Ну, переставили, перепрягли.
И что бы вы думали? Припустил наш олень иноходью, только пятки сверкают.
И собака – за ним. Лязгает зубами, подвывает, однако тоже тянет, как паровоз.
Мы с Ломом едва на нарты сумели вскочить, а Фукс – тот только и успел ухватиться за веревку. С полмили так и проехался, вроде штормового якоря.
Ну, доложу я вам, и гонка досталась! Лаг я с собой не взял, да и пользоваться им на льду затруднительно. Однако, судя по береговым предметам, скорость у нас была потрясающая. Селения мелькают, проносятся, как в тумане, нарты прыгают по льду, в ушах свистит.
У оленя пар из ноздрей, копыта сверкают и так это ловко печатают: «Б-Е-Д-А», как на «Ундервуде».
И собачка старается, скулит, подвывает, язык на сторону свернула, однако тоже не отстает.
Словом, не успели оглянуться – граница Аляски. Тут шерифы с винтовками, с флагами…
Я, знаете, решил притормозить: неудобно пересекать границу без соблюдения формальностей. Кричу:
– Малый ход, стоп!
Куда там! Олень мой не смотрит, не слушает, несется как заводной.
Тут один шериф взмахнул платком, другие дали залп… Я думал – конец, однако вижу – все благополучно. Понеслись дальше. И минут этак через пять обгоняем упряжку, потом еще две упряжки, потом я уже и считать перестал – стольких пообгоняли. Те торопятся, а я рад бы потише ехать, да не могу удержать свою пару… И вот открывается форт Юкон за поворотом. Там народ столпился на льду. Машут, кричат, палят в воздух. Столько народу собралось, что не выдержал лед, провалился.
Толпа раздалась к берегам, а у нас прямо по носу огромная полынья, и мы с опасной скоростью приближаемся прямо к ней. Я вижу – дело плохо. Ну и решился: накренил нарты набок, оглобли сломались, я – хлоп в снег со всем экипажем, а олень мой с разгона прямо в воду, и с собакой, со всем.
Могли бы и утонуть, да спасательный круг не дал. Смотрю – плавают, фыркают, отдуваются…
Тут благожелатели из публики принесли аркан, зачалили оленя за рога, потянули… И, представьте, хваленые рога благородного животного отделились без всякого труда, а из-под них выглянули коротенькие рожки, на манер коровьих! Ну, эти, к счастью, прочно держались. За них вытащили всю упряжку на лед. Олень мой встряхнулся, полизал в ноздрях, да как замычит жалобно, как корова.
Я пригляделся, вижу – корова и есть, только без хвоста. Обманули Лома в Канаде. И понятно, почему наш олень танцевал без подков, как корова на льду. А вот откуда у него несвойственная этому животному резвость взялась, я не сразу понял.
Однако специалисты-собачники и это мне разъяснили. Фукс тоже, оказывается, попал впросак: ему вместо собаки молодого волчонка подсунули.
И вот заметьте, как интересно: волчонок сам по себе, как собака, ничего не стоит – дрянь, а не собака; корова сама по себе не олень, а вместе как славно получилось. Вот тут закон алгебры как раз подошел: минус на минус дает плюс, как говорится.
Ну, когда улеглись страсти, выяснилась и причина столь торжественной встречи. У них там в этот день была зимняя гонка, и мы не думали, не гадали, а вышло так, что первое место заняли.
Глава XXI, в которой адмирал Кусаки сам помогает Врунгелю выпутаться из весьма затруднительного положения
Дня три мы гостили в Юконе, сами отдохнули, дали животным отдохнуть. Нам как гостям предоставили полную свободу, только взяли подписку, что мы никуда из дома отлучаться не будем, и для верности двух детективов поставили у крыльца. Ну, а потом запрягли мы свои нарты и тронулись в путь. Юкон пролетели стрелой, выбрались в Берингов пролив и взяли курс прямо на Чукотку. До острова Лаврентия хорошо проехали, а тут получилась задержка. Поднялся шторм, взломало льдины, и мы перед трещиной застряли, как на мели.
Разбили ледовый лагерь под торосом. Ждем, когда льды сойдут. Так бы оно ничего, торопиться нам особенно некуда, и с питанием благополучно: по дороге мы запаслись пеммиканом, рыбой, морожеными рябчиками. Ну, опять же и от коровы молочко. Словом, с голоду не погибли бы, а вот с холодом туго пришлось. Сидим, прижались друг к другу, дрожим. Особенно Фукс страдал: борода у него обмерзла, вся в сосульках, ноет парень, жалуется. Лом тоже держится из последних сил…
Ну, я вижу, надо что-то придумывать. Сижу, размышляю о различных способах отопления. Дрова, уголь, керосин – это все нам не подходит… Ну, вспомнил: как-то я был в цирке, там один гипнотизер пристальным взглядом воду кипятил.
Вот бы, думаю, мне так! Воля у меня могучая, железная воля. Почему не попробовать? Уставился на льдину – не кипит, не тает даже… Ну, я понял, что все это ерунда, обман, просто цирковой номер. Ловкость рук или, проще сказать, фокус… И только это слово вспомнил, блестящая идея зародилась в извилинах моего мозга.
Я схватил топор, выбрал подходящую глыбу льда, разметил, обработал соответствующим образом и возвращаюсь к нашему лагерю.
– А ну-ка, товарищи, помогите мне установить фокус.
Лом поднялся, ворчит:
– Удивляюсь я на вас, Христофор Бонифатьевич: тут впору в сосульку обратиться, а вы еще фокусами развлекаетесь.
Фукс тоже ропщет:
– Фокусы-покусы! В Красном море я в одних трусиках купался, и то было жарко, а тут три пары надел, все равно никак не согреюсь. Вот это фокус так фокус!
Ну, я прикрикнул на них:
– Отставить неуместные разговоры! Слушать команду! Поднять эту ледышку! Так держать! Пять градусов влево. Еще левее…
И вот, знаете, подняли творение моих рук, огромную ледяную линзу, навели пучок лучей на лед, глядим – так и буравит, как в редьку, только пар свистит. Навели на чайник – мгновенно закипел, даже крышка взлетела. Вот каким образом и холод одолели. Живем. Привыкать стали, обжились так, что и уезжать не хотелось. Волка пеммиканом кормим, корову – сеном. Сами тоже сыты, не голодаем. А тут и льды сошлись.
Запрягли мы своих рысаков в последний раз и помчались прямым курсом на Петропавловск.
Прибыли, высадились. Представились местным властям. Ну, должен сказать, приняли нас великолепно. Тут, знаете, за нашим походом следили по газетам, последнее время беспокоились, и, когда я рассказал, кто мы, нас, как родных, обласкали: кормят, ухаживают, по гостям водят. Корову мы расковали, сдали в колхоз по акту, волчонка ребятам в школу подарили для живого уголка… Да что рассказывать… Век бы там гостить, так и то мало.
Но тут, знаете, весна подошла, сломало льды, и мы затосковали по морю. Как утро – на берег. Когда на охоту – моржей пострелять, а то и просто так – посмотреть на океан.
И вот однажды выходим все втроем, прогуливаемся. Фукс на сопку полез. Вдруг слышу – кричит страшным голосом:
– Христофор Бонифатьевич, «Беда»!
Я думал, что случилось: или там камнем ногу придавило, или медведя встретил, – мало ли что! Бросился на помощь. Лом тоже полез. А Фукс все кричит:
– «Беда», «Беда»!
Взобрались мы к нему и, представьте, действительно видим – идет «Беда» под всеми парусами.
Ну, бросились в город. А там уже готовятся к встрече… Мы – на пристань. Нас пропустили, ничего. Однако смотрят уже несколько недоверчиво.
Я ничего не понимаю. Как же так, черт возьми! Ведь на моих глазах «Беда» пошла ко дну. Да что глаза, глаза и обмануть могут. Но ведь есть соответствующая запись в вахтенном журнале. А ведь это как-никак документ, бумага. И Фукс свидетель, а выходит так, что я дезертировал, что ли, с судна в минуту опасности. «Ну, – думаю, – подойдут поближе, разберемся».
А подошла яхта – и вовсе стало непонятно. Смотрю – за рулем стоит Лом, тут же рядом – Фукс, шкотовым. А у мачты – я и командую подходом.
«Да такого, – думаю, – не может быть! Может быть, это не я?» Пригляделся: нет, я. Тогда на берегу не я? Пощупал живот: нет, и на берегу вроде я. «Что же это, – думаю, – раздвоение личности, что ли? Да нет, ерунда все это, просто сон мне приснился…»
– Лом, – говорю, – ну-ка ущипните меня.
А Лом тоже сам не свой.
Однако, знаете, ущипнул, постарался так, что я не сдержался, вскрикнул даже…
Тут внимание собравшихся обратилось на меня, на Лома, на Фукса. Обступили нас.
– Ну, – говорят, – капитан, может быть, вы объясните создавшееся положение?
А «Беда» между тем подходит по всем правилам. Вот, знаете, кранцы выложили. Дали выброску, пристают. Вот этот двойник мой раскланивается, берет под козырек.
– Разрешите, – говорит, – представиться: капитан дальнего плавания Врунгель с командой. Заканчивая кругосветный спортивный поход, прибыла порт Петропавловск-Камчатский.
Публика на пристани кричит «ура», а я, знаете, так ничего и не понимаю.
Нужно вам сказать, что я ни в какую чертовщину не верю, но тут пришлось призадуматься. А как же, понимаете? Стоит передо мной живое привидение и разговаривает самым нахальным образом.
А главное, я в дурацком положении. Вроде этакого мистификатора или самозванца… «Ну ладно, – думаю, – по глядим, что дальше будет».