Читать интересную книгу Игра престолов. Часть I - Джордж Мартин

– Это пустяк, моя принцесса, но большего бедный изгнанник не может себе позволить, – проговорил он, положив перед ней небольшую стопку старинных книг. Это были истории и песни Семи Королевств, написанные на общем языке. Дэни поблагодарила рыцаря от всего сердца.

Магистр Иллирио пробормотал приказ, и пятеро крепких рабов вышли вперед с огромным кедровым сундуком, окованным бронзой. Открыв его, она обнаружила груды лучших бархатов и дамастов, которые умели делать только в Вольных городах; поверх мягкой ткани лежали три огромных яйца. Дэни охнула. Она не видела ничего прекраснее, каждое отличалось от других и переливалось невероятно богатыми красками; сначала ей даже показалось, что они украшены драгоценностями. Яйца были такими большими, что их пришлось брать обеими руками. Дэни поднимала их бережно, предполагая, что они изготовлены из тонкого фарфора, хрупкой эмали или даже дутого стекла, но они оказались гораздо тяжелее, как если бы были сделаны из цельного камня. Поверхность скорлупы была покрыта крошечными чешуйками, которые, если покрутить яйцо в руках, отливали полированным металлом в лучах заходящего солнца. Одно яйцо было темно-зеленое с бронзовыми крапинками, которые появлялись и исчезали в зависимости от того, как она его поворачивала. Другое оказалось бледно-желтым с золотыми прожилками. Последнее было черным, как полночное море, но со множеством алых завитков и волн.

– Что это такое? – спросила она негромким, полным удивления голосом.

– Драконьи яйца, привезенные из Края Теней за Ашаем, – отвечал магистр Иллирио. – Время обратило их в камень, и все же они горят красотой.

– Я буду хранить это сокровище! – Дэни слыхала рассказы о подобных яйцах, но никогда не видела ни одного и не думала, что увидит. Это был действительно роскошный дар. Впрочем, она знала, что Иллирио может позволить себе расточительность: он получил целое состояние лошадьми и рабами за посредничество в ее продаже кхалу Дрого.

Кровные всадники кхала поднесли ей, как требовал обычай, три вида оружия, и всё оружие было превосходным. Хагго подарил ей огромный кожаный кнут с серебряной рукоятью. Кохолло – великолепный аракх, украшенный золотом, а Квото – лук с двойным изгибом из драконьей кости, выше, чем она сама. Магистр Иллирио и сир Джорах научили ее подобающему отказу от подобных приношений. «Сей дар достоин великого воина, о кровь от крови моей, а я всего лишь женщина. Пусть мой господин и муж носит это оружие вместо меня». Так и кхал Дрого получил свои брачные дары.

Дотракийцы подарили ей множество всяких вещей. Мягкие туфли и драгоценные камни, серебряные кольца для волос и пояса из медальонов, раскрашенные жилеты и мягкие меха, песочный шелк, горшочки с благовониями, иголки, перья и крошечные бутылочки пурпурного стекла, наконец, мантию, сшитую из шкурок тысячи мышей.

– Щедрый дар, кхалиси, – оценил магистр Иллирио последнюю вещь, объяснив ей, что это такое. – Сулит счастье.

Дары складывали вокруг Дэйнерис в огромные груды, их было больше, чем она могла представить себе, больше, чем ей было нужно, больше, чем она могла использовать.

Наконец, кхал Дрого преподнес ей собственный дар. Когда он оставил ее, выжидательное молчание волной прокатилось от центра стана и постепенно охватило весь кхаласар. Когда Дрого вернулся, плотная толпа подносящих дары дотракийцев расступилась, и кхал подвел к ней коня. Это была молодая кобылица, бойкая и великолепная. Дэни достаточно разбиралась в конях, чтобы понять, насколько это необыкновенная лошадь. Было в ней нечто такое, от чего захватывало дыхание. Шкура напоминала зимнее море, а грива курилась серебряным дымом. Дэни нерешительно прикоснулась к ней, погладила конскую шею, провела пальцами по серебристой гриве. Кхал Дрого сказал что-то по-дотракийски, и магистр Иллирио перевел:

– Серебро к серебру ваших волос, говорит кхал.

– Она прекрасна, – пробормотала Дэни.

– Она – гордость всего кхаласара, – сказал Иллирио. – Обычай требует, чтобы кхалиси ездила на коне, достойном ее места возле кхала.

Дрого шагнул вперед и взял ее за талию. Он поднял Дэни так легко, словно бы она была ребенком, и усадил в тонкое дотракийское седло, намного меньше тех, к которым она привыкла. Дэни застыла, растерявшись на миг: никто не предупредил ее об этом.

– Что мне делать? – спросила она Иллирио.

Ответил ей сир Джорах Мормонт:

– Берите поводья и поезжайте. Но недалеко.

Волнуясь, Дэни собрала в руках поводья и вставила ноги в короткие стремена. Она была весьма посредственной наездницей; ей гораздо чаще доводилось путешествовать на кораблях, в повозках и паланкинах, нежели верхом. Помолившись о том, чтобы не упасть и не опозориться, Дэни легко, едва ли не застенчиво прикоснулась к лошади и коленями послала ее вперед.

И впервые за последнее время совсем забыла об испуге. А быть может, и вообще впервые в жизни.

Серебристо-серая кобыла взяла с места гладко и плавно, толпа расступилась, не отводя от Дэни глаз; она обнаружила, что несется быстрее, чем хотела, но скорость лишь обрадовала ее, а не испугала. Лошадь перешла на рысь, Дэни улыбнулась. Дотракийцы торопливо давали дорогу. Лошадь откликалась даже на легкое прикосновение ног, на малейшее напряжение удил. Она послала ее в галоп, и теперь дотракийцы с улюлюканьем, хохотом и криками отпрыгивали с ее пути. Когда Дэни повернула обратно, прямо перед ней возник костер. Их сжимали с обеих сторон так, что не было места остановиться. Неведомая доселе отвага охватила Дэйнерис, и она отпустила поводья. Серебряная лошадь перелетела пламя словно бы на крыльях.

Когда она остановилась возле магистра Иллирио, Дэни проговорила:

– Скажите кхалу Дрого, что он подарил мне ветер. – Жирный пентошиец, поглаживая свою желтую бороду, перевел ее слова на дотракийский, и тут она впервые увидела улыбку своего мужа.

Последний осколок солнца исчез за высокими стенами Пентоса на западе, но Дэни потеряла счет времени. Кхал Дрого велел кровным всадникам привести своего собственного коня, стройного рыжего жеребца. Пока кхал седлал его, Визерис скользнул поближе к серебряной кобыле, впился пальцами в ногу Дэни и сказал:

– Порадуй его, милая сестрица, или клянусь, ты увидишь такого дракона, какого еще не встречала.

С этими словами брата страх опять вернулся к ней. Дэни вновь ощутила себя ребенком, тринадцатилетней одинокой девочкой, не готовой к тому, что ожидало ее.

Они оставили позади кхаласар и травяные жилища, они мчались, и звезды высыпали на небо. Кхал Дрого не говорил ей ни слова, но гнал своего жеребца крупной рысью в собирающейся тьме. Крошечные серебряные колокольчики в его длинной косе тихо позвякивали при езде.

– Я от крови дракона, – громко прошептала Дэни, чтобы поддержать в себе отвагу. – Я от крови дракона. Я от крови дракона. Я от крови дракона. Дракон никогда не боится!

Потом она не могла вспомнить, сколько времени это длилось, но когда они остановились у заросшей травой низинки возле небольшого ручья, совсем стемнело. Дрого соскочил с коня и снял Дэни с кобылы. В его руках она ощущала себя хрупкой, как стекло, а руки и ноги сделались слабыми, как вода. Беспомощная и жалкая, она дрожала в своих свадебных шелках, пока Дрого привязывал коней, а когда кхал обернулся к ней, заплакала. Кхал Дрого поглядел на ее слезы со странно бесстрастным лицом.

– Нет. – Он поднял руку и стер слезы с ее лица грубым мозолистым большим пальцем.

– Ты говоришь на общем языке? – с удивлением спросила Дэни.

– Нет, – отвечал он опять.

«Наверное, он знает только это слово», – подумала Дэни, но это было на одно слово больше, чем, как ей казалось, он знал, и от этой мысли она почему-то вдруг приободрилась. Дрого легким движением прикоснулся к ее волосам, пропустив серебристые пряди между пальцами, тихо бормоча что-то на дотракийском. Дэни не понимала слов, но в голосе мужа слышались тепло и нежность, которых она не ожидала от этого человека.

Взяв за подбородок, он приподнял ее голову, и она заглянула в его глаза. Дрого возвышался над ней, как и над всеми остальными. Взяв Дэни под руки, он посадил ее на круглый камень у воды. Потом сел на землю перед ней, скрестив ноги. Их лица наконец оказались на одной высоте.

– Нет, – сказал он.

– Это единственное слово, которое ты знаешь? – спросила она.

Дрого не ответил. Тяжелая коса извивалась на земле рядом с ним. Он перебросил ее через правое плечо и начал по одному снимать колокольчики. Спустя мгновение Дэни склонилась вперед, чтобы помочь. Когда они были сняты, Дрого сделал знак. Она поняла. И медленно, осторожно начала расплетать косу. На это ушло много времени. Все это время он сидел, молчаливо следя за ней, и, когда она закончила, мотнул головой и волосы рассыпались позади него темной рекой, намасленные и блестящие. Она никогда не видела таких длинных, черных и густых волос.