Читать интересную книгу Австрийская площадь или петербургские игры - Андрей Евдокимов

— Танечка, два кофе! — После того, как секретарша принесла две полные чашки и сахар с печеньем, он продолжил: — Но хочу вас предупредить: Кошелев подал в суд. Требует восстановить его на работе. Поэтому необходимо проявить осторожность. Надо бы встретиться с этим судьей — его фамилия Макаров, — войти с ним в контакт, прощупать его настроения по этому делу. В идеале, судья должен понять, чего ждет от него общественность. Никто не сделает этого лучше вас.

— Трудно, — подумав, сказал Петр, — у судейских особая стать, плюют они на общественность.

— Вовсе не обязательно говорить с ним в суде. Позовите в ресторан, как следует угостите. В конце концов обещайте, что его поощрят… Ну, вы понимаете…

Петру стало не по себе.

— Вы хотите, чтобы я дал судье взятку? — напрямик спросил он.

— Зачем же вы так? Я про взятку не говорил, — всполошился Ефремов. Но если вы отказываетесь…

— Я не отказываюсь. Просто уточняю.

— До чего ж вы тяжелый человек, Петр Андреевич, — облегченно вздохнул главный редактор, — не можете, как все. Обязательно с вывертом. Через час зайдите в бухгалтерию, я вам на компенсацию расходов премию выпишу.

Вернувшись к себе, Петр узнал телефон Макарова и набрал его номер.

— Зачем мне журналист? — недовольно прервал объяснения Петра Макаров. — Журналистам у меня делать нечего, не нужны мне журналисты.

— Ну все-таки, Валерий Юрьевич, очень хотелось бы с вами встретиться, я много о вас слышал. Когда можно с вами поговорить? — канючил Петр.

— Я принимаю граждан по вторникам, четвергам и пятницам…

— Значит, сегодня?

Судья, не ответив, бросил трубку.

В обшарпанном коридоре толпились люди. Петр попробовал подойти к двери, но поднялся шум и его оттерли.

— Я корреспондент, — попробовал объяснить Петр.

— В очередь, в очередь, — закричали со всех сторон, и какой-то потный мужик в лисьей шапке прохрипел прямо в ухо: — Тут все корреспонденты, другие сюда не ходят.

Время тянулось долго и вязко. От спертого воздуха кружилась голова, и Петр часто выходил на лестницу. Там было сизо от дыма дешевого табака. Люди приходили и, докурив, уходили, озабоченные собой, не глядя друг на друга.

Прошло больше двух часов, прежде чем очередь дошла до Петра. У Макарова было хмурое, желчное лицо, на вид — лет сорок.

— И что вы все ходите? Дело принято к рассмотрению, и больше я вам ничего не скажу. Нечего мне вам сказать, понимаете, нечего. И вообще прием окончен. Дату рассмотрения можете узнать в канцелярии, — подумав, добавил Макаров. — А, вообще говоря, придется вашего Кошелева восстанавливать. По нарушениям, за которые его уволили, истек годичный пресекательный срок. Вдобавок должность главы администрации не внесена в реестр госслужащих. Все, все, идите!

— Но, Валерий Юрьевич… — начал было Петр.

— Вы сами уйдете или мне наряд вызвать? — Судья потянулся к закрепленной на стене кнопке. Петр встал и молча повернулся к двери.

Канцелярия была закрыта, но он все же достучался. Порывшись в сваленных папках, пожилая усталая женщина нашла нужную и велела приходить через неделю. Ни документы, ни сам Петр ее нисколько не интересовали.

По дороге в редакцию Петр зашел в ресторан «Ассамблея». Это было очень дорогое заведение. Продиктовав обстоятельный заказ, Петр добавил:

— Всего по два.

— Не понял, — удивился официант.

— Плачу за все в двойном размере, а подавай по одному. Кроме счета принеси кассовый чек. Для отчета, ясно? Остальное отоварь по потребностям, поделись с шефом, а мне бутылку с собой. Теперь понял? — объяснил Петр. Гулять так гулять, тем более на чужие!

Он не торопясь, со вкусом пообедал, запивая красным французским вином.

Ефремова в редакции не было.

«Сколько же они хапнули? И с кем поделились?» — думал Петр, читая акты и сметные расчеты запоем, как увлекательный детектив.

Наконец дошла очередь до трех убористо отпечатанных страниц с лаконичным заголовком «Справка». Здесь была изложена вся суть дела с адресами, фамилиями персонажей и даже их краткими биографиями. Сомнений не было — это была выжимка из собранных оперативных данных и отчетов агентуры.

«Ай, да полковник, ай, да молодец!» — думал Петр, вспоминая встречу с Микиным.

Петр выписал указанные в тексте фамилии на листок бумаги и открыл телефонный справочник мэрии. Почти все руководители городского хозяйства и их подчиненные в Петроградском районе фигурировали в милицейских бумагах.

Петр взял еще один лист и стал рисовать схему — кто, кому приказывал и как шли в фирму «ТЕРЕС» бюджетные деньги. Судя по всему, оплатить ремонт для Кравцова приказал сам Собчак. Получалось, что этот приказ поступил руководителям департамента по содержанию жилищного фонда Клименко и Серову, а от них — заместителю главы администрации Петроградского района Никитину. Дальше, по нисходящей цепочке, шло начальство районного управления по строительству и капремонту, которое заключило договор с фирмой «ТЕРЕС». Петр подметил, что начальник управления Арутюнян нигде не подписывался. Не упоминался в бумагах и Кошелев, как будто его вообще не было.

Поразмышляв, Петр понял, почему схема показалась ему такой странной. Никто из первых лиц ни разу не засветился, нигде не оставил ни одной улики. Даже со стороны «ТЕРЕСА» подписался не директор фирмы Калинин, а его заместитель Дьячков.

— Все знали, сволочи, все знали и влипнуть боялись! — подытожил Петр и вернулся к началу схемы. Он на минуту задумался. Между мэром и начальством жилищного ведомства явно не хватало одного или двух звеньев. Невозможно представить, чтобы Собчак сам приказывал директору какого-то департамента, человеку, на четыре-пять рангов ниже себя. До такого Собчак никогда не опускался. Подобных чиновников он считал мелкой шушерой и фамилий-то их не помнил! Значит, был, был некто, передавший пожелание мэра Серову и Клименко. Петр хотел было вычислить этого неизвестного, но отвлекся другим, более важным вопросом.

«Чем же отплатил председатель ЗАКСа за мэрский подарочек?» — подумал он. Ответ напрашивался сам собой: Кравцов проталкивал важные для мэра законы. Скверные слухи уже давно ходили среди депутатов и журналистов. Петр вспомнил громкие скандалы и судебные разбирательства, сопровождавшие принятие решений о дате и порядке выборов губернатора.

Он чувствовал подступающий азарт, то редкое нетерпение, которое всегда приносило удачу.

«Люди они хорошие, но квартирный вопрос их испортил», — тут же сложилось название, и вслед за этим сами собой легли первые строчки: «Загадочная, понимаете ли, история случилась на Петроградской стороне. Куда там Булгакову! В течение пяти дней одна из замшелых коммуналок на заповедной Зверинской улице дважды сменила владельцев, а ее прежние обитатели разлетелись по новым отдельным квартирам, как тополиный пух от южного ветра…»

Статья писалась на одном дыхании — зло и едко. Петр на всю катушку использовал полученные документы, не забыл упомянуть даже дубовый плинтус и его цену. Для концовки очень кстати пришлась цитата из недавнего выступления Александра Беляева, бывшего председателя Ленсовета: «Сегодня Законодательное собрание насквозь продажно. Большинство депутатов, включая председателя, озабочены только одним: ухватить, как можно больше…»

Позже зашел Чернов. Петр молча передал ему несколько исписанных страниц.

— Не живется тебе спокойно, все приключений ищешь, — прочитав, сказал Чернов, — но, если отвлечься от обстоятельств, — мощно! И все же непонятно: какой смертный грех тобой движет? Гордыня или сребролюбие?

— Других побуждений не признаешь? — спросил Петр.

— Если честно и по правде — не признаю! Всех нас этот червяк гложет. А может, Петруха, пора по полтинничку?

— Дважды, — облегченно вздохнув, согласился Петр. Все возвращалось к привычному.

1.29. Распорной штырь во втулке люнета

Кошелева допрашивали! Впервые в жизни он присутствовал на допросе по ТУ, а не по ЭТУ сторону стола. Павел Константинович чувствовал себя будто в одежде с чужого плеча, вдобавок грязной и дурно пахнущей. Нечто неосязаемое сжимало и давило на самые болезненные места. А следователь по особо важным делам Иван Иванович Белов, напротив, неудобства не испытывал. Он разговаривал тихо и вежливо, но не скрывал обыденной скуки. Как раз это больше всего и злило Кошелева. В глубине души он считал ситуацию из ряда вон выходящей: прокурорский, в телеге пятое колесо, допрашивает старшего офицера КГБ, как рядового подозреваемого!

— Так-таки ничего и не знали? — в который раз спросил следователь, и в его голосе слышалась укоризна.

— Могу повторить: Вячеслав Александрович Никитин действительно докладывал мне о получении средств на аварийный ремонт в этом доме. Но я не знал, что деньги будут израсходованы только на квартиру Кравцова, и никаких документов не подписывал. Припоминаю, что этот разговор состоялся в начале осени, за несколько дней до того, как я лег в больницу.