Вот, например, отрасль биотехнологии, которая производит субстанции для производства антибиотиков. В СССР мощная индустрия производства лекарств и антибиотиков была создана в 50-е годы — в годы Сталина и непосредственно после его смерти. При этом производство антибиотиков базировалось на штаммах микроорганизмов отечественной селекции. Отечественное производство антибиотиков началось еще в 1944 г., а в 1947 г. был основан Государственный научный центр по антибиотикам (ГНЦА), сегодня почти прекративший деятельность в этой области.
Советские антибиотики основывались на собственных штаммах микроорганизмов, и это было необходимо. Без штаммов антибиотики не создашь. Синтезировать их дорого, да и не умели в те годы.
Ну а потом успехи в разработках лекарств стали все более редкими. Получается, что успехи советской биологической науки после смерти Сталина становились все скромнее, пока она почти совсем не заглохла.
Почему ненавидят Лысенко?
Почему возникла пещерная, я бы даже сказал — зоологическая ненависть ученых-генетиков к Лысенко? Можно выделить несколько причин.
1. Первая причина — зависть. Мол, как же так, дилетант и недоучка, — и вдруг получил такие прекрасные практические результаты. Среди научных кланов зависть — один из основных мотивов поведения.
2. Кроме того, неосознанное отторжение чужака, который «не отпочковался» от известного ученого. В этом, кстати, сила и трагедия Лысенко. Лысенко не учился у академиков, и в этом его беда, но он и не следовал научной формалистике. Точно так же, кстати, как и Мичурин, которому его «самоученость» не помешала создать 300 новых сортов плодовых деревьев.
3. Злость самих ученых на власть. Неосознанная попытка науки сбросить с себя контроль государства, свою зависимость от страны, от Сталина.
4. Неосознанная реакция на ограничение свободы. Ученые не хотели целевых работ, как это было в годы войны, а хотели признания и наград, хотели делать то, что им казалось быстрым путем к успеху.
5. Еще одна причина — сделать Лысенко виновником всех бед советской биологии. На Лысенко навесили всех собак.
6. Ну и, наконец, склочность ученых. Как пишет газета «Дуэль»: «Попробуйте в обычном научном учреждении собрать вместе для работы над проблемой хотя бы двух (!) выдающихся ученых. Тут же начинается склока, борьба за Госпремии, фонды, штаты, зарплаты, и один выдающийся ученый неизбежно «сжирает» другого, причем если цена вопроса заключается в закрытии перспективного научного направления, то его без колебаний закрывают. Лишь бы «вражина-академик» не выехал на перспективной теме… Стоит молодому ученому хоть чуть-чуть подняться над общей серой массой, как тут же на него спускают всех собак, какие есть в наличии, чтобы только не допустить его пробиться на важные стартовые позиции.
* * *
Известный ученый — селекционер, академик ВАСХНИЛ Ф.В. Константинов часто приводил расхожую поговорку, что если человек человеку — волк, то ученый ученому — тигр. То есть в науке творческая зависть часто играет роковую роль в отношениях между учеными. Талант Трофима Денисовича Лысенко вызывал зависть к нему со стороны ординарных ученых, а так как серые, бесталанные, но «остепененные» быстро группируются в «стаи», то они зачастую и побеждают в этой борьбе. То же случилось и с Трофимом Денисовичем, которого по сей день бездарные чиновники от науки, которые не дали ничего серьезного ни для науки, ни для практики, обливают грязью…
По мнению одного участника форума С.Г. Кара-Мурзы, «тогдашние ученые-генетики просто оказались не в состоянии что-либо противопоставить Лысенко и его практическим результатам. Да даже сейчас не нашлось бы ни одного ученого, который мог бы связно объяснить власти ситуацию. Возьмите пример с псевдосинергетикой. Один человек написал про масштабную и очевидную для всех нормальных людей лженауку (www.gubin.narod.ru) в научной печати целых три больших статьи, одну даже в журнале комиссии РАН по лженаукам, и все равно ученый совет уважаемого института под аплодисменты зрителей проголосовал за нее 15:2. То есть сами ученые плохо понимают общие вопросы, да вдобавок те, которые понимают или ленятся, или стесняются, или считают неудобным вступиться за истину».
Одна из проблем была в том, что с ученых (в частности) требовалась элементарная, практическая отдача для экономики, промышленности. При этом никто не покушался на «чистую» науку, как таковую.
Творите, дорогие ученые, дерзайте. Но гадить-то зачем?
Борьба ученых за «вольную» жизнь
«Деспотизм» Сталина, по мнению либералов, заключался, в том числе, в централизации управления всей наукой. Понятно, что после смерти тирана «передовые» советские ученые немедленно выступили против подобной централизации. Первыми, кто попытался подвергнуть серьезной ревизии принцип централизованного руководства наукой, были опять-таки физики-ядерщики, разгромившие ненавистную им «лысенковщину».
Атомный проект поставил участвующих в нем ученых в уникальные условия. Стиль организации научной деятельности, сформировавшийся в довольно многочисленной группе физиков-ядерщиков, существенно отличался от общеакадемического стиля.
Постоянно растущий штат исполнителей проекта стал социальным базисом для формирования новых отношений между учеными и властью, наукой и идеологией, наукой и политикой. По собственному признанию президента Академии А.Н. Несмеянова, руководство физическими исследованиями «обеспечивалось, минуя организационные формы академии».
К середине 1950-х гг. стратегическая задача атомного проекта была решена. Атомная и водородная бомбы были созданы. Оставалась инженерная работа по внедрению и усовершенствованию, которая не требовала незаурядных усилий со стороны теоретиков. Примерно в это время начинается «бегство» физиков, ориентированных на проведение «мирных» фундаментальных исследований, из атомного проекта в открытые академические институты. Там было попроще получить ученую степень, там не требовалась каждодневная работа с жесткой персональной ответственностью. Хотелось расслабиться.
У физиков-ядерщиков были свои задачи: добиться права заниматься научной работой независимо от засекреченного атомного проекта и «отобрать» у Средмаша часть установок для проведения открытых, не секретных исследований. А это звания, слава….
Они активно добивались возможности поездок за рубеж, что стало бы возможным только при рассекречивании исследований. Например, Д.В. Скобельцын написал гневное письмо о вреде засекречивания теоретических работ в области ядерной физики. Но ведь до этого именно засекречивание и позволило добиться успехов в создании атомной бомбы! Посмотрите на интересную закономерность — чем больше международные контакты советских ученых, тем меньше их научные успехи.
* * *
В конце концов, ученые добились создания комиссии по реорганизации АН СССР. Комиссия предлагала укрепить материально-техническую базу физических институтов, работавших над незасекреченной тематикой, разрешить открытую публикацию работ по общетеоретическим вопросам ядерной физики, создать условия для широкого обсуждения ее проблем, ввести в практику приглашение в СССР видных иностранных специалистов в этой области и создать координационный совет по исследованиям в области ядерной и теоретической физики.
В результате физикам удалось добиться принятия постановления, обеспечившего им привилегированную финансовую поддержку и относительную свободу в выборе направлений исследования в академических институтах. Однако это внесло дополнительный организационный дисбаланс в работу Академии. Итогом стало создание в системе Академии наук нескольких новых лабораторий, увеличение в два раза объема главных физических журналов, значительное увеличение в Академии числа мест для студентов и аспирантов по теоретической и ядерной физике, приравнивание их по статусу аспирантам Средмаша, создание единого органа для координации и руководства всеми работами по ядерной физике, не имеющими специальных технических приложений.
Существенную роль в реализации бегства физиков-теоретиков из Средмаша сыграло студенческое выступление, происшедшее на отчетно-выборной конференции студентов МГУ в октябре 1953 года. По итогам его разбирательств в декабре 1953 г. в Президиум ЦК КПСС Г.М. Маленкову и Н.С. Хрущеву было направлено письмо, подписанное министром культуры СССР П.К. Пономаренко, министром среднего машиностроения В.А. Малышевым, президентом АН СССР А.Н. Несмеяновым и академиком-секретарем физико-математического отделения АН СССР М.В. Келдышем. В письме был дан анализ положения на физическом факультете, указывалось на низкий уровень научной работы и предлагались следующие меры по исправлению ситуации: