Из нее – в него.
Но только через левую грудь. Правая была еще переполнена и болела оттого, что была закрыта.
Но Лидия почти не замечала этого – до того удивительным было ощущение от его рта. Язык Ру Шаня продолжал проводить окружности, подобно тому как это делали пальцы. Его рот приподнял ее грудь точно так же, как он приподнимал ее рукой. Но это ощущение было намного полнее. Ее грудь трепетала от потока, который лился из нее. Ру Шань сосал все больше и больше, Лидии казалось, что он сейчас выпьет из нее всю жизнь.
Затем он остановился, не сразу, а постепенно, нежно сжав губы, все плотнее прижимая их к соску, вытягивая сосок к небу, как ей казалось, и наконец отпустил, поцеловав его нежнейшим поцелуем.
Когда Ру Шань оторвался от нее, она облегченно выдохнула.
–Ну что, помогло? Сейчас мы выпустили твою силу инь, – пояснил Ру Шань, глядя на нее ласково и немного изумленно.
«Что ему на это ответить? – размышляла Лидия. – Это не только помогло. Это было невероятно. И все же этого было недостаточно».
– Пожалуйста, – простонала она, сама не зная, чего просит.
– Конечно, – сказал Ру Шань, – твоя другая грудь переполнена. – И он принялся снова ласковым прикосновением пальцев описывать спирали, только теперь вокруг ее правой груди.
Лидия почувствовала, что ее сила инь собирается так же, как и в первый раз, что его ладони прижимаются к ее животу, как и тогда. Но на этот раз Лидия полностью отдалась своим ощущениям. Она не только прислушивалась к себе, чувствуя прилив инь, но и сама участвовала в этом. Ей хотелось этого. Когда Ру Шань наконец приложил рот к ее правой груди, она закричала от радости, что он пьет воду из ее реки.
Этот поток лился дольше, чем первый. Сила и биение ее инь устремились к нему, и она дрожала, когда ее вода вытекала, трепетала от круговых движений его языка и от ритма его сосания.
Когда Ру Шань освободил ее грудь, Лидия посмотрела на него с выражением смущения и изумления.
Он сказал:
– Тебе нужно сейчас отдохнуть. Мы продолжим завтра.
Ру Шань встал, и его лицо озарилось безмятежной улыбкой. Он низко, с почтительностью поклонился ей и покинул комнату. Тут же вошел Фу Де, быстро распутал и снял с нее веревки, потом тоже поклонился и удалился, закрыв за собой дверь.
Лидия не двигалась, ее тело еще не остыло, а разум витал в облаках.
Что же все-таки произошло? Неужели она взаправду только что отдала свою силу инь, как говорят китайцы? Нет, этого не может быть! И все же она не могла отрицать опыт прошедшего только что часа.
Часа?
Она посмотрела в окно и увидела, что небо было черным. Сейчас, по меньшей мере, была уже полночь. И в этот момент Лидия осознала правду: она упала в пропасть. Она превратилась в падшую женщину и больше не сможет стать такой, как прежде. И не потому, что китаец связал ее и сосал ей груди. И не потому, что ее сила инь вытекала из ее тела в него.
Лидия стала падшей женщиной потому, что ей это понравилось. Не просто понравилось – она наслаждалась этим. Ей хотелось этого. Ей отчаянно хотелось продолжения.
Так вот каким было это мистическое высвобождение силы инь! Это должно было улучшить ее самочувствие? Нет. Она чувствовала недомогание и усталость, продолжая трепетать и не в силах расслабиться. Ей хотелось еще. Ее тело требовало повторения. Прямо сейчас. Немедленно. Так, чтобы в ней опять образовался этот поток инь. Целые реки. Океаны.
Чем бы она пожертвовала, чтобы получить это еще раз? Чтобы делать это снова и снова?
Лидия не знала. Она была напугана как никогда прежде в жизни.
Из писем Мэй Лап Чэиь
14 июня 1873 года
Дорогая Ли Хуа!
У тебя родилась еще одна дочка? О, Ли Хуа, мне так жаль. Я все же уверена, что она будет похожа на тебя. Как и ты, она будет красавицей, доброй и хорошей подругой для всех, кто любит ее. Обращайся с ней хорошо, чаще целуй, и я уверена, что Небо вознаградит тебя и подарит тебе сына, достойного твоего ума и силы твоего мужа.
Боюсь, что мою дочь не ожидает такое наследство. У нее моя внешность и характер моего мужа. Небеса не столь благосклонны к ней, в отличие от ее бабушки. Та обожает внучку и внушает ей желание иметь те вещи, которыми ей нельзя обладать. Их, тоже люди-духи заразили жаждой к пустым, бессодержательным вещам. Она даже позволяла ребенку вдыхать свой опиум!
X счастью, мой муж воспротивился и был так же зол на нее, как и я. Он, конечно, не думал о том, какой вред этот дым принесет девочке. Он пришел в ярость из-за того, что такая дорогая вещь зря расходовалась на ребенка. Как бы там ни было, маленькая Мэй больше не будет курить опиум.
Ру Шань растет хорошо. Он крепкий мальчик, и у него острый ум. Его характер ровный, как и обещает его имя, однако я думаю, что это потому, что любая его детская шалость сразу же наказывается. Поэтому маленький Ру Шань ведет себя тихо и хорошо учится. Но когда я вижу, как он сидит у окна, положив руки на деревянные украшения наличника, и тоскливо смотрит на улицу, мое сердце наполняется жалостью. Я знаю, что ему хочется быть на солнце, на воздухе, но настоящий ученый должен обрести свободу в своей учебе, и поэтому я редко разрешаю ему бегать по улице. Учителя довольны его успехами, поэтому я знаю, что монахи выполнили свое обещание. РуШань станет большим ученым.
Но, Ли Хуа, я должна сказать тебе одну вещь, которая не дает мне спать по ночам. Мой муж хочет отправлять наши товары в Англию. Да, продавать их тем варварам в Англии! Он говорит, что если здесь эти люди-духи так легко расстаются с деньгами, то продажа товаров в Англии принесет нам огромную прибыль.
Но, Ли Хуа, он не знает английского языка. Он не слышит, что они говорят, когда думают, что мы их не понимаем. Шэнь Фу думает только о том, как он раскроет ладони и они наполнятся золотом людей-духов.
Я пыталась возражать. Я пробовала притвориться, будто больна, жаловалась на усталость или же пыталась воспользоваться предлогом, будто я помогаю Ру Шаню заниматься, но Шэнь Фу и слышать ничего не хочет об этом. Он отказывался давать нам деньги на еду, пока я не поговорю с капитаном-духом. Поэтому мне завтра придется переводить разговор этого капитана и Шэня Фу. О, Ли Хуа, я так боюсь!
ГЛАВА 6
Как-то один старик держал у себя обезьян. Когда у него закончилось зерно,
он решил давать им меньше еды, но боялся навлечь на себя их гнев.
Он сказал им: «Я буду кормить вас желудями:
утром буду давать по три желудя, а вечером по четыре.
Будет ли этого достаточно?» Все обезьяны вскочили, охваченные гневом.
Увидев это, старик спросил:
«А что, если я буду давать вам четыре желудя на завтрак и три на ужин?
Думаю, этого будет достаточно».