— Я видела, вы шли с мисс Изабеллой, сэр. Она и ее брат — родственники сэра Джошуа Бриджеза из Хай-Уиллоуз, хотя говорят что-то с ними не то. Их мать убежала когда-то с французом. Она была его сводной сестрой, понимаете, но тому уж много лет. Мы тогда здесь еще не жили, но, говорят, он к этому отнесся очень сурово. Потом, когда эти дикари за морем отрубили голову их отцу, сестра и брат приехали к сэру Джошуа. Голодные, без гроша в кармане, и ему это вовсе не понравилось. Это, конечно, не наше дело, но я должна сказать: мисс Изабелла настоящая леди по всем статьям, и мне все равно, что бы ни говорили.
Эти сведения еще более возбудили его интерес. Если Мэри Хоуп была права, то сэр Джошуа без особого желания принял детей в дом и впоследствии обращался с ними, как с бесплатными слугами. Роберт поймал себя на том, что теперь с нетерпением ждет вечера, хотя раньше думал о приеме в доме сэра Джошуа со скукой.
Изабелла не придала значения встрече на берегу. Она даже не удивилась, встретив хорошо одетого незнакомого господина на обычно пустынном в такой ранний час берегу, и никак не связала это с намеченным на вечер приемом гостей в Хай-Уиллоуз. Ей не терпелось поскорее рассмотреть получше то, что она нашла утром в заброшенной лачуге. С тех пор как Люсьен уехал, она не заходила сюда и теперь стояла на пороге, оглядываясь вокруг. Вспомнив все, она ощутила чувство невосполнимой утраты. Следов пребывания Люсьена в хижине не осталось. Только в углу лежал аккуратно сложенный клетчатый плед. Когда Изабелла подняла его, из складок выпал клочок бумаги. Наверное, собираясь в дорогу, он оставил для нее записку. В листок бумаги было завернуто тоненькое золотое колечко, — недорогое украшение — его девушка видела у Люсьена на мизинце.
И вот, уединившись в своей комнате, Изабелла рассматривала его. На кольце была выгравирована буква R, и Изабелла подумала, что кольцо принадлежало матери Люсьена.
«Ma belle Isabelle, — писал он по-французски на клочке бумаги, — вы спасли мне не только жизнь, но и рассудок, так как в тюрьме я сошел бы с ума, поэтому, бесспорно, я ваш должник. Вы знаете, как говорят: жизнь человека, которого вы спасли, принадлежит вам навеки».
Сидя на кровати, Изабелла читала и перечитывала эти слова. Действительно ли она что-то значила для Люсьена или он просто шутил с ней в своей милой манере? Она с трудом, но надела кольцо на палец. Но носить его она не станет. Слишком много это вызвало бы вопросов. Девушка снова завернула кольцо в записку, потом — в носовой платок и положила в ящик комода, где хранила свои немногие личные вещи. Кто знает, может быть, они когда-нибудь встретятся, и тогда… Изабелла стояла у окна и смотрела вдаль на море. Она вспоминала обнимавшие ее руки, жадные поцелуи Люсьена и свое томление, которое так и осталось неутоленным. Громкий стук в дверь вернул ее к действительности.
— Это хозяйка, — запыхавшись прошептала Гвенни. — Она говорит, что если вы настолько хорошо себя чувствуете, что удираете из дому, то значит вы уже здоровы и можете работать.
— Хорошо, я иду.
— Поторопитесь, мисс, она сегодня не в самом лучшем расположении духа.
Начали прибывать гости: преподобный Уильям Весткотт из Лидда с женой, вдовствующий мэр городка Нью-Ромни с дочерью, капитан Дюран из драгунского полка, расквартированного в Хите.
Последним появился Роберт. Когда он вошел в гостиную в своем элегантного покроя синем сюртуке, с коротко подстриженными и завитыми по новой моде волосами, — денди во всех отношениях, — то показалось, что все остальные в своих кюлотах, шелковых чулках, жилетах с богатой вышивкой и в старомодных белых париках были одеты слишком нарядно. Он поклонился хозяйке, поцеловал руку Венеции и обошел всех гостей. Представляясь, он нашел для каждого несколько слов. Гости подозрительно косились на этого светского молодого человека с серыми проницательными глазами: было видно, что он хорошо осведомлен во всех областях, а его едкие замечания сразу раскрывали суть вопроса.
Следовало признать, что обед был великолепным: тюрбо с соусом из анчоусов было изумительно, так же как и утки, зажаренные на вертеле. Роберт не был слишком увлечен едой и поэтому успел заметить, что юноша и девушка, которыми он интересовался, проскользнула в столовую, когда остальные гости уже заняли свои места, и сели на дальнем краю длинного стола. Он увидел, как леди Бриджез при этом нахмурилась, но ничего не сказала, и был удивлен, перехватив суровый, но в то же время беспокойный взгляд хозяина.
Платье Изабеллы из белого муслина без всяких украшений делало ее похожей на школьницу, и действительно, оно было сшито два года назад для Венеции, когда та еще посещала Академию миссис Смитсон для юных леди, и с тех пор сильно износилось. Бледный болезненный мальчик — таким его помнил Роберт — стал высоким, шести футов ростом, юношей. Его худые руки торчали из рукавов, ставшего тесным, сюртука. Он казался бы привлекательным, если бы был аккуратно причесан и если бы не резкая складка у пухлого рта, появляющаяся всякий раз, когда он что-то шептал сестре.
Роберт ел, говорил сидевшей рядом с ним Венеции изысканные комплименты, слушал разговоры, в основном, о войне и в большей части содержавшие неточные сведения, и наблюдал за Изабеллой с Ги. Беседа стала гораздо интереснее, когда перешли к местным событиям. К тому времени дамы последовали за хозяйкой в гостиную, оставив мужчин пить вино. Роберт заметил, что когда Джеймс поднялся открыть дверь для матери, он попытался украдкой провести рукой по затылку Изабеллы и обнаженной руке. Но девушке удалось уклониться. «Невоспитанный щенок, — сказал про себя Роберт, — придется его проучить!»
Мужчины засыпали Роберта вопросами о возможности заключения мира, но он был осторожен.
— Это верно, что большинство наших европейских союзников отошли от нас, но их поддержка всегда была сомнительна, а союз с ними ненадежен. Мы загнаны в угол, но наши армия и флот достойно вели себя в Дании и в Египте. Мы считаем, что Бонапарт обеспокоен тем, что мы получили передышку. Однако, добиваясь перемирия, мы не должны забывать об обеспечении обороны страны.
Глядя на встревоженные лица собеседников, Роберт сообщал им свои собственные предположения, неодобряемые Генри Аддингтоном, но горячо поддерживаемые Уильямом Питтом, а тот, будучи Хранителем Пяти Портов, лучше кого бы то ни было знал эти края.
— Я хотел бы предложить вам, джентльмены, построить канал от Эпплдора до Хита вдоль побережья. Точное расположение канала мы определим. Представьте, что если баржи с войсками Бонапарта причалят к этим болотам, они столкнутся с серьезными трудностями: солдатам придется нести оружие и другое снаряжение через болота и через глубокий канал, который будет хорошо обороняться.