— И снова я кому–то должен?
— Кому–то? Нет. Себе. Ты дал такой обет, избрав его из тех путей, что я на выбор твой открыла.
— Какое у меня во всём этом будущее? — не отрывая глаз от тёмно–лиловых век женщины, жалобно спросил паладин.
— Будущего не знает никто, лишь прогнозы. Свои прогнозы я тебе дала: смерть или слава. Другого я не вижу.
Внутри Алистера отчаянно боролось две мысли: прогнать женщину и забыть всё как страшный сон или согласиться с её доводами и продолжить борьбу. Вглядываясь в глаза зелёные собеседницы, он вспомнил, что не может выгнать её по условию кровного договора. Стало быть, нужно продолжать.
— Твоя взяла, Мови. Ты, чертовка, умеешь убеждать. — Алистер увёл взгляд в сторону.
— Не называй меня «чертовкой», коли не знаешь смысл слова.
— Я тебя оскорбил? — паладин моментально вернул глаза к женщине.
— Оскорбил меня? Ты? — сложив брови домиком, женщина широко улыбнулась. — Да ты ещё дитя. Кого дитя способно оскорбить? Разве только глупых.
— Ай… мне уже всё равно эти подколки.
— Растёшь.
— Что дальше делать будем, госпожа? — последнее слово мужчина произнёс язвительно.
— Не госпожа тебе я и ты то знаешь. А что до дела, то владею тем, что можно рассказать тебе.
Паладин встал на ноги и обошёл стул, на котором сидела женщина. Он сел на её кровать, откинувшись на локти. Мовиграна развернулась на стуле, ловко перекинув ногу над спинкой, и оказалась лицом к своему собеседнику, закинув ногу на ногу. Сложив руки на коленке, с ровной осанкой, женщина выглядела грациозно в свете заходящего солнца, что падал на неё из окна.
— Мне продолжать иль помолчим? — претензия в голосе указала Алистеру на его неуважительное действие.
— Конечно, я слушаю.
— Я ощущаю духовный канал где–то рядом с этим местом.
— Что это значит?
— Источник связан с чадом через канал, что в мире духов расположен.
— Источник где–то в замке?
— Нет. Но где–то рядом. Что рядом ещё есть?
— Ну… Здесь недалеко столица. В столице много кто живёт. Ещё вокруг столицы куча деревень, трактиров, борделей и прочей увеселительной ерунды.
— Хочу на ночь покинуть замок, исследованием займусь.
— Моя помощь тебе нужна?
— Нет, но нужна лошадь. Желательно, жеребец, и молодой.
— Тебе важны именно эти критерии? Может, масть особую какую? Длина гривы? — загадочно проговорил паладин.
— Язвишь? Зачем? — нахмурив правую бровь, спросила женщина.
— Извини, я не специально.
— Молодой жеребец мне нужен лишь потому, что такового я смогу заставить проскакать галопом хоть всю ночь, а на утро свеж он будет и здоров.
— Знаешь, а я уже начинаю верить всему, что ты говоришь. Если ты мне скажешь, что способна сделать воду из воздуха и огонь из грязи — поверю.
Женщина коварно улыбнулась и губами, и глазами.
— Есть и такие фокусы.
— Кто бы сомневался? — выпучив глаза, паладин провёл ими по верху, делая такой же жест головой.
— Так что? Мне будет конь?
— Для тебя — всё что угодно. А мне что делать?
— Отдыхай.
— И всё? Я так легко отделался?
— И да и нет. Возьми себе женщину и выспись хорошенько, но хмель не пей.
— Да здрасте бабе Насте, хмель–то почему нет? — в голос просочилась нервозность.
— Совет мой можешь ты отвергнуть, но за последствия тебе держать ответ.
— Мне кажется, я начинаю тебя ненавидеть.
— Да хоть кляни, мне всё одно.
Мужчина ещё немного посмотрел в глаза визави, а затем встал, разминая спину и бряцая доспехами.
— Хорошо. Пойдём подыщем тебе коня.
Они вышли во внутренний двор замка, откуда прошли к конюшням. Алистер подозвал одного из конюхов и высказал требования Мовиграны. Подыскать нужного коня оказалось не проблемой, и женщина выбрала себе жеребца самой тёмной масти. Ожидая, пока конюх подготовит коня, паладин решился на вопрос:
— А ты хоть умеешь лошадью–то управлять?
— Вот ты скажи мне, паладин: свои вопросы ты составляешь наобум? Они случайно в голове твоей рождаются?
— Да что опять не так? — Алистер вскинул правую руку вверх.
— Ну вот подумай: я прошу себе коня определённого пола и возраста, говоря тебе, что именно с таким конём могу скакать всю ночь. Так как ты создал свой вопрос?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну ты же женщина из леса.
— По–твоему, только в лесу жила всю жизнь свою? Иль юновлянкой ты меня считаешь?
— Я опять тебя не понимаю. — просквозило раздражение в голосе.
Женщина громко выдохнула, намекая на безнадёжность собеседника.
— Управлять конём умею. Ответ устроил?
— Э… Да. Вполне. Спасибо.
— Да на здоровье.
Конюх подвёл лошадь к паладину и вложил в его руки поводья, Алистер незамедлительно передал их женщине. Мовиграна вставила ногу в стремя, подтянулась к передней луке и, ловко перекинув вторую ногу, почти бесшумно опустилась в седло. Никогда в своей жизни Алистер не видел, чтобы так тихо осёдлывали коня.
— Тебе нужно оружие? — спросил паладин, взяв коня за узду и ведя его к воротам.
— На меня могут напасть? — женщина изобразила напускную растерянность.
— Раньше нет, сейчас не знаю. Тяжёлые времена наступают, может случиться всякое.
— Не волнуйся, ко всякому готова, себя защищу.
Подойдя к раскрытым воротам замка, Алистер остановил коня.
— Когда тебя ждать назад?
— Скорее всего, вернусь к утру, если что найду. А не найду — продолжу поиски. Ты же надолго тут останешься? Ну вот. Значит, без труда тебя найду.
— Буду ждать.
Женщина оставила последнюю фразу без внимания, она крикнула «но!» и ударила пятками лошадь в бока.
Паладин печально смотрел вслед скачущей всаднице, растворяющейся в сумерках. Алистер чувствовал, как какая–то частица его души покидает его вместе с ней.
Тяжело вздохнув, мужчина побрёл в замок.
Глава 2 ч.7 Вероломство и предательство
Утро началось с ярких лучей солнца, ударивших прямо в лицо. Алистер почувствовал сквозь сон дискомфорт и рефлекторно потёр глаза, отчего и проснулся. Лёжа на кровати, мужчина выгнул спину и раскинул руки в стороны, потянувшись плечами назад. Он ощутил хруст в позвоночнике и радость от мысли, что наконец–то проснулся дома, что никуда не нужно бежать, что снова появилась безопасность и спокойствие.
Хотя паладинов и считают бесстрашными воинами великого князя, которые первыми рвутся в бой и всегда приносят победу, Алистер же о себе так не думал. Да и никого из ордена он не мог бы назвать бесстрашным, зная и видя весь жизненный цикл паладинов: от подготовки юношей, до смерти ветеранов. Все испытывают страх, все время от времени сомневаются, все хотят спокойной и мирной жизни, все хотят жить.
Паладин от обычного воина отличается только тем, что всю жизнь прозябает на службе великого князя, живя в роскошных, но при этом строгих условиях; несколько раз в году сражается с мятежниками, участвует во всех церемониях и празднованиях венца; и, конечно же, пафосно расхаживает в своих латных доспехах из небесного металла. Алистер знал, что внутри каждого такого доспеха, внутри всего Ружанского замка живут обычные мужчины, которые, в определённые моменты истории могли проявлять героизм и стойкость, но жить в постоянном страхе смерти были не готовы. Никто не готов.
Алистер это знал, и он ничем не отличался от собратьев.
Паладин последовал совету Мовиграны и не пил хмеля перед сном, но и женщину себе не взял. Он молча поднялся в свою комнату и рухнул на кровать, словно поверженный в спину воин. Чувство эмоциональной усталости и необъяснимой тоски снеда́ло его изнутри, смешиваясь с жестоким осуждением своей амбициозности, приведшей к гибели целого отряда славиземцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Будучи военным человеком, Алистер знал, что на войне всегда гибнут люди, что этого не избежать, но корил себя больше не за потерю сотни бойцов, нет. Больше всего он сокрушался о потерянном капитане Завиде, к которому привязался за время похода; которого он ценил и чьё мнение слушал. Он раз за разом прокручивал тот разговор перед входом в лес, когда Завид недвусмысленно намекнул о явной опасности, и никак не мог найти себе оправдание.