Я бродила по «замку» около получаса. Увидела немногое, зато ощутила достаточно. Шесть спален были заняты, и я чувствовала, что находящиеся там женщины спали. «Уж не под действием ли наркотиков?», – подумала я. Хозяйствовать и убираться значительно легче, когда гости ведут себя тихо.
Многие двери были заперты. Практически все двери. Кроме маленькой симпатичной комнаты, где, по-видимому, подавали чай, но я не стала туда заходить. В гостиной действовали как минимум четыре камеры, и чувствовалось, что кто-то с большим интересом наблюдал за мной. Пришлось подавить желание улыбнуться и помахать рукой.
Я продолжила путешествие по дому, толкая двери, но все они оказались под замком. Ощущалось присутствие большого количества людей в здании, но их местонахождение определялось с трудом. Подо мной и надо мной — значит, нижний этаж и чердак обитаемы, или, по крайней мере, активно используются. И нигде никакого ребенка. Как, впрочем, и привидения, которое мне почудилось за спиной Линка.
Что касается последнего, я пробыла с ним на одной волне достаточно долго, чтобы знать, что он вышел на долгую прогулку по поместью. Его комната располагалась не в основном корпусе. Закрыв глаза, я могла слиться с ним и ощущать все, что чувствовал он.
Так всегда случалось, когда я с кем-то проводила длительное время.
Небольшая концентрация — и я мысленно объединялась с таким человеком.
А любовь усиливала этот феномен. Как компас, я постоянно нацелена на любимых. Прямо сейчас дочка и племянница были окутаны солнечным сиянием и летели. Точнее, качались на качелях, а какой-то мальчик их подталкивал. А где-то рядом ощущался Майкл Таггерт. Его сын и раскачивал девочек. Они скучали по мне, скучали по всей нашей семье, но были в порядке. Самое главное, что дети получали две самые необходимые — по моему убеждению — для них вещи: любовь и домашнюю еду. Я, так сказать, «перевела стрелку» и подключилась на волну отца. В этот момент он орал на кого-то, а этот кто-то орал на него в ответ. Никакой угрозы не чувствовалось — не думаю, что ему необходима моя помощь. Немного трудно сливаться полностью, находясь так далеко, но связь с отцом была настолько сильна, что делала это возможным.
Похоже, мать сводила с ума от вожделения одного — или двух? — поклонников. Превратившись в звезду экрана, она жила без секса — я это чувствовала. В бытность ребенком мне приходилось петь, танцевать, даже опускать голову в воду, чтобы только не знать, как мама проводит время в постели с мужчинами. К тому времени, как мы с Адамом встретились, я, физически будучи девственницей, была очень даже искушенной барышней.
Я опять поискала Адама и его сестру, как делала каждый час, пока бодрствовала. Я чувствовала их, живых, но томящихся в плену. И, как повторяла много раз на дню, послала мужу сообщение, что люблю его и пытаюсь найти. В обычной ситуации он бы услышал мои мысленные обращения, но не думаю, чтобы сейчас они доходили. Что-то блокировало Адама.
Я мысленно вернулась к Линку и улыбнулась: тот бежал и старался изо всех сил направить свою похоть в другое русло.
Убедившись, что все в порядке, я продолжила изучение главного корпуса.
Нашла дверь, за которой скрывалась лестница в подвал, но она была заперта. «Интересно, а пожарная служба знает об этом? – подумала я. – Может, стоит донести?»
Подошла к другой двери — с коническими стеклянными вставками, сквозь которые просачивался солнечный свет. Когда от поворота ручки дверь открылась, радости моей не было предела.
В просветах между деревьями виднелись три длинных строения, практически скрытых в тени ветвей. Подойдя поближе, я вынуждена была остановиться и успокоиться. Хижины рабов — вот что здесь было когда-то. От тех построек мало что осталось, но и этого было достаточно, чтобы души рабов никуда не делись. А за зданиями находилось старое кладбище, на котором хоронили рабов, но Дельфия убрала соответствующие указатели, потому что не хотела напоминать гостям о тех временах.
Я направилась к постройкам, где, как я знала, остановился Линк, но это оказалось не так-то просто. Духи окружали меня со всех сторон. Они знали, что я чувствую их присутствие, поэтому бежали ко мне за помощью. Никто из них не был достаточно силен, или зол, или полон ненависти, чтобы трансформироваться в видимое тело.
И все же я ощущала их слезы, растерянность, злость — и даже слышала их мысли. «Много лет я прислуживала ей, но она выкинула меня на улицу», – сетовала призрачная горничная. Она была слишком красива, хозяйка боялась, что ее новому мужу служанка может приглянуться и отослала ту работать в поле. Там бедняжка вскорости умерла и до сих пор злилась и недоумевала. Несколько женщин оплакивали детей, которых у них отняли и продали. А несколько духов-мужчин стенали от безысходности и беспомощности, потому что не смогли защитить тех, кого любили.
Я встала и сказала несчастным:
«Ш-ш, помолчите. Все уже позади. Покойтесь с миром». Они немного угомонились, но, наверняка, ненадолго. Будь у меня время, я бы постаралась как-то помочь этим неприкаянным душам обрести покой. Может, сжечь остатки их хижин? Если лишить их якоря, получат ли они долгожданную свободу?
Духи успокоились и немного отстали. Они по-прежнему окружали меня, следовали за мной, но теперь могли подождать. Подождать? Чего? Я призадумалась и не смогла сдержать дрожь при мысли, что они дождутся, пока я улягусь в постель, а потом обрушаться на меня и лишат сна. Когда я твердо заявила, что не намерена выслушивать привидений, докучающих мне во время пребывания в особняке, они приотстали.
«Хорошо», – подумала я и улыбнулась — я всегда умела обращаться с духами. Просто дайте им то, что они хотят, и они обретут покой, к которому стремятся. Всего пару раз мне попадались злые бестелесные духи. В большинстве случаев они прилеплялись к какому-нибудь человеку сразу же, как только разрушали свое тело. Сила зла просто невероятна.
– Что ты делаешь здесь, в подсобных помещениях? – поинтересовался Линк, увидев меня.
Перво-наперво я убедилась, что поблизости нет ни микрофонов, ни камер, а потом подняла взгляд на Линка. Большие растоптанные кроссовки, носки, красные боксерские шорты и больше ничего. Со струйками пота на бронзовом теле он представлял собой захватывающую картину! И не подозревал, что врзле него вились четыре женщины-духа, бывшие рабыни, сгоравшие от желания к нему точно так же, как он — ко мне. Неудивительно, что бедный парень сходил с ума от вожделения!
– Ты чего это ухмыляешься? – спросил он, вытирая полотенцем пот с груди.
– Да так. Откуда у тебя этот акцент?