Читать интересную книгу Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока - Юлия Шилова

— Да купи ты ему эти бритвенные принадлежности! Сколько он там зарабатывает? Копейки! Он больше на сообщения тебе тратится. Он же у тебя не мобильник просит — обычно они как-то по мобильникам шерстят.

— Ой, не нравится мне все это. Я люблю мужчине подарки делать только тогда, когда сама захочу, а не так, чтобы мне конкретно говорили, что я должна купить.

— Таня, рано ты мужа прогнала, — сделала я неутешительный вывод.

— Я его не прогоняла. Он сам ушел.

— Значит, рассказала ему все слишком рано.

— Я врать не умею.

— Значит, для тебя не бывает лжи во спасение?

— Я вообще ложь не люблю. Мне, конечно, не жалко ему эти бритвенные принадлежности купить, просто, того гляди, завтра он у меня еще что-нибудь попросит. Напрягает меня это как-то. Я сначала обрадовалась, что мой Халил у меня подарков не просит, денег — тоже. В долги у него никто не попадает, никто не разбивается и не умирает. Он просто меня любит, и все. А тут — на тебе. Ему потребовались бритвенные принадлежности! Вроде мелочь, она мне по карману-то не ударит, а вот по самолюбию — бьет. Правду говорят, что все турецкие мачо похожи друг на друга. Кто-то просит деньги в первый день знакомства под предлогом того, что у него временные трудности, а кто-то — через год, но это уже совсем другие деньги. Наташа, а ты уверена, что у твоего Мустафы мать при смерти и ему нужны деньги на операцию, а то, может быть, он просто обманывает тебя?

— Когда он меня на деньги разводит, я чувствую. У него и в самом деле проблемы с матерью. Тут нет никакой разводки. Мустафа уже почернел весь от горя, у него у самого уже голова едет. На нем сейчас невероятная ответственность. А что касается бритвенных принадлежностей… Танька, если ты будешь так все близко к сердцу брать, то долго со своим Халилом не протянешь. Ты же сама надела розовые очки, так и ходи в них спокойно. Не забивай голову различными проблемами. Ну и что здесь такого в том, что человек попросил тебя привезти ему бритвенные принадлежности? Я вот не вижу здесь чего-то ужасного.

— Ужасного-то ничего, только вот начинается все с малого.

— Если попросит еще что-то подороже, скажи, что нет денег. Выправишь ситуацию, и не будет к тебе больше никаких вопросов.

— Наталья, ты права. Что-то я сама себе мрачных мыслей нагоняю. Завтра же поеду в магазин и куплю ему самые лучшие бритвенные принадлежности. Ведь он же не скупится для меня на свои чувства. Он подарил мне любовь, а это — намного больше, чем какие-нибудь материальные ценности. Я еще никогда в жизни не получала столько мужского внимания, сколько дал мне Халил. Муж, бывало, с работы придет, говорит, что устал, повернется ко мне задницей и спит. А так иногда хотелось дать ему по этой самой заднице и сказать: «Что ж ты, дурак-то, спишь? Рядом с тобой лежит молодая, красивая женщина, а у тебя ни в одном глазу! Хоть бы повернулся и обратил на меня внимание. Где твое мужское начало? Лежать в кровати с красивой женщиной, повернувшись к ней задницей, — это просто кощунство». У него, видите ли, всегда одна отговорка: мол, я устал. Как будто я дома сижу и отдыхаю. А ведь я устаю ничуть не меньше, чем он, и работаю даже больше его, только я все равно остаюсь женщиной, и мне хочется любви, ласки, взаимопонимания. А ему уже ничего не хочется, он просто перестал меня ценить, и все. Я ему один раз в постели предложила позу поменять, а то мне уже все приелось, так он меня так стыдить начал, просто кошмар! Будто я девица легкого поведения, а ведь я кому предложила поменять позу? Своему мужу, а не постороннему мужику! Так он, знаешь, сколько времени это вспоминал и обзывал меня извращенкой.

— Ну и что, с позой-то? — усмехнулась я, допивая свой бокал шампанского.

— Да ничего!

— Не поменял?

— Ни черта. Сразу стал допытываться, кто меня так развратил! Заявил, что он консерватор и ему чужды различные отклонения от нормальной, по его меркам, интимной жизни.

— Дурень он у тебя, а не консерватор, — в сердцах произнесла я и подлила себе шампанского.

— Вот и я про то же. Я настолько устала от пассивности своего мужа, что, как только познакомилась с Халилом, тут же потеряла голову. Халил не консерватор, он экспериментатор. Его не нужно уговаривать, он тебе сам все предложит. Я еще никогда в жизни ни с одним мужчиной не желала такой близости, как с Халилом. У нас с ним был не просто секс, а какой-то запредельный секс. Он же поцеловал каждую клеточку моего тела, каждый пальчик на моих ногах. Я и подумать никогда не могла, что турецкие мачо настолько страстные! Халил подарил мне красивую сказку, и я ее никому не отдам.

— Ну вот, а ты насчет бритвенных принадлежностей разборку устроила!

— Ой, Наташка, сама не знаю, что на меня нашло. Ты-то как сама? Ты не представляешь, как я за тебя переживала.

— Как видишь, все прошло так, как надо. Вот, сижу и пью шампанское. Вечером улетаю к любимому.

— Скажи Мустафе, пусть передаст привет Халилу.

— Хорошо, скажу.

Проговорив еще несколько минут с Татьяной, я договорилась с ней встретиться уже в турецком отеле и снова позвонила Владимиру:

— Вова, ты едешь?

— Тут пробка небольшая, но я скоро буду.

— Я тебя жду.

Сунув мобильник в карман, я ощутила страх и почувствовала, как по моему телу пробежала небольшая судорога. Когда я говорила по телефону, Танькин голос меня заметно успокаивал и настраивал на позитивный лад. Но как только я положила трубку, я ощутила щемящее одиночество и почему-то перестала испытывать радость к тем деньгам, которые лежали в моей сумке. Я испытывала лишь страх за свою жизнь. Мне было страшно сидеть в кафе одной, я просто нуждалась в чьей-то поддержке. Увидев, что официантка поставила передо мной тарелку с нарезанным яблоком, я улыбнулась и предприняла попытку пригласить ее сесть рядом с собой.

— Девушка, ну бокал-то шампанского вам можно?

— Да что вы! Меня сразу уволят.

— Жаль.

— А вы что-то отмечаете? — Официантка не смогла скрыть своего любопытства.

— Я премию получила, — тут же соврала я.

— Премия — это хорошо. Почаще бы нам всем их давали. Поздравляю!

— Спасибо.

В этот момент дверь в кафе распахнулась, и я увидела Владимира. Он быстро подошел к моему столику и посмотрел на меня удивленным взглядом:

— Ты одна пьешь шампанское?

— Представь себе, да. Составишь мне компанию?

— Я за рулем.

— Мы все всю жизнь за одним большим рулем, — проговорила я опьяневшим голосом и, допив очередной бокал шампанского, хотела было рассчитаться с официанткой, но Владимир запретил мне это делать и полез в карман за бумажником.

Как только мы вышли из кафе и пошли к машине, я села поудобнее и произнесла недовольным голосом:

— Между прочим, я привыкла рассчитываться сама за себя.

— Раньше ты позволяла это делать мне.

— Просто раньше ты был близким для меня человеком.

— А теперь?

— А теперь — просто знакомым.

Как только машина тронулась, я бросила взгляд на свои часы и посмотрела на Вову:

— Едем за город. До отлета еще есть время. Я должна заехать на дачу.

— Как скажешь. А ты зачем шампанского-то так набралась?

— Нервы, — честно призналась я и прижала к груди свой саквояж.

— А на дачу-то тебе зачем?

— Хочу убедиться, что там все в порядке. Я же надолго уезжаю.

— Хочешь поехать сразу в аэропорт? Я потом на нее сам заеду.

— Нет, поеду сама. Вовка, а ты что, сегодня не работаешь, что ли?

— Работаю, — немного смутился Владимир. — Я к тебе с работы приехал.

— Ты с работы приехал? — От неожиданности я захлопала ресницами и поспешила выразить Владимиру свою благодарность. — Спасибо, конечно. Я очень ценю. Если бы ты мне сразу сказал, что ты на работе, то я бы тебя не дергала. Я же не знала!

— Ничего страшного, — заверил меня Владимир. — Мне это только в радость.

Для того чтобы не выяснять с Владимиром прошлые отношения, я попросила его включить радио и замолчала. Я не верила в то, что Владимир меня по-прежнему любит. Просто он сейчас пребывает в состоянии одиночества и цепляется за любые воспоминания. Для него в диковинку мое к нему равнодушие, потому что слишком долгое время я была марионеткой в его руках. Я его слишком любила, боготворила и была постоянно доступной. Я была его эхом, его тенью, его тихой гаванью, у меня не было проблем и претензий.

Как только мы подъехали к небольшому деревянному домику, который считался нашей семейной дачей, я попросила Владимира остаться в машине и вошла внутрь.

— Можно, я с тобой? — крикнул Владимир, высунувшись из окна.

— Я быстро, только проверю, все ли в порядке. Нам скоро нужно уже в аэропорт ехать, а то вот-вот регистрация начнется, а на дорогах такие пробки страшные, караул!

Достав ключ, который я, в силу своей привычки, постоянно носила с собой, я отперла дверь и, зайдя в самую маленькую комнату, подошла к висящему на стене старенькому ковру с изображением трех богатырей. Приподняв ковер, я открыла небольшой тайник, располагающийся прямо в стене, и положила в него черный пакет, замотанный скотчем. Про этот тайник еще при жизни рассказала мне моя бабушка. Его придумал мой дед, когда собственноручно построил этот дом. Бабушка с мамой постоянно над ним смеялись и спрашивали, зачем нужен тайник, если нам нечего в него класть, но дед стоял на своем и говорил, что в любом доме всегда должно быть отведено место для хранения драгоценностей. И вот этот тайник наконец пригодился. Освободившись от ста тысяч долларов, я поправила ковер и, повернувшись в противоположную сторону, вскрикнула от неожиданности. Напротив меня стоял Владимир и смотрел на меня пристальным взглядом.