Читать интересную книгу Юность полководца - Василий Ян

В этой темной щели неясно блеснули две точки и мокрый нос затаившегося медведя, который внимательно следил за появлением неведомых людей. Сознавая свою неодолимую силу, он выжидал.

Гость невольно вздрогнул, вытащил из ножен свой прямой отточенный меч и прислонил его к сосне, потом выхватил из колчана три стрелы и переложил их в левую руку.

Александр сделал предостерегающий жест, означавший, что надо выждать.

В это время приблизился отставший от опекаемого им княжича черниговский боярин со своим слугой. Александр безмолвно приказал им остановиться возле другого дерева, потом повел бровями и, взглянув на стоявшего позади ловчего, приглушенным голосом сказал:

– Начинай!

Ловчий выхватил из-за пояса витой турий рог. В тихом неподвижном воздухе прозвучал звонкий призыв, означавший начало охоты.

И вдруг с разных сторон леса откликнулись дикие звуки, грохот трещоток, крики загонщиков:

– Эй, Михайло толстолапый! Полно спать! Выходи! Принимай гостей! Го-го-го!

Зашевелились и затрещали сучья наваленного бурелома, закивала ветвями лежащая елка, и, как темная глыба, запорошенная снегом, свирепо рыча, выскочил из своей берлоги огромный бурый медведь.

С двух сторон с громкими криками выдвинулись из кустов скрывавшиеся там охотники. Медведь бросился в одну, потом в другую сторону, но опять наткнулся на охотников; они орали и звонко стучали дубинками по стволам деревьев.

Медведь заметался и бесшумно понесся, вздымая снег, на ту прогалину, где неподвижно стоял, широко расставив ноги, князь Александр и за ним два черниговских гостя.

Видя несущегося на них зверя, княжич Ростислав натянул лук и пустил стрелу. Она впилась в медведя, и хвост стрелы замотался у него на загривке. Медведь взревел. Могучие звуки, повторяемые эхом, прокатились по лесу. На мгновение он остановился, растерянно мотая головой и стараясь лапой сбить стрелу, но в это время две новые впились в его мохнатую шкуру. Поднявшись на задние лапы, зверь быстрыми неуклюжими скачками понесся в сторону прогалины.

Черниговский княжич не выдержал. Схватив стоявший рядом меч, он сделал несколько шагов навстречу медведю. Стремительным прыжком зверь упал на человека и подмял его под себя.

– Пегаш! Пегаш! – закричал Александр, бросаясь к медведю и сжимая в руке отточенную рогатину.

Откуда-то из-за кустов с необычайно тонким визгом вылетел огромный пегий волкодав, перепрыгнул через медведя, кувырнулся в снег и, вцепившись в мягкие окорока зверя, стал их яростно трепать.

Медведь, оставив человека, завертелся, стараясь охватить лапами собаку.

Александр, проваливаясь в снег, подбежал к медведю, ткнул его рогатиной в бок и отскочил назад. Он пригнулся к земле, выставив вперед рогатину и придавив ногой нижний ее конец, воткнутый в снег.

Примчались еще две собаки и тоже вцепились в зад медведю. Зверь, обезумев от боли, не знал, на ком сорвать ярость. Увидев перед собой неподвижно стоявшего Александра, он на дыбках, волоча за собой трех собак, решил схватить и разорвать дерзкого противника. Князь уверенно направил конец рогатины в «настоящее место», как говорят охотники, – под левый сосок, и зверь всей тяжестью упал вперед, стараясь лапами достать ненавистного человека.

Рогатина глубоко вонзилась в грудь. Медведь повалился на бок. Подбежавшие ловчие обухами топоров добивали зверя. Обильно вытекавшая кровь алой струей окрашивала голубоватый снег.

Александр, оставив медведя, подбежал к неподвижно лежавшему черниговскому княжичу. Сильный удар медвежьей лапы лишил его сознания. Вся шуба на спине была разодрана от плеча до пояса, и виднелась стальная кольчуга.

Княжич медленно приходил в себя, еще плохо соображая, что с ним произошло. Его уложили на сухой прогалине. Ловчий принес глиняную сулею и налил вина в серебряный ковш. Александр сам большими длинными пальцами разжал стиснутые зубы княжича и ждал, пока тот не начал жадно пить.

В полузакрытые глаза возвращалось сознание. Нахмурив брови, молодой черниговский княжич осмотрелся и вскочил.

– Где медведь? – были его первые слова.

Александр засмеялся:

– Уложил ты его своим мечом, своей смелой рукой. Вот он валяется. Смотри, с каким матерым зверем справился.

– А где мое оружие?

Старый боярин подал меч. Руки у него дрожали, он еще не верил, что его питомец спасся от страшной беды.

В это время к Александру быстро подбежал на лыжах охотник.

– Прости ты нас, княже! Не смогли мы удержать до твоего прихода медведицу. Уже мы стрелы в нее пущали, а она с медвежатами все же ушла. Но далеко не скроется, мы ее разыщем!

– Жаль, что на нас ее не погнали!

– Как услышала матка, что заревел ее хозяин-бык, выскочила из берлоги как полоумная. Где же с ней было совладать? А убить ее ты же не дозволил.

– Ладно и так! Хорошо, что гостя мы оберегли.

Александр отошел к стоявшим в стороне черниговцам.

Княжич прошептал:

– Пресветлый князь Александр Ярославич! Дозволь слово сказать, пока другой никто нас не слышит. По важному ведь делу мы приехали.

– Слушаю тебя, говори!

– Батюшка мой, князь Михаил, прислал тебя молить, чтобы ты точил мечи вострые, собирал воинов. Можем ли мы терпеть над собой власть татарскую? Пора сбросить басурманское иго! Все князья – и Волынские, и Галицкие, и другие – между собой совет держат, чтобы разом пойти на татар войной и землю нашу от них очистить.

Александр сказал с грустью:

– Запомни слово мое и передай его твоему отцу-батюшке, а ты, боярин, тоже поясни толком мою речь. Видишь, вот медведь, наш лесной хозяин, убит, и заменить его некому. Медведица увела детей в чащу, чтобы вскормить их и своим молоком вспоить, а сама она ранена и человечьими слезами исходит. Где ты у нас видишь столько воинов, чтобы сломить могучие рати татарские? Медвежата малы, и вся наша забота – медвежат вырастить. Нужно время долгое, пока медведица оправится, а медвежата медведями станут. Тогда и разговор будет другой. Такова сейчас и наша земля. Вот и смекни, что я хотел сказать!

Нужна железная рука

Узнав, что князь Ярослав Всеволодович прибыл из Владимира снова в Переяславль, восемь бояр, два дьяка и сам владыка архиепископ Спиридон приехали туда из Новгорода в крытых возках, запряженных гуськом, по три коня, морда в хвост, с возницей, скачущим верхом на переднем коне.

– Чертова дюжина! – говорили суеверные встречные, по привычке пересчитывая число возков. – Не иначе как где-то трус земной, церкви пообвалились али, может, опять бабку вещую жгут на можжевеловом костре.

Но посольство, не говоря, куда и зачем оно едет, проследовало в Переяславль-Залесский, где расположилось в монастыре.

Утром другого дня, расчесав деревянным гребнем подстриженные «под горшок» намасленные волосы и холеные шелковистые бороды, посольство явилось в бревенчатые хоромы князя Ярослава Всеволодовича.

На широком резном крыльце, поднятом десятью ступенями, уже ждали несколько дружинников в начищенных до блеска калантырях и шеломцах. Они заставили посольство повременить некоторую толику на широкой лестнице, затем пропустили по одному внутрь и провели в гридницу. Там посольство чинно выровнялось вдоль стенки. Новгородцы долго крестились и кланялись в сторону красного угла, увешанного образами в серебряных ризах с вышитыми полотенцами. Послы перешептывались, громко вздыхали, широко зевая и крестя рот торопливым мелким крестом.

В окна, тусклые, слюдяные, лился утренний голубоватый свет. Несколько лампад, налитых конопляным маслом, горели, мигая и потрескивая.

Наконец вошли два молодых дружинника с короткими копьями. Они вытянулись по сторонам тяжелой дубовой двери. Оттуда вышел быстрой решительной походкой и остановился, положив широкую ладонь на рукоять меча, князь Ярослав Всеволодович. Из-под густых, круто изломленных черных бровей пристально всматривались холодные, властные глаза. Он узнал владыку Спиридона и двоих бояр. Князь Ярослав подошел к ним, сильный, осанистый, обнял и трижды облобызал.

Другие послы низко кланялись, стараясь перегнуть дородное чрево и дотронуться пальцами до пола.

– Какая нужда, какая кручина привела вас опять ко мне, в мой захудалый, разоренный татарами Переяславль? Садитесь, гости почтенные!

Все уселись вокруг стен на длинных скамьях, покрытых узорчатыми половецкими коврами. Владыка Спиридон начал:

– Время настало тревожное, трудное и для нас, сынов Великого Новгорода, и для всего православного люда. В народе ходят речи, что Господь Бог оставил нас и враги торопятся нас раздавить, чтобы стереть всякую память и самое имя земли Русской.

– Да что ты, владыко, до времени затянул отходную! – прервал низким сильным голосом князь Ярослав жалобную речь Спиридона. – Зря ты пророчишь кару Господню. А может быть, враг еще и подавится русской костью: станет она ему поперек горла.