Читать интересную книгу Налда говорила - Стюарт Дэвид

Но я сказал, что я не помню, а она стала показывать на картинки, а я подошел к ней, и мы стали смеяться над картинками вместе.

– Так чем это было раньше? – спросила Мэри, и когда я сказал ей, она спросила меня, с каких пор я его ношу.

– С тех пор, как исчезла Налда, – ответил я, и она меня спросила, неужели я ношу его не снимая. – Ты что, и спишь в нем? – спросила она и улыбнулась, а я кивнул. – Выходит, это первый раз, когда ты его снял?

Когда я снова кивнул, она рассмеялась злодейским смехом и сделала злое лицо – так, будто она притворилась, что хочет схватить меня и украсть мою драгоценность.

Я был рад, что мы наконец-то перестали спорить, пусть даже она просто пошутила про мою драгоценность. И пусть даже я совершенно точно знал, что она думает, будто ее там нет. Но угадайте, что она меня спросила потом, Мэри, сразу после этого. Она спросила меня, почему – в смысле, я так много раз убегал из стольких разных мест, иногда оставался на одном месте только для того, чтобы переночевать, почему тогда я до сих пор не сбежал, учитывая, сколько она уже всего про меня знает.

И я замер.

В какой-то миг я хотел ей сказать, что лишь потому, что она мне очень понравилась, я рискнул остаться, или что-то вроде этого. Но поскольку я молчал довольно долго, я рассказал о том, как я устал все время убегать из разных мест, быть все время один и быть не таким, как другие люди, что я решил в конце концов не беспокоиться о том, ограбит меня кто-нибудь или нет. И еще я сказал, как сильно мне иногда хочется, чтобы все уже закончилось. Вот это последнее мне не стоило, наверное, говорить, потому что когда я украдкой глянул на Мэри, она выглядела такой огорченной, что мне пришлось добавить:

– Но это лишь потому, что я не думаю, что ты расскажешь кому-то еще. Потому что я тебе больше доверяю…

А потом мне очень повезло, потому что я неожиданно придумал одну новую штуку, из-за того, что посмотрел на часы.

– Мы опоздали к Фрэнку и Элизабет, – воскликнул я, и Мэри тоже посмотрела на часы.

– Совершенно точно, – сказала она, – я и не знала, что уже так поздно.

А потом медленно, все еще держа в руке мой щиток, встала с кресла и сказала, что ей пора.

– Я думаю, тебе меня на сегодня хватит, – сказала она.

Это была правда, даже несмотря на то, что я бы хотел, чтобы она осталась подольше. Но я ей об этом ничего не сказал, а просто проводил до двери и постарался рассмеяться как следует, когда она сказала, что вернется завтра, чтобы закончить свою миссию.

– Пока, – сказала она, – пока я не почувствую, что у тебя этого нет. И она снова ткнула пальцем в мой живот.

Она сначала попала в одну из пуговиц на рубашке и проговорила с закрытыми глазами – притворяясь сильно взволнованной:

– Мне кажется, я кое-что чувствую, мистер Рейнеке. По-моему, это оно.

Потом она открыла глаза и улыбнулась мне. А после этого еще раз ткнула в меня пальцем, и тогда мой живот сделал очень странную вещь. Он как будто сам по себе весь отпрыгнул от ее пальца, я даже этому удивился.

– О господи, – сказала Мэри, – ты как будто моллюск, которого вытащили из раковины. – И больше не тыкала в меня пальцем, а просто смотрела мне в лицо. А я тоже смотрел на нее, и все стоял, и чувствовал что-то совершенно особенное.

– Наверное, я лучше пойду, – сказала Мэри, но стояла и смотрела на меня и дальше, как будто хотела чего-то еще.

Потом наконец-то она вернула мне щиток, а я остался, чтобы помахать ей, когда она будет идти по газонам. А когда она ушла, перед тем, как надеть щиток снова, я потыкал в живот своим пальцем.

Но от моего пальца он отпрыгивать не стал.

23

На следующий день самое первое, что я сделал, – после того, как немного поработал в саду, – я пошел поискать Элизабет или Фрэнка, просто чтобы сказать, как мне жаль, что я не пришел к ним в их комнатку.

Первым я нашел Фрэнка, как раз в этой комнатке. Он сидел, читал газету и пил что-то из чашки, а когда я открыл дверь и вошел, он увидел, что это я, и глянул на меня поверх газеты и широко улыбнулся.

– Доброе вам утро, мистер Рейнеке, – сказал он, сложил газету и положил ее себе на колени. И я улыбнулся ему в ответ.

– Я просто сказать, как мне жаль, что не помог вам вчера вечером, – сказал я, – но я был кое-чем занят.

Он не сильно расстроился. Сказал, что сам был немного занят, и попросил меня не беспокоиться. Но потом он очень странно подмигнул мне и сказал, что прекрасно меня понимает.

И как раз когда я засмущался, открылась дверь, и в комнату вошла Элизабет.

– А, привет, – сказала она. – Какой приятный сюрприз.

– Он просто зашел извиниться, что прокатил нас вчера вечером, – сказал Фрэнк, и Элизабет засмеялась. Затем потрогала пальцем нос и тоже сказала, что мне беспокоиться не о чем – они все прекрасно понимают. В тот же момент у меня появилось чувство, что они знают настоящую причину моего отсутствия и знают все про то, чем я занимался в тот вечер. Но я постарался изо всех сил, чтобы они этого не заметили, и просто сказал, что я, наверное, вернусь в сад, а к ним зайду попозже вечером. И потихоньку ушел.

Когда я спускался вниз по газону, мне было как-то неспокойно, потому что узнать это они могли только от самой Мэри. И хотя я не боялся, что Фрэнк или Элизабет могут мне что-нибудь сделать, я беспокоился о том, как бы Мэри или даже Фрэнк или Элизабет не рассказали это кому-нибудь еще. И я очень разозлился в первую очередь на себя, что вообще рассказал об этом, а потом, когда Мэри спустилась в сад навестить меня, – и на нее тоже. И вот как это было в тот раз.

Когда она пришла, я не отрывался от работы и не отвечал на ее вопросы, а потом, когда она меня спросила, почему я молчу и почему я так ее расстраиваю, я просто сказал, что это из-за того, что она рассказала о моей драгоценности Элизабет и Фрэнку. А потом я сказал, что она это сделала, чтобы они надо мной посмеялись, и что она еще, наверное, им сказала, что, как она считает, никакого брильянта там на самом деле нет. И все время, когда я смотрел на нее, она молчала и выглядела так, как будто была очень удивлена. И сперва я подумал, что она так притворяется для того, чтобы я решил, будто она не понимает, о чем я говорю, и поэтому решил, что она им ничего не рассказывала. А через какое-то время она мне сказала несколько вещей, и я понял, что все так и есть. Возможно, я на самом деле ее ошарашил своими словами.

– Господи, с чего ты все это взял? – спросила она меня, и голос у нее был удивленный и рассерженный. – Почему ты думаешь, что я могу такое сделать?

И поскольку я по-прежнему считал, что она притворяется, я сказал, что я не думаю, а точно знаю. Представьте себе, я даже сказал, что мне об этом рассказали Фрэнк и Элизабет.

– Что они тебе рассказали? – спросила она, мне казалось, что она взбесилась.

– Они рассказали, что ты им рассказала, – ответил я.

– Но я бы такого не сделала ни за что, – сказала она.

И по тому, что голос у нее был жалобный, я подумал, что она все еще притворяется и старается меня одурачить, и разозлился еще больше и сказал:

– Сделала бы.

Ее лицо стало еще злее, а голос – еще громче. И она сказала:

– Нет, не сделала. И я даже скажу тебе почему. Если бы я сказала кому-нибудь еще, во что ты веришь, они бы сочли тебя сумасшедшим. Точно сочли бы, мистер Рейнеке. А я не хочу, чтобы кто-нибудь так думал; пока, по крайней мере. Так что расскажи мне, что именно сказали Фрэнк и Элизабет.

Я очень расстроился из-за всего, что она мне сказала. Но еще я понял, что она совсем не притворялась, так что я рассказал ей в точности, о чем мы говорили в той комнатке. Когда я ей это рассказал, она шумно вздохнула. И всплеснула руками.

– Какой же ты глупыш, – сказала она. – Глупыш.

И она мне рассказала, что это Фрэнк и Элизабет решили, что мы не пришли в их комнату, потому что у нас было романтическое свидание с поцелуями и всем прочим. Я даже немного покраснел, когда она это сказала, и спросил, действительно ли она так думает. И она кивнула.

– Я действительно никому не рассказывала, – сказала она. – Правда.

Тогда я сказал ей, как мне жаль, что я наговорил ей всю эту ложь, а потом я огорчился, потому что она сказала, что я сумасшедший.

Тогда Мэри ничего не узнала о моем настроении, потому что, как только мы закончили говорить друг другу все это, она вспомнила, что ей надо срочно на работу. И в следующий момент она уже бежала по газону.

Перед тем, как убежать, она спросила, нет ли у нас больше недомолвок и не злюсь ли я на нее по-прежнему. Из-за того, насколько я был неправ насчет Элизабет и Фрэнка, и из-за того, какой дружелюбной старалась быть Мэри, я сказал, что, конечно, нет, все у нас в порядке. Но после того, как она ушла, я продолжал думать о том, что она сказала, будто другие люди сочтут меня сумасшедшим, и огорчался дальше.

И потому стал думать о том, что на самом деле она так обо мне думает. И что, может быть, считает своей обязанностью вылечить меня от веры в то, что у меня внутри есть драгоценность, до того, как кто-либо узнает, что я считаю это правдой. Из-за этого я все больше и больше хотел, чтобы моя драгоценность наконец появилась. Я даже немного разозлился, что ее до сих пор нет.