю. Агнета, бывало…
Он махнул рукой.
— Кто вас, баб, разберёт, — заключил наёмник. — Ты ж тоже баба. Вызнай, что с ней и как ей помочь. Видать, помощь ей крепко нужна.
Врени хмыкнула. Обычно в отряде делали вид, что она такой вот странный мужчина, но уж никак не женщина. Или вовсе не имеет пола.
* * *
С ворожбы — цирюльница проследила — Магда вернулась очень поздно, вся дрожащая и бледная, но одновременно как будто от чего-то успокоившаяся. Пришла в шатёр к Увару и долго рассказывала ему про ближайшую дорогу, про приметы у развилок и даже где можно будет напоить коней. Медный Паук заявился вместе с ней и поправлял, если она начинала путаться. Один раз они даже заспорили. Увар покивал, поблагодарил и отпустил их спать. Потом пошёл к Харлану и о чём-то тихо с ним поговорил — не подслушать.
* * *
Назавтра никуда не тронулись до самой середины дня, когда сын Харлана, Стодол, вернулся в отряд и что-то доложил Увару. Только тогда оберст дал приказ двигаться.
* * *
То же повторилось и на следующий день. И потом тоже. Ведьма вся тряслась, сторонилась людей, то и дело бормотала и отмахивалась невесть от чего. Видно было: если Паук куда-то отходил, ей совсем плохело и тогда она вовсе не терпела, чтобы рядом с ней кто-то находился. Стоило убийце вернуться, как Магда чуть только не вцеплялась ему в руку, точно испуганный ребёнок. Если он колол дрова — она стояла рядом. Если он шёл за водой — она шла вместе с ним. Если была его очередь возиться с ужином — она садилась у котла. Сама она никакой работы в руки не брала, вела себя словно её старшая сестра, которая тоже считала, что люди её мужа — это слуги и что они обязаны её кормить, поить, ставить для неё шатёр и расстилать одеяла. Только Агнета была всегда спокойной и приветливой, а Магда казалась насмерть перепуганной. Один раз — цирюльница не поверила своим глазам — ведьма что-то тихо сказала убийце, он огляделся, отвёл её в сторону за шатры и с размаху отвесил пощёчину. А она глаза закрыла, прижала руки к лицу, потом кивнула и они оба вернулись.
Да что у них происходит-то?!
* * *
Увар, было заметно, не доверял любимой сестре. Каждый вечер она говорила, как и куда им надо двигаться дальше, каждое утро он посылал вдвое против обычного разведчиков и ждал, пока она вернутся и доложат, что путь свободен, безопасен и действительно самый надёжный и удобный. Что в стороне нигде засада не притаилась. Никто ничего не спрашивал, Увару привыкли верить. Врени не выдержала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
— Что тебе нужно? — спросила ведьма, когда цирюльница вечером встала возле её шатра и окликнула её. В это время Магда обычно немного отдыхала, «готовилась» к ворожбе, а после пропадала вне лагеря до самой ночи.
— Поговорить, — отозвалась Врени.
— Кто-то болен? — неохотно спросила Магда.
— Нет, — отозвалась цирюльница.
— Тогда что тебе надо? Я устала.
— Это недолго, — настойчиво произнесла Врени.
— Да пусть она зайдёт, — раздражённо произнёс убийца. Врени это отметила. Никто не знал, где ночует Медный Паук, его попросту невозможно было выследить. Впрочем… сейчас ведь и не ночь.
— Заходи, — вздохнула ведьма. Цирюльница уже не была так уверена, что хочет это сделать. Она бы предпочла поговорить с Магдой наедине.
В полумраке шатра нельзя было разглядеть лица людей и понять их настроение.
— Вы всех пугаете, — без предисловий начала Врени, оказавшись внутри.
— Переживут, — равнодушно отозвалась Магда.
— Да вы с ума сошли, вы, двое?! — тихо, но яростно прошипела высшая посвящённая. — Увар в тебе души не чаял — а сейчас думает, что ты ведёшь нас в ловушку. Про Паука и говорить нечего.
— Переживут, — повторила ведьма. — Я никого в ловушку не веду. Всё будет хорошо.
— Да что с тобой творится?!
— Уймись, Большеногая, — вмешался в разговор убийца. — Ничего с нашей Маглейн не творится. Поколдовала неудачно, бывает. Пройдёт.
— Вы доиграетесь — Увар её сам утопит, — предостерегла цирюльница. — Так не ищут потерянные вещи. Даже дурак догадается, что Магда колдует что-то своё.
— Ну, колдует, — мирно признался Медный Паук. — Ну, своё. Приврали мы маленько. Я ж говорил: Вилтинов щенок — не владелец этой вашей дюкской цацки. Вот Маглейн и старается. Другим способом ищет. Для вас же старается, а вы не цените.
— Не ценим?! Да вы в сговоре! С кем?! Куда вы ведёте отряд?!
— А вам куда надо? За цацкой дюкской? Вот туда и ведём. Глянь, Маглейн, не зря к ним пришли-то. Найдёшь с ними общий язык-то: такие же неблагодарные как ты.
— Что нас ждёт на этой вашей дороге? — уже отчаявшись добиться толку, спросила Врени.
Магда встрепенулась, Паук сделал быстрое движение. То ли рот заткнул, то ли опять по лицу ударил.
— Тихо, Маглейн, — внушительно проговорил он. — Не надо.
Ведьма судорожно всхлипнула, но промолчала.
— Совсем плоха стала, — озабоченно проговорил убийца. — Ничего, цацку найдём, ей и полегчает. Иди отсюда, Большеногая, Маглейн ещё колдовать надо.
— Что ж ты с ней такого сделал, что она за тобой хвостом ходит? — со злостью бросила цирюльница. Она представляла себе, чем можно сломать человека до такой степени, но обычно жертву для этого били. Ведьма же была совершенно здорова, только напугана. Или девчонке её пригрозил? Но тогда Магда бы защищала дочь.
— Думаешь, палкой отгонять — поможет? — оживился Паук. — А, Маглейн? Видишь, и люди говорят — прекращай за мной таскаться.
— Отстань, — сердито ответила ведьма. — Ты обещал.
— Не поможет, — заключил убийца. — Ладно, Большеногая, тебе одной скажу. Напугалась Маглейн недавно, вот, отдышаться не может. Видала, во что тут люди верят? Капища видела?
— Ну, видела, — подтвердила цирюльница. Её до сих пор передёргивало.
— Вот и мы видели. Как-то шли, никого не трогали, так нас решили в жертву принести. Особенно Эрлейн им понравилась.
— Ну и что? — спросила Врени.
— Как — что? Пять трупов, верно, Маглейн?
— Шесть, — с отвращением поправила ведьма.
— Во. Шесть трупов. А Маглейн у нас до того нежная — до сих пор трясётся.