Трофимыч бухнул в стену, обернулся, радостно улыбаясь - звук был гулкий, как если бы за кирпичами была пустота. Ударил еще несколько раз и внезапно несколько кирпичей сдвинулись. Ободренный удачей, Трофимыч набросился на старую кладку, как засыпанный в забое шахтер.
По особняку разносились гулкие удары, Корсаков морщился - охрана антикварного магазина могла поднять тревогу, несмотря на предупреждение о проводимых работах.
Кирпичи подались и рухнули в образовавшееся отверстие. Трофимыч уронил кувалду себе на ногу, выругался и припал к пролому.
-- Темно, как у негра в желудке и воздух какой-то пыльный.
-- Если эту дверь заложили хотя бы в семнадцатом году - это неудивительно, - сказал Корсаков.
Они быстро разобрали остатки стены, за которой оказалась полураскрытая дверь.
-- Ишь, даже не заперли, - проворчал Трофимыч, распахивая дверь настежь, - Игорек, тащи-ка переноску.
Корсаков отцепил переноску от крюка в потолке, подтянул провод к пролому. Стоваттная лампа осветила небольшую комнату, бюро возле противоположной стены, полированный стол на гнутых ножках. На столе лежали стопка книг, разбросанные карты, стоял подсвечник с наполовину прогоревшими свечами. Все было покрыто толстым слоем слежавшейся, похожей на войлок, пыли.
Трофимыч ринулся к бюро. Корсаков повесил переноску на дверь и прошел в комнату.
-- Пусто, - разочарованно сказал Трофимыч, - пусто, мать его так!
-- Ты погоди, не мельтеши. Оглядись повнимательней, - сказал Корсаков.
-- А чего тут глядеть, - Трофимыч повел рукой.
Комната и вправду была пуста. Игорь подошел к столу, заглянул за него.
-- Ты рассказывал, как мужики вино нашли, - напомнил он, - вот, полюбуйся.
За столом стоял полупустой ящик, наполненный какой-то трухой, из которой торчали горлышки запечатанных сургучом бутылок. Трофимыч метнулся к столу, выхватил бутылку, протер ее ладонью.
-- Хе... а, черт, не по-нашему написано
-- Дай-ка, - Корсаков взял у него бутылку, повернулся к свету, "Henessey", тысяча... - он почувствовал, как у него перехватило дыхание.
-- Чего? - насторожился Трофимыч, - барахло?
Корсаков откашлялся.
-- Трофимыч, ты хочешь купить этот особняк?
-- А на хрена он мне? - озадаченно спросил напарник.
-- Пивную устроишь, - ответил Игорь, чувствуя, что сердце забухало так, что вот-вот могло проломить ребра.
-- Не люблю я пива, - сказал Трофимыч, - что с вином-то?
-- Это не вино, родной ты мой, это коньяк!
-- Хрен редьки не слаще. Продать можно будет?
-- Можно, еще как можно. Только с умом надо, понял?
Игорь присел на край стола, лихорадочно соображая.
-- Так, Трофимыч. Ты сидишь здесь, стережешь коньяк и все остальное, Игорь поставил бутылку на стол, взял в руки книгу, смахнул ладонью пыль и полистал ее.
Трофимыч заглянул через плечо.
-- Тоже не по-русски.
-- Эта - на французском, - Корсаков отложил книгу и взял другую, - а эта на латыни. Эта... я даже не знаю на каком языке, но... - сказал он и замолчал.
На открытой странице он увидел удивительно знакомые символы. Именно такие он перенес на свою картину "Знамение", заставив человеческие фигуры тянуться к ним сквозь багровый туман.
-- Что там?
-- Не знаю, - задумчиво сказал Корсаков, - но книги тоже, мне кажется, немалых денег стоят.
-- Вот свезло, так свезло, - выдохнул Трофимыч, - я одного барыгу знаю - книги можно разом ему сдать, и винцо тоже.
-- Ты не спеши. Если я правильно понимаю, то у твоего барыги денег не хватит все это купить, - пробормотал Игорь.
-- А картишки? Смотри ты, пакость какая, - Трофимыч скривился, рассматривая карты, размером с почтовую открытку, - прям порнуха, прости Господи.
-- Это карты Таро, - пояснил Корсаков, - специальные карты для гадания. Играть в них нельзя, - он собрал карты и сложил в плоский футляр. Трофимыч, слушай команду: сидишь здесь, стережешь это добро. Ни ногой отсюда!
-- Может, мужиков позвать?
-- Я тебе позову! Сначала надо знающего человека найти, оценить товар, продать и при этом не продешевить. А мужиков угостишь с выручки, понял?
-- Понял.
-- Ну, то-то, - Корсаков спрятал футляр с картами в карман, прихватил со стола бутылку и двинулся к двери. - Через час, ну, полтора, я вернусь. Ты даже не представляешь, что мы нашли. Одна такая бутылка целого состояния стоит. А если все продадим, то послезавтра уже будем на Канарах загорать.
-- А почему послезавтра?
-- Потому что паспорта заграничные еще сделать надо, - пояснил Корсаков. - Мебель тоже продать можно, но с ней хлопот много, а коньяк, дай Бог, сегодня уйдет.
-- Понял, - радостно закивал Трофимыч, - давай, Игорек, не мешкай. А где это - Канары?
-- Там, где всегда лето и все тетки загорают без лифчиков, - не пускаясь в детальные объяснения, сказал Корсаков.
Был почти час ночи, моросил дождь и на Арбате остались только самые голодные музыканты и самые влюбленные парочки. Впрочем, возможно, им просто некуда было пойти.
Корсаков почти бегом добежал до метро "Арбатская" и успел купить телефонную карту в закрывающейся кассе. Теперь бы еще вспомнить телефон Лени Шестоперова! Несколько раз он попадал не туда, наконец в трубке прозвучал недовольный голос Шестоперова. У него была странная манера говорить по телефону: вместо "алле", или "слушаю вас", Леня вопрошал "чего надо?".
-- Чего надо? - раздалось в трубке и Корсаков с облегчением вздохнул.
-- Леня?
-- Я за него, - пробурчал Шестоперов. Он был явно не в духе.
-- Как здоровье драгоценное?
-- Ты что, смеешься? Только из-под капельницы.
-- Что-о? - испугался Корсаков.
-- Что слышал. Я, как с тобой расстался, так и не смог остановиться. Этот Георгин, в рот ему талоны...
-- Герман, что ли? - уточнил Корсаков.
-- Ну да. Просто бездонная бочка какая-то. И заводной, как апельсин. Константин на второй день сломался - мы его к маме отвезли, а сами продолжили. В моем возрасте после такого загула только с помощью капельницы отойти можно.
-- Не обязательно. Я вот сам выхожу из штопора, - похвалился Корсаков, не упомянув, чего это ему стоит. - Но я по другому поводу звоню. Дело есть, Леня.
-- Слушай, Игорек, давай завтра, а?
-- Никак нельзя завтра - опоздать можем. Ты скажи, твой знакомый, ну тот, банкир, все еще на свободе?
-- Михаил Максимович? - помолчав, вспомнил Леня, - Пока да. У него то ли Зюйд-банк, то ли Зип-банк, а что?
-- А старье он до сих пор коллекционирует?
-- Антиквариат? Да. Я его в Лондоне встречал - он на аукцион приезжал.
-- У меня есть кое-что для него, - сказал Корсаков.
Шестоперов долго вздыхал, сопел в трубку. Игорь понял, что Леня не верит, будто он может предложить что-нибудь ценное.
-- Ты уверен, что он заинтересуется? - наконец спросил Леонид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});