разбираться, пока не пришли к общему согласию. Он снова уже готов был лететь к Алене, но заболела мама и отец повез ее в Германию на лечение, полностью оставив руководство фирмой на него.
Ему казалось, что само Мироздание не пускает его к Алене, злился, срывался, кричал, ругался. Прошел еще год, как он наконец-то смог выехать в Москву. Он быстро нашел дом, где жила Алена, поднялся на восьмой этаж элитной многоэтажки, с замиранием сердца нажал на звонок. Но ему ответила тишина. Он нажал еще раз, потом постучал в дверь. Открылась соседская дверь, выглянула соседка:
— Ну чего шумишь, неугомонный?
— Добрый день, не скажете, где Алена? — постарался вежливо спросить он.
— Так на работе она. А нянечка с Полиной на улице гуляют.
— Нянечка? С Полиной? — удивленно спросил он.
— Ну да, с дочкой Аленки. А Вы что, не знали, что у нее дочка есть?
Никита ничего не ответил и вызвал лифт. Мыслей у него не было, только звенящая пустота. Пока спускался в лифте, появилась мысль, что она вышла замуж и родила дочку. Ну что он хотел? Упустил свое счастье, сам и расхлебывай. Потом появилась другая мысль — если бы она вышла замуж, то фамилию поменяла бы, а она осталась Перовой.
Он вышел на улицу, прошел на детскую площадку, где мамочки-бабушки гуляли с детьми. Он остановился, наблюдая за ними. Его внимание привлекла одна малявка лет 2–2.5. Она была одеты в яркий комбинезончик, ее светлые волосы были стянуты в две забавные косички. Она убегала от пожилой женщины и смеялась звонким смехом.
— Поля, стой, негодница, — шутливо ворчала женщина. — Постой, хвостик поправлю.
Девочка послушно подошла к женщине и терпеливо ждала, когда та переплетет маленькую косичку, после чего снова стартанула в сторону качелей, быстро забралась на них и требовательно заявила:
— Покачай меня! Сильно-сильно.
Никита дошел до ближайшей скамейки и упал на нее. Ноги не держали от шока, который он испытал. Эта мелкая егоза так была похожа на него, что он просто зажмурился и потряс головой. Что делать? Он не представлял. Девочка без устали бегала по площадке, а нянечка следовала за ней от качелей до горки. Когда она поравнялась с ним, Никита поднялся:
— Добрый день. Вы же работаете у Алены Ивановны?
— Женщина остановилась, с удивлением уставилась на него, переводя взгляд с него на девочку, потом ответила:
— Да, работаю.
— Не скажете, когда Алена вернется домой?
— Обещала сегодня по-раньше вернуться, после обеда. — Она посмотрела на часы. — Да, наверное через полчаса и будет. А Вы что хотели?
— Поговорить с ней.
Женщина пожала плечами, потом позвала малявку домой и они зашли в подъезд. Он остался сидеть на детской площадке, ожидая Алену. Она пришла примерно через час. Он видел, как она торопилась домой, не глядя по сторонам. У него заболело сердце, она выглядела такой уставшей. Он не решился пойти следом за ней, так как даже не представлял, что сейчас скажет ей. Потом он увидел, как вышла няня и пошла, судя по всему, домой.
Он поднялся на восьмой этаж и долго стоял у двери, потом нажал кнопку звонка. Через минуту послышались шаги и замок открылся. Перед ним стояла Алена, переодетая в спортивный костюм. Где-то в комнате слышался голос девочки. Алена преградила ему в квартиру, молча глядя ему в глаза. Он с жадностью вглядывался в ее лицо, такое родное, такое любимое, что захотелось тут же сделать шаг и обнять Алену.
Поняв его намерение, она успела захлопнуть перед ним дверь. Он уперся в нее двумя руками и лбом.
— Алена! — позвал Никита. — Нам надо поговорить. Прости меня, если сможешь.
— Что ты хотел? — раздался из-за двери ее голос.
— Чего я хотел? Я хотел каждый день просыпаться рядом с тобой и наблюдать, как ты просыпаешься; как улыбаешься во сне, как морщишь носик, когда сердишься, как грызешь ручку, когда о чем-то думаешь. Хочу быть всегда рядом с тобой, хочу гулять вместе с вами по дорожкам парка, взявшись за руки; нести нашу дочку на руках, когда она заснет, хочу наблюдать, как она растет. Хочу целовать тебя. Хочу любить тебя. Хочу дышать тобой, слушать твои стоны, ловить губами твой шепот. Просто хочу быть с тобой.
— Никита, уходи. Просто уходи. Я не хочу сейчас разговаривать с тобой.
— Я не уйду. Буду ждать у тебя под дверью, пока ты не пустишь меня к себе.
— Уходи. Не надо ничего.
Он сел на пол прислонившись спиной к двери:
— Не уйду. Никуда. Пока ты не простишь меня и не поговоришь со мной.
Он заметил, как соседка приоткрыла дверь, но не выходила из квартиры. Ему было все равно, главное, чтобы его услышала его любимая женщина, которая находится в каких-то сантиметрах от него, а он не может дотронуться до нее.
— Ален, я так виноват перед тобой. Когда я увидел тебя в ресторане с Журавлевым, ревность застлала мне глаза. Я не знаю, почему я так решил, но мне стало очень больно. Я разозлился. Это я сейчас понимаю, что надо было подойти к вам и ничего такого не случилось бы. Но я ревновал тебя дико. Я люблю тебя и видеть тебя рядом с другим мужчиной мне было невыносимо. Я знаю, я подонок, кретин, и что на мена нашло, не знаю. Я бесился, увидел, как он отвез тебя домой и поцеловал. Был готов убивать всех и крушить все вокруг. Прости, прошу. Дальше я поступил, как последний подонок. Дал указание Солнцеву прекратить с тобой сотрудничество. Я видел, как ты забирала вещи, хотел сорваться, но еще приревновал к Игорю. Это чувство разъедало меня изнутри. Такое со мной впервые.
Когда я увидел тебя на юбилее Тамары, думал задушу тебя. Извини, я снова был на взводе. Эта долбаная Лавренева созналась, что ребенок был не мой. Она всем долго крутила мозги, что это я подлец. Ты, наверное, слышала наш разговор. И я тогда тебя не узнал, думал ты преследуешь меня. Прости. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простила меня.
Никита замолчал, откинул голову на дверь. Он впервые плакал и не стеснялся своих слез.
— Аленка, я никуда не уйду. Не гони меня, прошу. Мне без тебя эти три года нечем было дышать.
* * *
Без малого три года Алена жила в Москве, в квартире Давида, который действительно помог ей найти первых клиентов. Потом слухи о классном адвокате с быстротой пожара разошлись по Москве, и у нее уже не было