В игорные заведения Ника часто заходили благородные дамы. Это были вдовы и леди, мужья которых не очень строго следили за привычками своих жен. Независимые женщины из хороших семей и с деньгами. Но даже эти женщины казались бесхарактерными и слабыми при сравнении с той, которая сидела напротив него. Он не мог представить их заботящимися об арендаторах в своих имениях с таким же усердием и вниманием. Как и не мог представить, как они помогали бы при тяжелых родах, а затем вместе с семьей горевали бы о смерти матери. Довольно странно, размышлял он, что Мередит оказалась более аристократкой, чем те, другие женщины, благодаря тому что ее поведение отличалось от общепринятого. А не вопреки.
Как случилось, что его тщеславный брат, каким он помнил его с детства, кончил тем, что женился на женщине с таким характером, было для него загадкой. Он полагал, что брак с сыном графа был сказочной удачей для дочери викария. Возможно, его брат обладал даром предвидения и разглядел в Мередит превосходную графиню. За прошедшую неделю он узнал, что она была еще и прекрасной хозяйкой. Пока Оук-Ран находился в ее руках, имение не нуждалось в нем. Арендаторы хвалили ее. Слуги уважали ее. Она даже заботилась об урожае. Открытие школы для детей арендаторов, которую они могли бы посещать в то время, когда в их помощи не нуждались родители, говорило о том, как она заботится о жителях имения.
Внимательно разглядывая ее, он смотрел на волосы, аккуратно уложенные на затылке. При свете камина они казались темно-каштановыми и резко подчеркивали белизну ее кожи. Бесс никогда бы не добилась такого цвета при помощи краски из своих баночек. Мысли о ее гладких, покрытых каплями воды ногах мучили его весь день. Его особенно волновало, каково было бы ощущать, как они скользят по его бедрам. Как жаль, что брат первым получил ее. Накануне Ник не сдержался, позволил ей догадаться, что желает ее. Такого больше не произойдет. Это единственная женщина, которая никогда не будет принадлежать ему.
Он умело перемешивал карты. Они мелькали в воздухе как множество мотыльков. Она удивленно раскрыла губы, глядя на его ловкие руки. Он усмехнулся, странно, но ему было приятно, что он произвел на нее впечатление. У нее был привлекательный рот. Широкий, влекущий, с пухлыми губами. Рассердившись на себя за такие мысли, он напомнил себе, что она носит ребенка от другого мужчины. Ребенка Эдмунда. Уже одно это должно было охладить его пыл и поместить ее в категорию неприкасаемых, сразу же выше монахинь.
Он раздал карты и, посмотрев на свои, снова обратил внимание на нее. Ее было легко понять – она прикусывала губу, когда ей не нравились карты. И посмеивалась, когда ей везло.
Он обыграл ее в первую же игру и быстро убедился, что леди Брукшир не умеет проигрывать.
– Какая прелесть! – воскликнула ее тетка, отрываясь от своего вязания. – Никто еще не обыгрывал Мередит.
Губы Ника дрогнули от усмешки, когда приятный румянец покрыл щеки Мередит. Казалось, благородная леди страдала от избытка гордости.
Тетушка встала и отложила вязанье.
– Как бы ни был приятен этот вечер, я утомилась. Думаю, я пойду спать. – Она выжидающе посмотрела на племянницу.
Мередит взглянула на него сверкавшими решимостью глазами. Красивыми глазами к тому же. Приятного зеленого цвета, темными, как лесистая долина. Решимость обыграть его светилась в их глубине. Красивые волосы, стройные ноги и прекрасные глаза женщины, способной увлекаться, решил он. Не говоря уже о губах, просящих поцелуя.
– Сыграем еще, милорд? – с вызовом спросила она.
– Разве я могу отказаться?
Тетка, прикрывшись ладонью, громко зевнула.
– Тогда я пойду спать. Ночь – это для молодых.
Если Мередит и чувствовала себя стесненно, оставшись наедине с ним, то не показывала этого. Она сосредоточила внимание на картах, молча погрузившись в размышления. У него было вполне достаточно времени, чтобы рассмотреть ее. Рыжеватый оттенок волос, манера складывать губы в минуту задумчивости. Ничто не ускользало от его внимания. Он снова вспомнил ее хорошенькие ножки с изящной линией подъема стопы. Торжествующий смех прервал его мысли. Она радовалась своему выигрышу.
Он нахмурился и затем сказал равнодушным тоном, интуитивно угадывая, что эти слова больше всего возмутят ее:
– Полагаю, это ничья.
Ее глаза вспыхнули, в лучах света сверкнули изумруды.
– Еще одну партию, – возразила она.
На этот раз Ник не рисковал. Он сделал то, чего не делал уже несколько лет. Он спрятал карту в рукаве. Но когда он выиграл, она казалась такой расстроенной, как ребенок, у которого сломалась игрушка. Он не выдержал и показал ей карту. Ведь это была всего лишь игра. Единственное, что он понял за долгие годы игры, что игру никогда не следует воспринимать серьезно. Очевидно, она не увидела в этом ничего забавного. Ее зеленые глаза потемнели от ярости, и она вскочила со стула.
– Сэр, вы не джентльмен!
Улыбка пробежала по его губам. Мередит возвышалась над ним, пылая гневом как ангел возмездия. Ее грудь вздымалась с каждым вдохом, выглядывая, насколько это было возможно, из скромного выреза ее черного платья. Он перебрасывал карты из руки в руку и, откинувшись на спинку своего стула, наслаждался этой картиной.
– Это правда. Меня не так воспитали.
Она не поняла его ответа, но ее гнев не уменьшился.
– Это вы таким образом зарабатываете себе на жизнь? Если бы мне пришлось зайти в одно из ваших заведений, то со мной играли бы мошенники?
Он улыбнулся еще шире:
– Думаю, что нет. Я прибегаю к этому лишь для развлечения в гостиных.
– Вероятно, вы считаете, что женщину можно обмануть. Если бы я была мужчиной, сомневаюсь, что вы бы осмелились так поступить.
Он встал. Даже несмотря на стол, разделявший их, он казался намного выше ее. Нарочито медленным взглядом он окинул ее с головы до ног.
– Если бы вы были мужчиной, я бы, например, не проиграл вторую партию.
– В самом деле? – усмехнулась она. – Это почему же?
Ник, обойдя стол, подошел к ней.
– Потому что я бы не отвлекался. Потому что я бы смотрел на карты, а не на вас.
Она широко раскрыла глаза и огляделась вокруг, но в комнате никого не было. Прикусив губу, она попятилась, пытаясь избежать близости этого хищника.
А он неожиданно представил, как он прихватывает зубами ее губы и облизывает их.
– Вам нечего сказать, Мередит? Кажется, вы никогда не терялись, не находя нужных слов.
Ее спина натолкнулась на стену, на которой качнулись висевшие там картины. Он уперся руками в стену по обе стороны от ее головы, поймав ее словно в клетку.
– К-как это я отвлекала вас?
Ник предвидел этот вопрос. Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, что они должны видеть значение и причину всего, что происходит. Его прекрасно понял бы любой мужчина. Он хотел ее. В своих объятиях. В своей постели.