Читать интересную книгу Тайна музея восковых фигур - Алексей Коробицин

Я попытался разъединить телефон. Какого черта! Я не знал, о чем говорить с Карриганом, и не считал возможным ему звонить, раз он сам этого не сделал. Но Джо уже совал мне трубку в лицо и делал отчаянные гримасы.

— Алло! — сказал я как можно любезнее и погрозил Джо кулаком. — Здравствуйте, Карриган…

— Алло, Мак Алистер! — раздался приглушенный голос полицейского инспектора. Он звучал непритворно радушно. — Очень рад слышать вас!.. Что нового, спрашиваете? Да, как сказать, кое-что есть. Хотя, видит бог, англичане правы, когда говорят, что самая хорошая новость — это отсутствие всяких новостей… Знаете что? Приходите ко мне домой. Я сегодня в одиночестве. После обеда все расходятся кто куда: жена на благотворительное собрание, дочь на скачки, да и сын куда-то собирается… Правда, приходите. Я возвращусь из церкви через два часа. Спокойно поговорим, выпьем настоящего шотландского виски…

Откровенно говоря, я отказывался не очень-то решительно. Промямлил что-то о свидании в клубе, но в конце концов согласился: было просто любопытно посмотреть, в какой обстановке живет полицейский инспектор. Современные авторы детективов почему-то никогда не пишут о частной жизни сыщиков, а единственные сведения, которыми я располагал в этой области, относились к далекому и к тому же не очень достоверному прошлому знаменитого Шерлока Холмса.

Глава двенадцатая

ВОСКРЕСНЫЙ ВИЗИТ

Карриган жил на одной из тех окраин Нью-Йорка, где предприимчивая строительная компания основала городок из маленьких недорогих домиков. Ярко раскрашенные, с крышами из глазированной черепицы, обрамленные зеленой лентой подстриженного газона, они казались какими-то ненастоящими. На нешироких улицах было безлюдно и тихо. Изредка раздавался визг автомобильных шин на крутых поворотах.

Все выглядело почти так же, как в районах, где жили нью-йоркские богачи. И все же даже не очень опытный глаз мог заметить, что дома слишком маленькие, садики вокруг них слишком тесные, тротуары слишком узкие, и даже полисмены слишком строгие к водителям машин. Здесь жили те, у кого большие претензии и не очень большие возможности. Именно о таком домике всю жизнь мечтала мисс Паризини, кассирша Музея восковых фигур…

Одноэтажный дом Карригана казался выше других из-за крутой черепичной крыши. Узкая полоса коротко подстриженного газона отделяла стены от невысокой решетчатой ограды. Звонок был особый — благородного низкого тона. Он раздался где-то далеко, как задумчивый перебор колоколов.

Дверь открыл сам хозяин дома. Как добрый католик, в этот воскресный день он был в строгом черном костюме и таком же галстуке.

В доме пахло мебельным лаком и сигарами. Обстановка была современная. Пожалуй, даже чересчур современная. Как бывает у людей, которые очень боятся, как бы о них не подумали, что они «не на уровне»…

— Добро пожаловать, Мак Алистер! Я рад видеть вас в своем доме. Пройдемте ко мне в кабинет — там будет спокойнее.

Обычно медлительный и несколько флегматичный, полицейский инспектор в тот день показался мне каким-то нервным, даже суетливым. Я объяснил себе это его законной радостью. Еще бы! Дело о Музее восковых фигур закончилось, и закончилось именно так, как он предсказывал. Убийца сидит в тюрьме и полностью признался в преступлении. Увы! Я не разделял радости Карригана. Что из того, что правосудие восторжествовало? Разве изменится что-нибудь в судьбе вдовы Монтеро, или мисс Паризини, или несчастной Казимиры Колинской? Да и сам убийца оказался человеком, достойным сожаления.

Мы прошли через гостиную с низкой полированной мебелью и огромной — в полстены — абстрактной картиной. Кабинет Карригана размещался в небольшой комнате. Очевидно, она была единственной комнатой в доме, где сохранилась кое-какая старомодная мебель: два пухлых кожаных кресла, старинный, резной письменный стол и такой же стул с высокой спинкой и кожаной подушкой на сиденье. Видимо, это было все, что удалось «отстоять» Карригану. Все остальное принадлежало к ультрасовременному стилю: низкий оранжевый столик и возле него два стула с сиденьями, похожими на лепестки розы; книжная полка, в точности такая, как их изображают на рекламах современной мебели, — почти без книг, но с вазами и безделушками…

Как-то само собой получилось, что мы избрали кожаные кресла.

— Это очень хорошо, что вы пришли. Я уже начал беспокоиться…

— Беспокоиться? Разве что-нибудь случилось? — Своим вопросом я хотел помочь Карригану приступить к рассказу о Коллинзе.

— Сигару? — Карриган протянул мне коробку великолепных гаванских «Корон», которые он, видимо, курил по воскресеньям, но тут же спохватился: — Ах, да! Вы же курите трубку, я забыл.

Пока он аккуратно обрезал кончик сигары специальными маленькими щипчиками, я зажег трубку и удобно откинулся в кресле, готовый слушать.

— Вы знаете, сегодня, когда вы меня спросили по телефону, нет ли чего-нибудь нового, я обрадовался. Последние дни вы куда-то исчезли, и я подумал… — Карриган вдруг оборвал себя и спросил взволнованно: — А может быть, вы уже пишете?

— Видите ли, — ответил я уклончиво, — я еще хорошо не знаю, о чем писать.

Мой ответ явно успокоил гостеприимного хозяина дома. Вероятно, сейчас его тревожило больше всего на свете, чтобы газеты достойно отметили выдающуюся роль полицейского инспектора Карригана в раскрытии тайны Музея восковых фигур. И чтобы, ради бога, ничего не говорилось о той слежке, которой с самого начала подвергался убийца.

Карриган сосредоточенно раскурил свою сигару и выпустил густое облако дыма.

— Сегодня ночью, — сказал он отрывисто, — Лой Коллинз сознался в том, что он убил Рамона Монтеро.

— Что вы говорите? — Я старался как мог изобразить на своем лице удивление или хотя бы повышенный интерес к этой «новости». — Это очень важно. Значит, дело окончено?

Но Карриган не обратил внимания на мои слова.

— Возможно, вам это уже известно. — Он был явно расстроен. — Во всяком случае, наш друг Джо Кэсиди узнал эту новость раньше меня.

Я оказался в глупейшем положении, но Карриган, к счастью, не слишком затянул паузу.

— Я… я не стал бы вас беспокоить. Тем более сегодня, но произошло досадное недоразумение, которое… Вы знаете, врачи нередко ошибаются, когда ставят диагноз. И это считается в порядке вещей. Но стоит ошибиться полиции… Короче говоря, Лой Коллинз солгал. Он вовсе никого не убивал!

Слишком глубокое и мягкое кресло не позволило мне вскочить на ноги. Только трубка упала на ковер.

— Как — солгал? — пробормотал я смущенно, затаптывая тлеющие крошки табака. — Какой же ему смысл?..

— Не беспокойтесь, — засуетился Карриган, помогая мне, — это огнеупорный материал. Оставьте… Знаете что? Давайте выпьем по глотку старого шотландского с содовой. А потом я вам все расскажу.

Карриган подошел к столу и откинул крышку. Из его глубин, словно по волшебству, медленно выплыли на поверхность бутылки с яркими этикетками, сифон с газированной водой, рюмки, фужеры. Мы пересели в деревянные кресла-лепестки, которые оказались весьма удобными.

Прежде чем возобновить разговор, нам пришлось потратить некоторое время на определение уровня виски в моем бокале, на глубокомысленное молчание после первого глотка и, наконец, на то, чтобы похвалить напиток. Лишь после этого Карриган вернулся к прерванной беседе.

— Да… — Он огорченно вздохнул, поворачивая в руках свой пустой бокал. — Но, увы! Одно лишь голословное признание в преступлении для суда недостаточно.

— Но как же все это случилось? Вероятно, парень не выдержал вашу демонстративную слежку и наплел на себя?

— Нет. Его признание было хорошо продумано и звучало вполне логично. — Карриган грустно усмехнулся. — Я бы сказал: слишком логично! То, что рассказал Лой Коллинз, не было исповедью преступника.

Это была версия. Версия того, что могло бы произойти.

— Почему вы так в этом уверены?

— Потому, что это моя собственная версия! Разве вы не помните? Ее напечатали почти все газеты. Коллинз ее добросовестно выучил и повторил.

— Не понимаю. А разве в действительности не могло все произойти именно так, как вы предполагали?

— Нет. Так не бывает. Не может быть! Расхождение в некоторых деталях так же обязательно, как и полное совпадение в других. Ведь версия всего лишь остов, макет. Она строится на основании только тех фактов, которые известны полиции. Но ведь есть факты, которыми полиция не располагает, — они известны только преступнику. Поэтому подлинные события неизбежно будут развиваться с некоторым отклонением от версии. G другой стороны, всегда есть такие подробности, которые так же хорошо известны нам, как и должны быть известны самому преступнику. Как раз на этом Лой Коллинз и попался. Я спросил его, какого цвета были его перчатки. Он ответил: «Черные». Потом я спросил его, как он закрыл за собой дверь музея. Он сказал: «На ключ, который торчал изнутри». — Карриган осторожно поставил свой стакан на стол и с сожалением развел руками. — А вы же знаете: перчатки были белыми, дверь музея закрывается изнутри на щеколду, а снаружи на висячий замок. Дальше — больше. Оказалось, что Коллинз не имеет ни малейшего понятия о расположении комнат в музее. Он просто никогда там не был! Наконец, он запутался и признался, что сам на себя наговорил.