снимали с них одежду – она слезала вместе с пластами мяса. Это было страшно, Саяна.
Я всхлипнула и прижала его к себе, потихоньку забирая боль.
– Бардак и полнейшая неразбериха, словно в первые месяцы войны. Трусость и подлость одних, которые не сообщали об аварии, трясясь за свои задницы, и отчаянный героизм других! Любимая, ни один из пожарных расчетов не отказался идти в огонь! А у них и средств защиты не было никаких, только роба брезентовая, рукавицы, каска и противогаз! Но при такой температуре противогазы пришлось снять, сразу же! Погибли все! – его голос задрожал.
– Родной мой…
– Эту аварию просто засыпали людьми! Потом кто–то прозвал их биороботами. Официально, наверное, никогда не назовут истинные цифры, но это сотни тысяч человек! Лучшие вертолетчики, шахтеры, солдаты! Все мгновенно получали смертельную дозу облучения, а на их место просто ставили новых! Потом вывезли жителей, и началось мародерство. Доблестная милиция шла в первых рядах. – Он стиснул зубы и помолчал. – Я… многих убил тогда, нервы не выдержали. Безжалостно отнимал жизни… Мне стыдно за это, жизнь моя.
– Понимаю, любимый. – Я усадила его, дрожащего, на кровать, встала между колен и обняла. – Теперь знаю, почему мне дали тебя.
– Почему?
– В тебе всегда это было. – Тихо пояснила я. – Потребность защитить, спасти. Сделать мир лучше. Твое желание главенства в клане – это не жажда власти. Ты хочешь починить то, что сломано, изменить положение вещей. – Моя рука легла на его шевелюру. – Поэтому ты, Горан. Поэтому мне дали тебя.
– Вечно буду за это Господа благодарить! – выдохнул он, прикрыв глаза.
– Вместе будем благодарить. – Я прижалась к нему и пообещала себе, что помогу чернобыльцам, забытым всеми ликвидаторам, фонд потянет и не такое. Но для этого нужно вернуться из ада живой. – Все будет хорошо, любимый. – Мои руки долго гладили Драгана по спине и волосам. Его боль, долго хранимая глубоко внутри, утихла, в душе расцвело счастье.
– Все стало хорошо, когда появилась ты, Саяна. – Прошептал он. – Я понял, для чего рожден, обрел смысл и такую силу, что сломить меня не сможет никто – пока ты любишь меня. – Мужчина посмотрел в мое лицо полными обожания глазами. – Сокровище мое!
– Твое! – подтвердила мисс Хайд. – Только твое, навсегда!
– Правда? – выдохнул он, одним движением уложив меня на спину. – И я навсегда весь твой! Включая вот это. – Озорно улыбнувшись, санклит переместил мою ладонь на одно срочно требующее внимания место.
– А это что?
– Сам не знаю, выросло вдруг из–за того, что супруга весь день меня дразнила, прижималась, гладила, вертела передо мной своей потрясающей попкой в этих тугих джинсах!
– Ай, злая женщина! Что же теперь делать?
– Не знаю! – хрипло выдохнул он. – Сделай уже что–нибудь! Все, что угодно!
– Ну, есть одна мысль.
– Только одна?
– Хорошо, несколько. Но для начала надо снять с тебя рубашку. – Пальцы пробежались по пуговкам.
– Начало отличное! – промурлыкал Горан, сняв ее. – Твоя кофточка ведь тоже не нужна?
– Совершенно не нужна!
– Замечательно! – он снял ее с меня и накрыл горячими ладонями грудь. – Какая же ты красивая, Саяна! – поцелуй заставил нас обоих застонать.
– А теперь, – тяжело дыша, мисс Хайд избавила себя и мужа от остатков одежды, – давай проверим. У меня есть отверстие, которое должно подойти. – Я направила его внутрь себя. – Да, идеально. Они созданы друг для друга!
– Воистину! – хрипло подтвердил Драган. – Господь всемогущий, что же ты со мной делаешь!
Глава 5.7 Врата в ад
Мы проснулись, когда было еще совсем темно. Из–за предстоящих событий отчаянно не спалось. Закутавшись в одеяло, я вышла на улицу. Спеленутое ночной прохладой утро вздохнуло туманом и заворочалось, начав рваться на свободу из–под надоевшего сумрака, чтобы полыхнуть ярким рассветом и продолжить бесконечную череду дней.
– Держи, любимая. – Горан протянул мне чашку кофе.
– Спасибо, родной. – Рассеянно отозвалась я.
– Не решила?
– Неа, мыслей не было и нет. – Мисс Хайд уныло помотала головой. – Понимаю только одно – место должно находиться в рамках истонченной ткани бытия, подальше от людей и не быть сильно зараженным радиацией – потому что если загорится или еще что, будет Чернобыль номер два. И при этом желательно наличие, как я поняла из объяснений Сэмуэля, чего–то рукотворного, что будет использовано как каркас.
– Могу кое–что посоветовать. – Как ежик выйдя из тумана, предложил Данила. – Здесь недалеко есть одно сооружение, Дуга, советский заброшенный радар для обнаружения баллистических ракет.
– «Русский дятел»? – уточнил Горан. – Саяна, вынужден согласиться с Ханом. Мысль на самом деле хорошая.
– Вокруг блокпосты, Охотников в том числе. Но могу договориться.
Я улыбнулась. Душевная дурнота, нахлынувшая с утра, прошла. Значит, все правильно.
Дорога из бетонных плит, наполовину заросших мхом, заставила дома на колесах покачиваться, создавая ощущение, что едешь на верблюде. Вглядываясь вперед, чтобы увидеть эту загадочную Дугу, я ее все–таки проглядела, потому что металлический «лес» так искусно прятался в настоящем, деревянном, что только благодаря сделавшим охотничью стойку вибриссам удалось понять, что мы уже почти на месте.
Ажурное антенное полотно высотой полторы сотни метров, длиной в полкилометра на фоне блеклого неба смотрелось как кружево, сплетенное из хаоса жизни и геометрической изящности металла. В этом громадном стальном скелете гудел ветер. Ржавеющую антенну со всех сторон, как отважные лилипуты Гулливера, окружали деревья.
Я прошла по сухой прошлогодней пожухлой траве, что хрустела под ногами как снег, к небольшому, будто специально расчищенному «пятачку» перед Дугой. Посреди высохшей глины, присыпанной песком, одиноко скучала пушистая елочка с меня ростом.
Пространство вокруг «фонило» – я слышала множество разных звуков, которые затихающим эхом доносились и с разных временных пластов и, от чего кожа ощетинивалась мурашками, других миров. Нечто похожее со мной было на Бали и в Айя–Софии, но здесь явно происходило что–то особенное.
– Да, это то самое место. – Сама себе подтвердила мисс Хайд.
– Могу чем–то помочь тебе, родная? – спросил Горан, подойдя ко мне. – Или, как всегда, главное, не мешать?
– Умный мальчик.
– Теперь от этой хрени будет хоть какая–то польза. – Усмехнулся