Фантазия Андерсена, разыгравшаяся на страницах «Прогулки», все же не так безгранична и произвольна, как на первый взгляд может показаться. Ее автора занимают интеллектуальные, философские и психологические вопросы, хотя большей частью он лишь образно ставит их и более любопытствует, чем философствует. В одной из глав, например, он встречает на своем пути высокого человека, закутанного в пальто и в надвинутой на глаза шляпе. Присмотревшись внимательнее, автор узнает в нем старого школьного приятеля.
Тот, даже не успев поздороваться, жалуется автору на жизнь и дурные предчувствия и кошмары. Голос его звучит так искренне, что автор, небольшой охотник до дружеских исповедей, все же проникается к нему жалостью и сочувствием.
Бо́льшую часть своих мучений приятель связывает с охватившей его, по всем признакам, душевной болезнью. Он не может подолгу оставаться в четырех стенах и много времени проводит вне дома, хотя и здесь, на шумных улицах, где ему не встречается ни одного знакомого лица, остается таким же одиноким, как наедине с самим собой. Его неотвязно преследуют философские вопросы.
Бывают моменты, говорит приятель, когда он видит себя насквозь. Перед ним открывается вся Вселенная, и, вглядываясь в бесконечность, он полностью поглощается ею вместе со всеми своими мыслями. В такие минуты он видит, как что-то сверхъестественное проникает во все существа и предметы. Разве это не чудо, что Земля висит в пространстве без всякой опоры? Или каким образом из маленького семечка вырастает дерево, которое опять же, в бесконечном ряду произрастаний, порождает новые семена? Или как же получается, что мы способны совершать движение рукой, стоит нам захотеть сделать это движение? Как сообщаются между собой мысленное и чувственное? И что такое наше «я»? Что именно в нас думает и что чувствует? В минуты, когда вы пытаетесь постигнуть непостижимое и ваша мысль впивается в самою себя, все вокруг исчезает и вы повисаете в бездонной пропасти, заставляющей умолкать разум.
Попытки автора успокоить знакомого нисколько на того не действуют, и он продолжает рассказывать, как однажды рано вернулся к себе домой и сел за клавир, несмотря на запрещение доктора играть на нем по вечерам. Звуки музыки стали перемешиваться с мыслями, мучившими его прежде. Тогда, чтобы отвязаться от них, он подошел к окну и взглянул на безлюдную в это время улицу. В миг страшное, но живое чувство охватило его, и ему захотелось прыгнуть в окружающее его огромное пространство. Усилием воли он сумел отпрянуть от окна, сесть на стул и взять несколько аккордов. И тут дверь сама собой отворилась и странные пестрые существа проникли в комнату, обратив к нему свои исхудавшие лица и гримасничая. Они то сливались в одно большое безобразное лицо, то разлетались на бесчисленные их множества. Касаясь его тела, они кидали его то в жар, то в ледяной холод. Потом, как показалось приятелю, он увидел перед собой свое собственное «я». Он попытался закрыть глаза, но это не помогло, он чувствовал, как обхватившее его «я» стало высасывать из него жизнь и кровь.
Автор снова принялся успокаивать приятеля и перевел разговор, спросив, кто же мог на него напасть. Его собеседник уверенно заявил, что это был сам дьявол. Но дьявол не существует, возразил ему автор и стал приводить в пользу этого свои доводы. Их разговор постепенно перешел в спор, во время которого полы пальто приятеля неожиданно распахнулись, и стало видно, что он совсем недавно встал с постели. Когда же, обратив на это внимание, автор заглянул под поля его шляпы, чтобы встретиться с ним взглядом, то обнаружил, что веки собеседника опущены и что все это время он разговаривал с бодрствовавшим во сне, то есть с лунатиком. К счастью, они уже дошли до переулка, в котором стоял дом приятеля, и тот благополучно свернул в него.
Таков один из наиболее законченных эпизодов «Прогулки», по сути почти законченная новелла в стиле Стивена Кинга. За исключением него, все остальные носят отрывочный характер фантастических историй с «открытыми», то есть обрывающимися концовками. Сменяя друг друга, они образуют основную сюжетную линию «Прогулки», на протяжении которой автор встречается с мифическими и аллегорическими лицами или говорящими животными (в одном эпизоде мы встречаемся с цепной собакой и лошадью, читающими лекции по эстетике) и делает по ходу повествования различного рода завуалированные сатирические намеки на некоторых знакомых. В одном случае, например, когда автор-повествователь попадает в стеклянную капсулу, плывущую под водой, мы встречаемся с фигурой Черта, в которой угадывается Симон Мейслинг. «Он выглядел ужасно. Щетина волос на его сизо-красном лице беспорядочно торчала во все стороны. Глаза в зеленоватой мгле вылезали из орбит. По моему телу пробежал ледяной озноб; я находился как раз над его головой. Если бы стеклянная оболочка капсулы треснула, меня пронзил бы торчащий из его лба раскаленный рог».
В некоторых эпизодах повествования автор предоставляет слово не только животным, но даже предметам. Такова, например, история уже упоминавшейся книги Гофмана «Эликсир дьявола». Она сама рассказывает, как ее сочинял Гофман по ночам в присутствии жены — так ему было страшно, как ее печатали на отдельных листах и переплетали и как она проводила время на складе издательства «Гюльдендаль» (кстати, существующего и поныне), после чего попала в книжный магазин, а затем в библиотеку. Отсюда ее кто-то берет почитать — и здесь на полуслове история обрывается.
Одушевление предметов и рассказ от их «первого лица» — любимый прием Андерсена в его сказках и историях, примененный им впервые еще в «Прогулке». Перекликаются со сказками некоторые ее эпизоды и по содержанию. Достаточно сравнить эпизод с выпавшим из «паролёта» письмом и историю «Через тысячу лет».
Отдельные фрагменты, идеи, образы, персонажи и литературные аллюзии «Прогулки» почти не связаны между собой и объединены только образом ее автора. В этом смысле главным героем их является он сам, подчиняющийся только одному принципу — Свободы с большой буквы и легкости пера, с которой он создавал книгу, его романтической иронии. Когда автор в тринадцатой главе добирается-таки до восточного побережья острова Амагер, он вспоминает, что обещал читателям и подписчикам своей книги произведение из четырнадцати глав. Что ж, не беда! Он сдержит слово и напишет четырнадцатую главу. Приведем ее полностью, это необременительно:
«Глава 14 (Не содержит ничего)- !!! - ? — , - ;- .-!» — ?-, —, -,-! -: «—;- !- !!!!!!!»
Иными словами, автору дозволено все, ведь он тоже — Творец!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});