и чмокал толстыми влажными губами.
Кто додумался поставить этого увальня на такую ответственную должность? Он же проспал приказ короля и пропустил нападение ополченцев. Но стоит отдать должное гвардейцам — быстро сориентировались и без всяких команд.
— В атаку! — Скрипучий голос командира прозвучал уже когда сталь во всю звенела и успела пролиться первая кровь.
Четыре тысячи отлично подготовленных солдат кинулось на ополченцев. Но вдруг тысяча гвардейцев, обнажив мечи, стала сечь своих же. Несколько сотен лучников пустили в небо железноклювую стаю. Стрелы били гвардейцев и в грудь, и в спину, жалили с неба. На площади вокруг дворца воцарился настоящий ад. Солдаты с остервенением бросались друг на друга, пытаясь пробить латы тяжелым мечом, ударить стилетом в подмышку или в прорезь шлема. Тяжелораненые и убитые падали под ноги бьющихся, на них наступали другие, еще живые, злые и способные вцепиться в глотку.
— Быстрый Стрелок, — окликнул я принца.
Он замер и посмотрел на меня с какой-то надеждой, будто я одним лишь взглядом мог повергнуть в ужас всех его врагов и заставить сдаться. А я мог! Но он об этом, конечно, не знал.
Я имел возможность остановить эту бойню. Эту маленькую гражданскую войну. Вот только, в отличие от бога, я сомневался. Имею ли я право помогать принцу? Ведь это прямое вмешательство в события мира. В очень важные события этого чертова мира!
— Кажется, тебе пора, — тихо произнес я, — Ступай и бери свое королевство. Помоги своим людям. И ничего не бойся. Ты сегодня не умрешь. А я останусь здесь. Так надо, поверь.
Я думал, что на меня посыпятся вопросы, требования объяснить последние слова или даже упреки в трусости. Но принц не произнес ничего. Его ладонь крепко сжала рукоять меча, а глаза впились в неведомую мне даль, в какую-то точку на горизонте или даже за ним. Я не знал, куда он смотрел и что хотел увидеть. Но через миг Быстрый Стрелок спустился по лестнице и побежал в сторону дворцовой площади.
23
МОЙ ДРУГ ушел строить мечту.
Когда Быстрый Стрелок, возжелавший получить трон — да не просто так, а огнем и мечом, — отправился возвращать принадлежавшее, как он думал, ему по праву рождения, во мне еще играли сомнения. Но, как только посмотрел на узкую, грязную улочку, по которой он бежал, размахивая мечом, я соприкоснулся к его разуму и душе. Мне тут же передались его чувства: восторг и пламя от ощущения близости желанной цели. Что-то из этого, видимо, передалось и мне. Я решился.
Удивительно. Вот он несется по площади, весь полыхающий изнутри, с бурлящей в жилах молодой кровью. Но без ненависти к узурпатору. Обычно лицо принца при упоминании дяди слишком явно выдавало неприязнь. Но не сейчас.
Я решился помочь молодому принцу стать королем Арнолла.
Пространство предо мной расплылось, задрожало озерной гладью, поглаживаемой ветром, и превратилось в визуальный портал, предназначенный не для перехода, а для слежения.
Я воспарил над дворцовой площадью. Внизу развернулось поле битвы. Королевские гвардейцы, с ног до головы облаченные в металл, двигались быстро и четко. Тяжелые доспехи нисколько не мешали отражать удары бунтовщиков и беспощадно разить, пробивая кольчуги стальными клинками.
Отвергнувших короля гвардейцев прижали к стенам дворца. Те, понимая безысходность ситуации, сражались остервенело, с криками, воплями, пеной у рта. Если уйти в мир иной, то захватив побольше врагов. Врагов, которые еще недавно являлись их боевыми товарищами. Может, кто-то из переметнувшихся к принцу успел пожалеть сейчас о своем решении, но ничего уже нельзя было изменить. Оставалось одно — биться на смерть. Но количество присягнувших Быстрому Стрелку людей сокращалось на глазах — они умирали слишком быстро. Гвардейцы короля превосходили числом.
Той же участи подверглось и тысячное войско ополчения, которое привел с собой принц. Оно уступало королевским гвардейцам и качеством снаряжения, и умением вести бой. Обучение, конечно, не пропало даром. Но что эти люди — обычные горожане, ремесленники, торговцы, чернорабочие — могли противопоставить профессиональным солдатам? Тем, кто всю жизнь посвятил оружию и убийству?
Небольшое войско лучников помогло только в начале сражения. Меткими оказались лишь первые стрелы, а потом стальные наконечники в своем большинстве просто скользили по зеркально блестящей стали доспехов. Когда же настал апогей битвы, лучники оказались в невыгодном положении. От войска гвардейцев отделилось около ста человек и ринулось на стрелков. Мастера дальнего боя не выдержали атаки. Выстоять в ближнем бою против закованных в железо воинов, противопоставив им легкие доспехи и кинжалы, лучники не могли. Их передние ряды в три секунды были уничтожены, а на четвертую — они поспешили ретироваться. Тяжелая броня не позволила воинам Серого Медведя успешно преследовать «предателей», — по-иному они их не называли, — которые, отбежав на сотню шагов, вновь принялись пускать стрелы. И гвардейцам уже ничего не оставалось, кроме как гнать их по всему городу. Стальные жала унесли всего пять жизней из отряда преследователей. Но вскоре запас стрел у лучников иссяк, и им пришлось рассыпаться по улицам Арнолла, укрывшись от медлительных, но смертельно опасных гвардейцев.
Угнетающий и скорбный эпизод братоубийства, представший моим глазам, становился еще более тягостен, когда я вспоминал, что и Земля много раз проходила через такую же трагедию. Страницы истории запечатлели мириады подобных картин.
О чем думает человек, кидаясь со сталью в зажатом кулаке на своего брата? О чем угодно, но только не о том, что лишит жизни того, кто все это время находился рядом.
24
БИТВА БУРЛИЛА, как варево злобной ведьмы.
Теперь бой целиком и полностью зависел от моих умений и ловкости. А заниматься пришлось не вполне богоугодным делом. От этого немного коробило, хоть я и не принадлежал ни к одной мировой религии и суеверным тоже себя не считал.
В чем же заключалась моя задача по время битвы? Все просто. В некромантии. Не в полной ее мере, конечно. Мне не пришлось носиться по полю брани, трясти отполированной человеческой лопаткой и призывать силы Зла поднять мертвецов. Я не заставлял трупы вставать и, продолжая гнить и разлагаться, кидаться на врагов, целясь зубами в горло.
Все обстояло совершенно не так. Я пытался обмануть Судьбу. Хотя эту деву особо не проведешь, в итоге она все равно возьмет свое — не мытьем, так катанием. Фатум — это сплетение дорог жизни. Если что-то случится с одной, всегда есть другие пути. Вся человеческая жизнь — лишь сплетение вероятностей.
Вокруг меня разлился мягкий изумрудный свет, всюду