От такого расстройства пальцы у меня разжались, камера выскользнула… И шмякнулась натурально о камень надгробный, метрах в трех от нас стоявший. Вдребезги – прощайте, четыре штуки зелени, или сколько она там стоила… Экий я неловкий.
Крысеныш мой к тому времени на ноги поднялся, и даже права качать начал. Как увидел, что с «сонькой» его стряслось, – заверещал, словно поросенок при кастрации.
Я на тот камень смотрю, глазам не верю. Потому что надпись на нем сообщает, что лежит тут аж с 1904 года надворный советник Франкенштейн… Франкенштейн, прикиньте? Дурдом…
А в дурдоме и у нормальных крыша съезжает. У меня, по крайней мере, съехала… Потому что в какой-то момент я сообразил, что слышу выстрелы, и уже довольно давно. Слышал и раньше, но как-то мимо сознания шли. Ну выстрелы, ну и что, вполне нормальное звуковое сопровождение для того, что вокруг творится.
Но теперь как торкнуло: бой ведь идет самый натуральный, неподалеку, где-то в районе Староневского… И очередями лупят, и одиночными, и взорвалось что-то пару раз.
Только задумался: да кто ж там и с кем воюет? – новые выстрелы, совсем рядом, у Лавры. Повернулся туда и увидел их. Много, сотни полторы или две. Мне тогда показалось, что много, кто ж знал, что это всего лишь передовые самой первой волны… Что на подходе многие тысячи, десятки тысяч.
Примерно на полпути между Лаврой и тем местом, где с парнишкой возился, – группа экскурсан тов. На склепы и некрополи любуются, снимают, экскурсовода слушают… Не знаю уж, каким извращенцем, в смерть влюбленным, надо быть, чтобы вместо Эрмитажа и прочих музеев по погостам шляться… Но за что эти некрофилы боролись, на то и напоролись. Первыми оказались на пути у толпы зомби.
Вернее, термин «зомби» тогда под негласным запретом был… Политкорректно называли, инфицированными.
Однако как их не называй, экскурсанты при виде оравы мокрых тварей с окровавленными мордами тут же врассыпную дернули. Да только почти никто не ушел… Мне вот кажется, что Голливуд дурную шутку со всеми нами сыграл – своими стереотипами о зомби: медлительные, дескать, тормознутые, и вообще тупее дерева… Но они не медлительнее живых оказались. А интеллект мертвым без надобности, они философские диспуты с нами затевать не собирались. Комар тоже тварь небольшого ума, но пищу свою – человека и его кровушку – за несколько километров почует и с прямого пути не собьется.<
> Стоял я, смотрел, как мертвые за живыми между могил гоняются, – а сам словно оцепенел, к месту прирос… Про службу позабыл, про Распутина, про все…
Но тут зомбяк девку-экскурсантку ухватил, она заорала, и меня отпустило. Понесся обратным маршрутом, к церкви. Не то чтобы так уж рвался служебный долг в отношении Борюсика исполнить, но ситуация именно туда гнала – к своим поближе, от мертвяков подальше.
Куда делся парнишка, камеры лишившийся, не знаю. Со мной не побежал. Зря мы с ним, получается, в догонялки сыграли: никого бы его ролик не шокировал, и миллионы просмотров не собрал бы. Я думаю, в тот день похожие ролики в Интернет десятками сыпались, пока сеть не накрылась и свет во всем городе не обрубился… Но не буду забегать вперед.
К церкви вернулся и вижу: все не так плохо. Все значительно хуже. Потому что с другой стороны, от автомобильных мостов, через Монастырку перекинутых, тоже толпа мертвяков к атит, и счет уже на тысячи идет. О том, чтобы их всех из нашего служебного оружия уложить, не задумался бы даже самый отъявленный оптимист.
Вот тогда-то я понял до конца слова Лариосика насчет острова-западни…
Удивила реакция на мертвяков наших работодателей, поильцев и кормильцев. Проще всего, конечно, сказать, что оказались они, кормильцы, все поголовно тупыми идиотами. Однако не стану клеветать на погибших: встречались среди них очень даже умные люди. Но они сами себя… как бы поточнее… в общем, загипнотизировали сами себя.
Столько твердили про мерзкую авторитарную власть, злостно нарушающую права ни в чем не повинных инфицированных граждан, – что сами в свои мантры поверили. Так уж у них мозги были устроены: если власть кого-то щемит, то власть неправа всегда, по определению, потому только, что она власть. А ущемляемые все белые и пушистые… И, получается, потенциальные союзники в деле свержения фашиствующей камарильи.
Толпа к тому времени, когда я вернулся, поредела. Одни вместе с мобильниками и камерами смылись, эксклюзив свой поскорее выкладывать. Кое-кто, услышав близкую стрельбу, поспешил ноги унести. Недалеко унесли, я думаю… Но многие остались.
И вот ситуация: на трибуне Сумчатый, речь держит, хорошо поставленным голосом из динамиков громыхает. Борюсика уже не видно, и Тортиллы тоже, да и тэвэшников вдвое меньше стало. А за спиной у слушателей – толпа зомбяков приближающихся.
Но Сумчатый не крикнул людям, чтобы бежали, спасались… Руку вперед выбросил, точь-в-точь как Ленин с броневичка, и вещает что-то о том, что свершилось, дескать, что лопнуло терпение у оскорбленных и униженных инфицированных граждан, что восстали они против режима и его свинцовых мерзостей, что начался обратный отсчет последних часов диктатуры…
Наверное, сам себе верил. Наверное, думал, зомби его сейчас вождем выдвинут, и, с Сумчатым во главе, – на Смольный. А потом, колоннами со всех концов России, – на Кремль. В чем-то прав был: чтобы Сумчатого в вожди, надо или обкуриться-обколоться, или умереть, или еще как-нибудь мозгов лишиться…
Люди стоят и слушают. Не оборачиваются. Что у них за спинами – не видят. Люди думают, что про восстание инфицированных – фигура речи…
А вот Матрасник все сообразил. Он рядом стоял, в очереди к микрофону. Как увидел, что за подмога к гражданским активистам подходит, тут же юркнул куда-то в сторону, как крыса напуганная.
Следом за ним и Сумчатый с трибуны слетел. Кубарем – кто-то ему пинка отвесил, я не разглядел толком, кто.
Микрофоном Лариосик завладел, личность до той поры абсолютно не публичная. И гаркнул в него по-простому, без словесных красивостей. Нецензурно, но доходчиво: …ывайте, коз лы, бегите!
Команду к исполнению мало кто принял, но хотя бы обернулись… Да только было уже поздно. Одни заорали, другие побежали, третьи то и другое разом… Некоторые на месте застыли, как кролики перед удавом.
Я свой «иж» выдернул, с предохранителя снял, и решил, насколько сумею, поближе к Лариосику держаться… Он местный, лучше меня тут все щелки-лазейки знает, и свистопляску нашу загодя предвидел, мог какой-то план спасения обмозговать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});