— Злющий, зараза! — скривился мистер Квин, скрипя кожаными сапогами. — Ты ему войско в рот не клади! И вот маги отправляются туда и заставляют беднягу… Того… Ну ты поняла!
— Ой, — сглотнула я, морщась и краем глаза поглядывая на мешок.
— Но не всегда успешно, — сощурился мистер Квин, осматриваясь по сторонам, словно кто-то мог нас подслушивать. — Иногда, короче, плохие попадаются! Это когда маги заставили дракона. Но иногда хорошие удобрения, когда дракон заставил магов!
Мистер Квин стал засыпать растение землей, остервенело накидывая сверху лопатой. Как все сложно! Но, думаю, что справлюсь! Я даже сжала кулаки от волнения, видя столь сложный процесс. Надо еще ругательства собрать! Без них никак!
— Теперь нужно плюнуть ему на могилу! — произнес разбойник, плеснув воды и плюнув сверху…
Ведро вернулось на место, опустев почти до половины. Я с тревогой посмотрела на дом, в надежде, что меня не ищут. Но в доме было все тихи о спокойно. Карета стояла под крыльцом, в окнах первого этажа загорался свет, а за шторами сновали силуэты.
— И станцевать на ней! — произнес разбойник, огромным сапогом утаптывая место. Он танцевал какой-то диковатый танец, которого я не знала.
— А менуэтные па подойдут? — спросила я, понимая, как сложно все-таки быть садовником! Это же такой труд!
— Ну… как бы… Была у меня девушка, которая менуэты делала! — шмыгнул носом разбойник, притаптывая место как следует. — Но боюсь, мэм, что совать в рот грязный корень было бы глупо! Короче! Танцуешь!
— Что лучше? Кадриль или вальс? — снова спросила я, пряча руки за спиной и склоняясь к месту захоронения, чтобы все внимательно рассмотреть!
— Не знаю, кого ты… ой, простите, вы… кадрить собрались! — пожал плечами разбойник. — Но лучше по нашенскому, по старинке! Ну и все!
— Все? — удивилась я, поднимая взгляд.
— Да ты что! — удивился разбойник, стаскивая со взъерошенной головы шляпу. — Теперь минута молчания! Ты что? На похоронах ни разу не была?
— Нет, — созналась я, не помня похороны мамы.
— Даже мы, разбойники, чтим традиции! Сняла шляпу, — строго произнес разбойник, делая глубокий вдох. — Опустила глаза и …. Примите боги душу несчастного, какой бы сволочью он ни был!
Садовник посмотрел вверх, а лицо его стало скорбным.
— Теперь, как почетная вдова ходишь на могилу и поливаешь ее слезами из ведра! Каждый день! — усмехнулся разбойник. «Каждый день!», — эхом повторила я, понимая, что мне срочно нужна шляпа! Без шляпы я не смогу ничего посадить!
— Откуда вы все это знаете? — спросила я, осторожно трогая пальцами мокрую землю. — Вы были разбойником, а стали… садовником!
— Ха! — рассмеялся бывший Джек Борода. — Я был тем еще лихим малым! Грозой всей округи! Джек Борода! Да моим именем пугали врагов. Я и десяток моих лихих ребят держали в страхе мужиков и … в страхе, но уже без «с» всех баб в окрестностях! Ах, какие это были красотки! Да они сами вешались на меня, как на виселицу! Ха-ха!
— И что случилось? — спросила я, чувствуя, что уже почти не боюсь ни громкого смеха, ни грубого голоса, ни страшного заросшего лица.
— Грабанули мы однажды карету. Там ехал какой-то пижон и вез что-то в сундуке, — начал Джек Борода. — Ну, думаю, золотишко! А карета с охраной! Дорогущая! Ну мы ее и тормознули. Пит Булль свалил дерево и карета встала!
Пока он рассказывал, я представляла дремучий лес, страшных разбойников, которые наблюдают за красивой каретой.
— Гони золото, дружок! — произнес Джек Борода, вырывая дверцу кареты. Пижон затрясся, выронил пенсне, прижимая к груди свой ларец: «Не отдам!». Но грубая ручища выдернула ларец из дрожащих рук.
— Сэр! Я вас умоляю! В нем огромная редкость! Может быть, последняя в своем роде! — заныл бедняга, пока лихой Джек Борода пытался открыть сундук. — Я везу это сэру Венциану Аддерли!
При звуке его имени, я почему-то вздрогнула. Напряжение сменилось странным теплом, которого я испугалась больше всего на свете.
— Дальше этот пижон стал артачиться! Но я пригрозил ему пистолетом! — продолжал Джек Борода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Переступая через перебитый эскорт, Джек тащил ларец, представляя, что в нем какая-то золотая особо ценная вещица. Разбойники потирали руки, предвкушая добычу, как вдруг… вместо золота или магического артефакта, из ларца появился горшок. В нем торчало какое-то растение с алым бутоном.
— Ах ты мерзкий шмакодявк! — взревела банда, набрасываясь на своего предводителя. Еще бы! Они ожидали увидеть золото, а тут! С горем пополам Джеку удалось убедить банду, что это очень ценное растение. И найдутся те, кто заплатят за него целое состояние.
Джек долго думал. Джек всегда действовал быстрее, чем думал. Именно поэтому его боялись во всей округе. Поэтому, как единственный разбойник умеющий писать, он нашкрябал послание и сунул в руку пленному пижону. И чтобы послание быстрее дошло до владельца, дал ему пинка под зад.
Время шло, а растение решило сдохнуть. Оно уже слегка пожелтело, и тогда Джек впервые решил полить его. Он поливал его так часто, как только вспоминал. И, о чудо! Оно передумало помирать. Джек, хмуро глядя на смешки и подколки, нянчился с цветком, как с родным. Подумав немного, он понял, что во всем виноват проклятый волшебный горшок. Он слишком мал. Пришлось грабить всех торговцев подряд, чтобы раздобыть горшок нужного размера.
— А почему вы его не купили? — спросила я, увлеченная его рассказом.
— Чтобы разбойник что-то покупал? — ужаснулся Джек. — Так вот, остановили первую повозку! Горшка нет! Вторую. Тоже нет горшков! Зато есть зерно! В третьей тоже не оказалось нужного горшка! И мы сменили место грабежа! На шестой раз нам попался мужик, у которого был горшок. Мы его отпустили!
Так очень капризный цветок переехал в новый дом. Вестей от Венциана не было. Да и Джек, привыкший делиться с цветком горестями разбойничей жизни, не горел желанием отдавать его, сколько бы за него заплатили.
Даже убегая от солдатов, Джек в первую очередь схватил свой горшок, а уж потом нагреб золота в карманы. Он назвал его Малышкой Сью, и искренне любил. Малышка Сью всегда был при Джеке. И даже участвовала в десятке сражений. Малышка Сью однажды даже спасла жизнь хозяину, обрушившись на голову одного солдафона. За что была премирована новым горшком.
И вот пришло письмо о месте встречи. Точнее, письмо было старым, но гонец только-только нашел разбойников. Расставаться с Малышкой Сью было страшно. И Джек всю ночь объяснял ей, что она уже достаточно выросла, чтобы принимать ухаживания от богатых дядей.
— Ничего себе, — восхитилась я, забыв обо всем на свете. — А зачем Венциану нужен был этот цветок?
— Погодь! Сейчас все расскажу! — усмехнулся разбойник, забывая про то, что я как бы благородная дама.
В назначенный час к месту встречи подъехала карета. И оттуда выплыло кресло. Рядом с ним мельтешил пижон. Джек сидел в засаде со своими бандитами, вынашивая хитрый план. Он не собирался расставаться с расцветающей Малышкой Сью. Но и прошляпить деньги тоже не хотел. Так что он решил затаиться и ограбить наивного джентльмена, который явился в сопровождении пижона и кучера. Без охраны.
— Мы выскочили из убежища, набросились на карету и… — замер Джек, глядя в темноту. — То, что было потом, я не забуду никогда… Я увидел то, от чего у меня до сих пор в штанах теплеет. В живых я остался один. И понял, что с этим джентльменом, шутки плохи.
— Что же он сделал? — прошептала я, живо представляя встречу.
— Я не могу сказать вам, мэм, — вздохнул мистер Квин. — Я поклялся словом разбойника и здоровьем моей печени, что никогда никому об этом не скажу! Так вот…
— Неужели?! — воскликнул пижон, глядя сквозь свой монокль на Малышку Сью. — Вы сможете рассказать, как вы это сделали, сэр, перед тем, как вас повесят? Я вас умоляю! Вы внесете огромный вклад в науку! Никому из магов еще не удалось заставить этот цветок цвести в горшке.
— Это — не он, — разочарованно произнес хозяин, глядя на цветы Малышки Сью. — Похож, но не он.