Читать интересную книгу Меч императора - Роман Артемьев

Мозги Мидару в очередной раз вправило само Лихоземье. Во второй половине дня он вышел к гигантской проплешине, заполненной серебристо-белым песком. На ней не росло ни травинки, а всю поверхность будто разгладили гигантским утюгом — ни единой морщинки, ни единой рытвины или колдобины. От остальной степи пятно отделял барьер из выложенных в один ряд окатанных голышей.

Первым побуждением Мидара было двинуть напрямик через проплешину, хотя бы ради хулиганского стремления нарушить эту неестественную белизну. Он даже приблизился вплотную к границе из камней, но, когда осталось сделать последний шаг… не смог поднять ногу. Тело отказывалось подчиняться, внутри же росло и множилось дикое желание развернуться на сто восемьдесят градусов и рвануть во все лопатки подальше ото всех этих странностей. И бороться с собой не было никаких сил.

Стыдясь собственного страха, Мидар развернулся и бочком-бочком принялся обходить жутковатое место. Славу первопроходцев стоило оставить другим.

Миновав еще пару подобных пятен, Кумил свернул к показавшейся вдали цепи холмов, отдаленно похожей на гигантский земляной вал. Или являющейся им, что было не так уж важно. Главное, в блокноте флориста она была отмечена как один из ориентиров, на который следовало опираться в поисках селения гвонков.

Правда, и здесь не обошлось без фокусов Лихоземья. Сколько флорист ни шел, расстояние до холмов почти не сокращалось. Они, словно мираж, манили подойти ближе, но неизменно держали дистанцию в пару верст. Мидар наверняка бы плюнул на это гиблое дело, если бы собственной рукой не сделал в блокноте на данный счет соответствующую пометку: Фейгур несколько раз упоминал о связанных с местными возвышенностями странностях. Но, размеренно шагая вперед, Мидар все равно то и дело начинал гнать от себя беспокойные мысли. Слишком много он слышал историй о караванах, вот так же погнавшихся за призрачным видением, фата-морганой, и сгинувших в пустыне Загорного халифата.

Однако обошлось. К вечеру он все-таки достиг подножия крутобокого холма и, несмотря на наступающие сумерки, поднялся по узкой стежке на вершину. За неимением нормального укрытия Мидар предпочитал ночевать в тех местах, которые легче всего оборонять. По той же причине он соорудил из срубленной по пути жердины, пары кольев и бечевки очередную ловушку. Все то же самое: натянул шнур поперек тропы, закрепил в камнях шест, согнул его, а свободный конец сунул в замок из двух палок. Ну а на тот случай, если враг заметил эти приготовления, уже ночью Мидар добавил еще одну сигнальную линию. Так чтобы, если кое-кто и изловчился не наступить на первую веревку, его бы обязательно ждала вторая…

То ли сказалось усталость, то ли как-то повлияла магия холмов, то ли просто привык, но спал Мидар этой ночью сном младенца. Даже кошмары не снились. Только под утро привиделась Айгуль — сильно осунувшаяся, плачущая и о чем-то настойчиво просящая флориста. Было это столь удивительно и странно, что Мидар немедленно открыл глаза. После чего долго смотрел в посветлевшее небо.

Навеянное сном настроение не пропало и после того, как Кумил обнаружил разрядившуюся ловушку и следы крови на камнях у подножия холма. Он прекрасно понимал, что пережил эту ночь лишь чудом, но внутри ничего даже не шелохнулось. Да и чего волноваться, если до селения гвонков осталось не больше полутора десятка верст — сущая ерунда, если подумать. Он даже видел заросли деревьев, за которыми, по словам Фейгура, прятались шатры кочевников, и тянущиеся вверх дымки костров. Что ему до неведомого врага, если спустя несколько часов он будет в безопасности?!

Увы, но очень скоро выяснилось, что радовался Мидар зря.

Первым признаком грядущих неприятностей стал сильный запах гари, который ощущался уже на подходе к роще. И пахло не костром или степным пожаром, пахло горелой шерстью, кожей и почему-то пряностями. Затем он увидел поваленные деревья, изодранные кусты, стоптанную траву, обратил внимание на куда-то спешащего мелкого падальщика. Стало ясно, что с селением случилась какая-то беда.

Продев кисть в петлю кистеня и приготовившись в любой миг пустить его в ход, Мидар обогнул рощу с юга и вышел к окраине деревни кочевников. Вернее, теперь уже бывшей деревни. Куда ни глянь, всюду сожженные шатры, разрушенные загоны, даже истуканы Зархра и Юрги и то изрублены в щепу. Кто-то очень постарался, круша и ломая все вокруг, словно желая стереть само воспоминание о живших здесь гвонках.

Но вот ведь что удивительно — Мидар нашел тела лишь троих убитых. Все были мужчинами, воинами, причем одного из них он даже знал. Им по странной прихоти судьбы оказался тот самый степняк, который отнял у Кумила подарок шамана. Но где женщины, дети, где другие вояки?! Да зная нрав гвонков, он ждал, что селение будет залито кровью, всюду будут лежать тела защитников в окружении сраженных ими врагов… И вдруг такой сюрприз.

Ответ на вопрос нашелся очень быстро. На северной окраине Мидар обнаружил множество человеческих следов, вперемежку с отпечатками лап тирров и шестилапов. Все выглядело так, словно захватчики собрали всех в кучу и погнали куда-то во владения троллей.

Троллей?! Мидар потрясенно уставился на отпечаток гигантской ступни, оставленный чуть в стороне от следов плененных жителей селения. Затем нашел еще один такой же, а затем еще и еще. Гипотеза стремительно обретала черты реальности.

И вот тогда на Мидара накатило. Именно тогда ему стало ясно, в какой дряни он оказался, причем по уши. Один, в центре Лихоземья, с невидимым врагом на хвосте и безо всякой надежды на помощь местных — тут уж никакое богатство не в радость.

Кумил схватился за голову. До прохода в горах Порубежья идти никак не меньше седмицы, а он уже измотан, как галерный раб. Без припасов, без проводника, без охраны — долго ли еще получится играть в прятки со смертью? Сколько раз за последние несколько суток он лишь чудом спасался от гибели? Один?! Два?! Пять?! Или десять?! Насколько еще хватит его удачи и не исчерпал ли он ее запас уже сейчас?!

— Тысяча мархузов! — сказал Мидар вслух, кусая губы. — Что же делать-то?!

В глубине души он знал ответ, но против него восставало все естество. Чтобы выжить самому, Кумилу следовало найти Фейгура. Старый хрыч достаточно хитер, чтобы уцелеть даже в плену у тарков. А уж вместе с ним можно будет идти хоть к Рырге в пасть, хоть к Кали на званый ужин. Проблема в другом — как освободить шамана?.. И его внучку!

Последняя мысль окончательно добила Кумила. Ощущая себя круглым идиотом и сильно подозревая, что это решение ему еще аукнется, он заторопился вслед за отрядом разбойников. Отягощенные добычей и пленниками, те вряд ли могли уйти далеко. И если поспешить, то он легко их нагонит.

Впрочем, насчет «легко» Мидар явно погорячился. Страшась погони, тролли гнали как проклятые. Словно все демоны мира им на хвост сели. Хотя, может, на самом деле так и было. Вряд ли племена гвонков спокойно отнесутся к появлению агрессивных чужаков на своей земле. Стоит кому-нибудь увидеть разоренную деревню, как по следам отправятся десятки степных воинов. Не ради спасения попавших в беду сородичей, а лишь из желания добыть славу и богатые трофеи.

Не зря же тарки так целеустремленно прут по направлению к Костяной. Знают, что люди не любят появляться в окрестностях легендарной реки, этим и пользуются. Тихой сапой обойдут разъезды гвонков и спокойно вернутся в свои владения. Хитрецы.

Сам Мидар близость легендарной реки — естественной границы между относительно безопасными окраинами Заар’х’дор и поистине смертельными центральными районами — воспринял двояко. С одной стороны, он даже помыслить не мог, что когда-нибудь окажется в столь мрачно знаменитых местах. Людей цивилизованного мира, которые побывали в самом сердце этого рассадника дикой магии и темных сил, были считаные единицы. И этот факт весьма воодушевлял. С другой же стороны, велика вероятность, что он так и сгинет здесь, на краю мира, как сотни и тысячи авантюристов до него.

Тем временем близость к овеянной мрачной славой реке начала ощущаться буквально во всем. Стало тяжелее дышать, сдавило виски, а на плечи словно навалилась лишняя тяжесть. Постепенно нарастало гнетущее напряжение, выматывающее душу, точно изощренная пытка. Даже многодневное противостояние с невидимым врагом утомляло меньше, чем поход по истерзанной древними магами земле.

Одно хорошо, Мидару продолжало везти. Он успешно избегал встреч с измененными животными, враждебными всему живому духами и прорвавшимися с иных планов бытия тварями. Правда, раз им заинтересовался одинокий рыкач, но то ли его отпугнул запах троллей, то ли нашлась еще какая-то причина, однако связываться с флористом зверь не стал и убежал.

Ночь Мидар провел в развалинах кромлеха со множеством знаков Светлого Орриса на камнях. И того, чего он всерьез опасался — очередного визита своего невидимого врага, — не произошло. Оказалось, что древнее место Силы не только до сих пор охраняло от нечисти и отпугивало хищников, но и служило хорошей защитой от иных опасностей. До рассвета флориста никакие гости не беспокоили.