Состоянию этому было пока далеко до настоящего возбуждения, до непрекращающегося потока жестокой радости или даже ликования от чужой смерти. Все выглядело своего рода разминкой, закуской перед настоящим пиршеством. Избалованы плебеи такими зрелищами, решила Сара, вот и не ценят по-настоящему показанного им представления, неспособны оценить.
Зато тому из нобилей, который этими слонами хвастался и с которым она на этот поединок договаривалась, теперь придется раскошелиться за проигрыш. И еще, пожалуй, лениво соображала Сара, нужно будет ее бойцам выдать какую-нибудь награду, не слишком богатую, не чрезмерную, но такую, чтобы на пару недель пьянства и непотребных девок им все же хватило. Это поддержит их верность и подкрепит ее репутацию справедливой и щедрой хозяйки.
6
Следующими должны были сражаться лучники и копейщики на колесницах против пехотинцев с копьями и какими-то крюками, защищенных тяжелыми и неуклюжими доспехами, и подвижных, почти голых всадников. И даже кони у этих всадников казались какими-то обнаженными, незащищенными, уязвимыми и вполне выставленными под удары стрел тех бойцов, которые находились в колесницах. В общем, силы были распределены умело, как и полагалось, почти ровно, едва ли не справедливо.
Начавшийся бой развивался немного медленно, на взгляд Сары. В настоящем бою все бывало куда острее и интереснее, поэтому она заскучала и принялась разглядывать публику. Ничего нового она для себя нашла, хотя отметила во всех этих смертных одну особенность. Многие зрители не то что пытались охватить взглядом все побоище, а выбирали кого-либо на арене и следили уже только за его действиями или даже делали на него ставки, заключая пари с соседями или у специально расхаживающих игроков, которых сами бои почти не привлекали, зато они набивали себе карманы, обыгрывая или просто обманывая прочих простофиль. Это было немудрено, за годы, проведенные около этой арены, на этих трибунах, они поневоле научились определять вероятный исход боя с точностью до серебряного сестерция и почти никогда не ошибались. Еще бы, подумала Сара, кто часто ошибается, долго тут не задерживается.
Бой превратился в довольно странную и широкую схватку, когда колесницы кружили по большому овалу арены вокруг собравшихся в центре пехотинцев и лучники отстреливались от выскакивающих и атакующих их конников. Те действовали неудачно, сначала они потеряли пару бойцов, а тех из пеших, которые попробовали занять их место, колесницы попросту оттеснили. Затем всадники потеряли сразу трех коней, и голые спешенные всадники стали держаться поближе к своим пехотинцам, хотя и это их не слишком выручало, потому что луки у воинов на колесницах хоть и были не слишком велики и сильны, но все же на относительно небольшой арене стрелы из них били точно.
Сара попробовала было предугадать шансы всадников, но тут каким-то образом, кажется с помощью все тех же копий и крюков, пехотинцам удалось опрокинуть пару колесниц, и с экипажами этих боевых машин было быстро и необратимо покончено. Получалось, что исход боя был вовсе не таким уж однозначным, как представлялось вначале. Сара даже вновь заинтересовалась происходящим на арене, но тут на входе в ее ложу появился глашатай и дюжина охранников в доспехах с изображением гербового кедра басилевса. Такого Сара не ожидала, к тому же — уж очень это было не вовремя. До боя ее Сероплата с демоником оставалось не так уж много времени, а басилевс был старичком весьма разговорчивым, наверное, считал себя непревзойденным умником и даже немного поэтом.
Он подошел к Саре походкой расслабленного танцора. Разумеется, около кресла Сары уже появилось еще одно кресло, укрытое к тому же драгоценным пурпуром, вот только Сара с удовольствием бы подложила на сиденье мелких камешков, чтобы старец долго-то на нем не усидел. И все же пришлось вставать, кланяться и изображать радостное изумление от столь высокой, нежданно выпавшей чести посещения ее ложи верховным владыкой Империи.
Басилевс был, кажется, семнадцатым на памяти Сары. Она даже побаивалась иногда называть его по имени, потому что могла ошибиться, а от такой ошибки возникли бы многие, в том числе и неприятные для нее последствия. И не то чтобы она сомневалась, что сумеет в конце концов справиться с неприятностями, просто ей это было не нужно. Ей было удобно, когда ничего подобного не происходило.
Поэтому Сара к каждому из этих властителей подбирала свой ключик, оказывая порой мелкие услуги. Кажется, третьему басилевсу, ныне уже забытому Тортому Третьему, как он себя величал, она почти за бесценок продавала драгоценные камни, граненные в лучших мастерских далеких северных горных карликов. Жаден он был на камни. Десятому, по Сариному счету, басилевсу, прозванному в народе Вестимом Полоумным, она подарила флотилию кораблей, потому что тому очень уж хотелось господствовать на морях. В те годы она еще не забыла, как следует строить корабли, да и Август Облако ей немного помог, прислал пару мастеров и резчиков, которые строили и изукрашивали эти корабли самыми причудливыми фигурками и орнаментами.
Нынешнему басилевсу, которого величали Замкором Танцором, она сумела наладить переливание крови от молоденьких девушек и парней. Он считал, что это его омолаживает и позволяет пребывать в постоянном состоянии счастья. О переливаниях крови местные врачи ничего не знали, путали даже не группы крови, но и кровь орков, людей, гоблинов или карликов. Сам-то Замкор принадлежал к породе орко-эльфов, отец его, Дандлут-Сфор Седьмой, был несомненным орком, у них в роду прочих рас почти и не осталось, а вот в жены он себе выбрал эльфийку Неставолингею, из какого-то совсем захудалого графского рода со своих северных территорий, вот и получился… Танцор этот.
Любопытно, что в молодости он действительно очень увлекался балетом, устраивал танцевальные постановки на многие часы и самолично исполнял некоторые роли. Разумеется, при этом он обожал, когда им восхищались и называли Божественным. Ну как бы там ни было, сейчас он стал тем, кем стал: плешивым старикашкой лет за пятьдесят, с варикозными венами, игривой улыбочкой на засыпанном пудрой лице и разболтанной из-за болезни суставов походкой.
К тому же у него был еще какой-то на редкость неприятный дефект речи, нечто среднее между сюсюканьем и причмокиваньем. От одного этого Сару могло бы стошнить, если бы не приходилось все же держаться и терпеть.
На сей раз, усевшись и благосклонно приняв в свою усыпанную старческими веснушками руку золотой кубочек с драгоценным персамским вином, выпив пару глотков, чуть рыгнув от удовольствия, он проблеял:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});